Путь Владычицы: Дорога Тьмы
Шрифт:
Обошли все темницы. Теория Кайи подвердилась: везде рабы смотрелись жалко, кроме тех, кто пошёл на соглашение с фрейями и, соответственно, перед визитом к ним принимал обязательную купальню. Маг воды, Лаурис сын Оушена, конечно, выглядел немного хуже, чем в день смотра, но в любом случае лучше своего соседа — карамалийца с даром земли и растений.
Этого внешне нежного Олофа Её величество отдала средней дочери — Улве, но та за неделю истощила (по словам Инграма) карамалийца, выпив больше его света, чем полагалось, так что друиду теперь требовалось время на восстановление. Поменяться с сёстрами не получилось: Солвег вцепилась в раба-угодника, отказываясь отдавать его, у Марны не выходило договориться с малерийцем, а четвёртый сильный карамалиец, тот самый Янне сын Нарри, тоже заупрямился.
Оставшиеся двое рабов показались Улве слишком пресными, поэтому теперь она ждала либо щедрого жеста Солвег (в самом деле изменившейся), либо дня, когда рыжий сломается или у Марны кончится терпение, и тогда Улва уговорит малерийца, что лучше ей подчиниться, чем Марне-истеричке.
— А где раб Солвег? — не увидя сероглазого насмешливого карамалийца среди обречённых, возмутилась Кайа. Именно его хотелось увидеть самым грязным и униженным.
— Её высочество велело разместить карамалийца в покоях рядом со своими. Он заслужил больше еды и прохладного воздуха.
Вот так! Значит, одному рабу почти удалось вырваться из плена. Именно ЭТОМУ! Кайа недовольно нахмурилась. Лучше бы кого другого поощрили. На рыжего малерийца, наверняка, хорошее отношение подействовало бы…
Когда “исследователи” шли назад и проходили мимо его темницы, оттуда донеслись звуки, которые ни с чем нельзя было перепутать, — пение хлыста. Кайа не удержалась, заглянула в приоткрытую дверь. Малериец стоял у стены, растянутый за руки и ноги, и сестрица наносила удары — куда придётся, по спине, ногам, спутавшимся волосам…
Запах крови, одинаково пьянивший фрейев и фрейлеров, почуяли и мастер Оржан с учителем. Мужчины замерли, раздувая ноздри. Но в Кайе ещё слишком мало было тьмы, поэтому она почти не почувствовала на губах солоноватого привкуса. Один вид исполосованного заморского чуда, которым она, Кайа, так восхищалась, взбесил донельзя.
— Гадина! — она чуть было не кинулась в темницу, чтобы вырвать хлыст и покусать сестру, но опомнившийся учитель схватил подопечную за плечи и вытолкал её, сопротивляющуюся, за охранную решётку.
— Зачем она его убивает?! Она его убьёт, только бы ни с кем не делиться! — долго не могла успокоиться Кайа. — Лучше бы его мне отдали! Хочу, чтобы… он мои учебники носил! Да! Учебники!
— Вам, моя доннина, малериец ни к чему, — мягко возражал учитель Вилфред. — И убивать раба Её высочество Марна, конечно же, не станет. Вы сами сказали, что…
— Уйдите прочь! — завопила Кайа, окончательно разозлённая сопротивлением, и помчалась жаловаться отцу.
Разговор с Его величеством закончился абсолютным поражением: отец велел младшей неразумной дочери не лезть в дела взрослых и напомнил, что сочувствие к рабам — не добродетель Тьмы Карающей. А рабы воистину несли заслуженное наказание.
Злые слёзы обидевшейся Кайи не подействовали на короля: он, воспитавший уже троих девчонок, которые, все как один, в критический момент прибегали к этому аргументу, — только рассердился и пригрозил:
— Кайа, помнится мне, ты просила себе раба для тренировки карамалийским наречием, а не для того чтобы он тебе учебники носил или развлекал рассказами. Для этого у тебя есть слуги и Вилфред-дан. Определись, чего тебе хочется больше! Но знай, пока Тьма не отметила тебя своей печатью, некоторых вещей ты не можешь требовать…
— Провалитесь вы все! — рассвирипела Кайа, топая ногой, и выбежала из залы, по пути намеренно сбивая вазу с цветами, стоявшую на столике.
