Путь Владычицы: Дорога Тьмы
Шрифт:
Повязку с неё сорвали, небрежно, сдирая зажимы для волос. Дыв в одних штанах, прекрасный карамалиец, белокожий, сероглазый и черноволосый, возвышался над ней с напряжённым лицом:
— Моя доннина, на сегодня, думаю, достаточно! Вы… очень быстро учитесь…
“И его губы пересохли. Как странно!” — подумала Кайа, глядя на раба снизу вверх. Урок был окончен, но отчего не хотелось вставать? Она призналась в этом шёпотом и добавила:
— Это нормально?
Раб сглотнул и кивнул вместо слов.
Кайа поднялась, оправила задранное платье, прислушалась к себе:
— Ты был прав. Ты — хороший маг. Наверное, на самом деле, ты малериец, но не знаешь об этом…
— Чтобы доставить женщине удовольствие, не нужно быть магом, — Дыв усмехнулся.
— Но ты делаешь это очень хорошо. Благодарю, — она поднялась. — Когда будет следующий урок?
— Когда скажете, моя доннина, — раб церемонно поклонился, подбирая в руку рубашку с пола.
— Тогда до завтра, Дыв сын Кариата, — Кайа дошла до двери и вдруг вернулась, потрогала обнажённую мужскую грудь, бугорки мышц. — Ты тоже, как ваши господа малерийцы, любишь воду? Сколько раз ты бы хотел мыться в день, Дыв сын Кариата?
Она его снова задела, на этот раз необидно, и его лёгкое удивление ей понравилось.
— Здесь очень жарко, — признался он, — два раза в день было бы достаточно.
— Два раза! Вы смешные карамалийцы, — Кайа рассмеялась. Потом подумала, и тряхнула хвостом из косичек. — Мне сегодня поставили воду, но я не хочу мыться, ведь я это уже делала позавчера… Почему ты опять так смотришь?
Сдерживая смех, Дыв строго сказал:
— Для некоторых вещей, чтобы ублажить мужа, нужно основательно помыться. И ему тоже, — в глазах напротив появился любопытный вопрос, но Дыв, чувствуя себя хозяином положения, скрестил руки на груди. — Мы договорились, что поговорим о продолжении завтра. Вы уже уходите, моя доннина?
Кайа вздохнула:
— Мягкой ночи, Дыв сын Кариата.
Ушла, наконец! Опустив засов, парень поспешно стянул повязку с руки. “Пиявки” не было.
— Ну, и куда ты уползла, шархалья пакость?
Он осторожно наклонился и внимательно осмотрел пол. Нигде “пиявки” не было. На всякий случай приоткрыл дверь:
— Эй, шархалья пакость, если вздумаешь уйти, путь свободен!
Стало заметно легче, не только на душе, но и в теле появилась лёгкость. Не дожидаясь возвращения фрейек, Дыв умылся, смочил волосы, напился воды и растянулся на жёстком ложе. Теперь, когда страха перед будущим не было, он быстро расслабился и уснул, измождённый несколькими бессонными ночами подряд.
10. Возвращение Аши
Сегодняшний, третий по счёту, урок любви был не совсем важным. Так сказал Дыв заранее, до того как причинил лёгкую боль. Но в следующий раз, он уверял, всё будет намного проще — Кайа научится управлять своим телом, чтобы не только доставлять возможное удовольствие супругу, но и самой получать удовольствие.
— Не верю, что удовольствия может быть больше, — Кайа рассматривала пятна крови на платке, который подарил Дыв. У кар-малерийцев был странный и, одновременно, милый обычай хранить память о первой крови женщины. Учитель Вилфред о таком не рассказывал.
Правду говоря, в данный момент не столько притягивала внимание к себе кровь, сколько Кайа пыталась сдержать избыток нахлынувших чувств. Карамалиец был настолько ласков, что Кайа чуть не заплакала навзрыд во время ласк. Тело будто жило само по себе — чувствовало по-новому, иначе реагировало на прикосновения. На имя Инграма раб не обращал внимания, отыгрывая его роль, и представлять рядом с собой брата было не сложно, потому что Дыв опять завязал глаза.
