Путь Владычицы: Дорога Тьмы
Шрифт:
Неизвестно, повлияла ли риторика монолога на бессловесную Ашу, но уверенность хозяйки тень почувствовала. Путь не преграждала, предупредительно открывала запертые двери на пути Кайи, и когда до стража темницы оставался один пролёт, ринулась вперёд, чтобы быстрее усыпить крепкого фрейлера.
Кайа выглянула из-за угла — страж уже недвижно сидел у железных дверей на полу, прижав к себе хлыст, голову откинул к стене и начинал похрапывать. Даже бутылка с вином не пригодилась. Кайа её поставила в ноги спящему как оплату за причинённое неудобство, отцепила связку
Открыть дверь в темницу рыжего малерийца оказалось проще, чем зайти внутрь. Во-первых, накатил знакомый страх: вдруг маг сумел освободиться из оков и теперь поджидал гостей? Во-вторых, крайне неудобно защищать себя, когда в одной твоей руке кувшин, а в другой — факел.
— Аша, проверь! — приказала шёпотом Кайа, и охранница метнулась внутрь, облетела каменную клетку, вернулась и расслабленно расплылась: всё в порядке.
Ручка факела плотно села в пазуху держателя у входа, Кайа повернулась, и в нос с ударил сладковато-приторный запах запёкшейся крови и гниения. Кайа остановилась, сглатывая тошнотворный позыв, — что-что, а фрейи всегда пили только свежую кровь и брезговали трупной.
Малериец полувисел на одной цепи за одну руку, узнавался почерк Марны — освободить, но не до конца, чтобы эта самая малость убивала сильнее. Ни звука не доносилось из его угла, и Кайа бросилась к мужчине, снова забыв о собственной безопасности. Кажется, раб находился без сознания, но был жив: на шее почти незаметно дышала жилка.
Кайа подёргала за натянутую цепь, кольцо в стене и оковы, обхватывающие запястье малерийца, сидели крепко.
— Аша, ты можешь помочь? — шёпотом спросила Кайа, как будто громкий голос мог привести умирающего в чувство.
Тень-сообщница колебалась, обнюхала цепь по всей длине, скрепляющие детали и задумалась. Неожиданый звук металлического щелчка заставил Кайю подпрыгнуть и отшатнуться — малериец повалился на своё грязное ложе и застонал.
Ушла минута, прежде чем Кайа отдышалась от страха, взяла поставленный на пол кувшин и поднесла к лицу раба:
— Эй! Пить! Ты надо пить!
Тот не слышал, и упавшие на лицо капли, как в прошлый раз, не подействовали. Пришлось опускаться на колени, поднимать грязную с тяжёлым ароматом голову и пытаться влить в запёкшиеся губы влагу. Дело продвигалось плохо. Малериец если и пил, то понемногу, вода в основном скатывалась по его подбородку на шею и на каменный пол.
— Ты надо пить! — с отчаянием повторила Кайа, испытывая желание расплакаться: Марна-дрянь всё-таки убила раба, лишь бы никому не достался!
— Не так. Дай я помогу, — негромко сказал мужской голос в дверях.
Кайа вскрикнула, Аша мгновенно заслонила собой хозяйку, а мужской силуэт шикнул:
— Тихо, доннина, я не причиню вам вреда.
Это был болтливый раб, выторговавший себе относительную свободу у Солвег. Значит, вот кто следил за Кайей! Страх парализовал принцессу, в голове засвистели панические мысли — как вылезти из-под малерийца,
— Ему надо помочь открыть рот, — спокойно произнёс Дыв, приближаясь к застрявшей на коленях фрейе. — Вы держите кувшин, а я придержу челюсть. Торвальд слишком ослаб, его не кормили несколько дней.
Кайа в оцепенении наблюдала, как напротив присаживается болтливый раб, действительно оттягивает челюсть, как вода попадает наконец в полость рта, но малериец ещё не может глотать… И вдруг рыжий маг захлёбывается, давится водой, начинает кашялять. Дыв его приподнимает сильнее, легонько хлопает по спине, и вот малериец жадно и шумно глотает воду.
— Подожди, дружище! Тебе надо обработать раны… Эх, ты выпил всю воду…
Дыв переворачивает кувшин над своей ладонью, совсем тонкая струйка плюхается в пригоршню, и карамалиец увлажняет лицо своего товарища.
— Я принести вода, — воспользовавшись тем, что на неё не обращают внимания, и малериец подался вперёд, Кайя вскочила, бросилась к выходу.
— Кувшин возьмите, доннина, — в спину прилетел бархатный голос Дыва.
Ещё продолжая чувствовать мурашки от баритона, Кайа медленно вернулась, рывком забрала посуду из вытянутой руки. Теперь можно было сбежать, никто бы её не догнал! Она дошла до храпящего стража, поставила кувшин возле бочки. Если посильнее пнуть охранника, он проснётся, и тогда Дыву не сдобровать, его больше никогда не выпустят из клетки!
“Но тогда убьют и малерийца”, — равнодушно подсказал разум. Кайа наполнила кувшин и вернулась в темницу раба своей сестры.
— Благодарю, — Дыв, в голосе которого и взгляде сейчас не было насмешки, задевшей некогда принцессу, принял кувшин, намочил принесённую тряпицу и начал отирать друга, а потом наносить мятную мазь на его гноящиеся раны.
Кайа наблюдала молча, я рядом с ней замерла Аша, ожидая приказаний. Тихое предупреждение Дыва снова вызвало мурашки:
— Вам лучше уйти, доннина. Вас могут наказать. А я закрою темницу и верну ключ стражнику.
— Он жить? — неуверенно спросила она, внутренне соглашаясь с советом врага. Дыв обращался к ней на фрейском, а она, по причине недавно поселившейся мечты выучить карамалийский, — на иноземном наречии.
— Пока да. Торвальд — сильный, но, к сожалению, магия убьёт его самого, это вопрос времени. Если наш принц не приедет в течение этой недели, и ваша сестра не смилостивится, Торвальд умрёт.
— Что я мочь делать?
Дыв с удивлением повернул к ней голову, смерил любопытным взглядом:
— Умеешь снимать сдерживающие браслеты? Вот эти, — он указал на тонкие чёрные обручья, какие были у всех рабов, кроме Дыва.
— Я — нет, — Дыв вздохнул. — Аша уметь.
— Аша?
— Это защита от моя мать. Если вы меня убивать, Аша убивать вас.
— Моя твоя не хотеть убивать, — хмыкнул Дыв, превращаясь в знакомого карамалийца. — Если бы вы хотели уйти, давно бы ушли. Зачем вы здесь?
Простой вопрос поверг в смущение. Не хватало ещё, чтобы Её высочество откровенничала с рабом!