— Её высочество Кайа имеет все шансы превзойти вашу старшую дочь. Так не лучше ли сразу дать ей желаемое, чтобы это дитя успокоилось? — заметил Горан, окуная кончик пера в чернильницу.
— Не суй свой нос, куда не следует, — посоветовал ему Асвальд Второй. — Продолжим…
Кайа тем временем неслась по лестнице, обиженно проклиная жадность и эгоизм сестёр и родителей. Но пока добралась до своей башни, остыла. Призвала к себе Ашу, всё это время смиренно сжавшуюся в комок и не напоминавшую о себе, и предупредила:
— Сегодня я снова пойду туда. Назло всем! — облачко протестующе заметалось. — Только попробуй кому рассказать! Попрошу матушку тебя развеять!
Клубок охранной тьмы испуганно дёрнулся и завис возле протянутой руки, изображая покорность.
6. Преступники
Сегодня матушка изъявила желание слетать с дочерьми к океану, а завтра собрался отец. Но и он, оставшись в одночестве (если не считать бескрылой младшей дочери), не кружил вокруг дворца, охраняя его, а ушёл с Гораном в залу с Сердцем Тьмы. Над “дурочкой”, демонстративно хлопнувшей дверью, посмеялись, как обычно. За ужином Кайа напомнила о своей просьбе, и король повторил слова учителя Вилфреда, мол, для неё ещё не настало время иметь личного раба: “… Даже если просто носить учебники…”
И принцесса хоть и была возбуждена гневом, не забывала об осторожности, пробираясь по коридорам дворца от своей башни к нижнему ярусу. Раза три Аша внезапно накидывала тень, заставляя бормочущую девчонку умолкать, — матушкиной защите казалось, будто кто-то следит за ними. Затем подозрение отпускало, и Кайа шла дальше, продолжая шёпотом свой монолог, который был своего рода репетицией перед грядущей словесной битвой с родителями:
— Все говорят, у Тьмы нет границ власти и законов. Закон — тот, кому подчиняется Тьма. И нет других правил. Тьма — это не хаос, это право сильного вершить судьбу лишённых мрака. Если бы отец был слабее малерийцев, то он бы не смог выпить их силу и стать королём! А почему он выпил Свет? Потому что так захотел и разрешил себе! Марна делает, что хочет. Солвег и Улва делают, что хотят. Они даже раньше меня закончили учиться — мне это обидно, Аша. Инграм улетает охотиться на души, когда ему захочется, хотя его седьмая жертва была давно принесена. Он свободный, поэтому отец его не ругает…
Кайа остановилась перевести дух:
— Вот увидишь, Аша, мы обязательно поженимся, и я стану королевой Фрейнлайнда. Я — младшая, а это значит, что сестёр успеют выдать замуж. Не будем же мы все жить вместе до последнего полёта! Инграма отец сделает наследником, а настоящему королю нужна настоящая королева. Зачем брать из диких девушку и посвящать её Тьме? Матушка стала королевой, потому что все сёстры отца погибли в войне. Но я-то — живая! И я люблю Инграма, а он — меня. Он доверяет мне больше, чем Марне, Солвег и Улве. Видишь, Аша, у меня все шансы стать сильной владычицей Тьмы, и я не буду ждать, когда она меня благословит. Учитель говорил, что настоящий повелитель — силён ещё до обретения власти и чтит законы, гарантом которых станет в будущем. А мы что сейчас делаем? Мы соблюдаем законы Тьмы. Я делаю, что хочу. Сердце моё полно гнева и желания покорить остальных. Разве я не права?