А перед этим они оба помылись, и Кайа насмешила карамалийца, признавшись, что от такой тщательной обработки всего тела как будто голая.
— Ты и есть голая, — рассмеялся Дыв.
— Нет, ты не понимаешь. Как будто с меня смыли тьму…
— Ещё бы, в воду словно чернил налили, — раб забавлялся. — Почему вы так не любите купаться? Твоя Аша готова была из бадьи выпрыгнуть.
— Угу, досталось ей бедненькой. Не три больше никогда так мою руку! Ещё чуть-чуть и ты бы снял с неё кожу вместе с Ашей.
— И поделом ей, пиявке. Когда она уже от тебя отвалится?
— Когда наберётся силы, я же говорила…
На следующий день после первого урока Дыва, Кайа, как маленькая, носилась по дворцу и показывала подвижную татуировку на своей руке. Отросток тьмы, семнадцать лет таскавшейся повсюду за своей хозяйкой и, очевидно, прикипевшей к ней, чудом выжил, отлежался где-то и заполз на руку. Но это было потом, а сначала напуганная принцесса обратилась к матери. Тёмное пятно, еле заметное на смуглой руке, неудобств не доставляло, если не считать щекотки.
Королева долго рассматривала «приобретение» дочери, отвела её к Сердцу и там, получив ответ, объяснила, сама изумляясь новости:
— Это Аша, вернее, та её часть, которая приобрела твой характер и привычки. Моя защита погибла от проклятия Марны, к сожалению, — Отилия взяла дочь за руку и погладила пальцем серое пятнышко, Кайа хихикнула, съёживаясь: «Ей щикотно и мне тоже». — Мать твоего отца, в башне которой ты умирала, рассказывала, что у одной её сестры был артефакт Тьмы — родимоё пятно: мать неправильно призвала Тьму Охраняющую, и с тех пор девочка носила на себе эту сущность. Толку от неё, говорят, было мало, но пока никто об этом не знал, девочку не обижали, боялись живого родимого пятна, как проклятия. Когда твоя двоюродная бабка повзрослела, её защита смогла набраться сил и оторваться от тела. Впрочем, всё равно исчезла после инициации. Поэтому и ты никому не рассказывай лишнего — пусть другие боятся.
Кайа сохранила секрет, да и рассказывать о нём было стыдно. Не столько за себя — за Ашу, которая почувствовала свою беззащитность и съёжилась горестно.
— Ничего, если Сердце не ошиблось, то ты не просто моя защита, а почти сестра, — утешила хозяйка «подружку», и Аша снова воспряла духом.
Кайа забавлялась страхом Солвег и Улвы, с ужасом наблюдающих перемещения пятна. К тому же Аша была непозволительно любопытна — сползала к кончикам пальцев, когда хозяйка сидела рядом с малерийцем Торвальдом или Дывом. Последний, кстати, оказался смелее своего старшего товарища — выставил указательный палец и разрешил прикоснуться. Аша, незаметная на руке Кайи, сочной чёрной нарисованной каракатицей очутилась на руке раба, покрутилась, «обнюхала», как решила Кайа, браслет Дыва и вернулась на родное тело.
Как вела себя Аша во время уроков Дыва, можно было судить по щекотке — частица тьмы то переползала на карамалийца, то возвращалась, словно не находила себе места. Вправду говоря, это несколько отвлекало, пока Кайа не попросила её не мешать, ведь происходящее делается ради будущих взрослых отношенй с Инграмом. Но Аша, кажется, не верила.
— Ого! Посмотри, Аша увеличилась! — Кайа отложила платок и поднесла ладонь к лицу, на которую переместилась «сестричка».
Дыв отдыхал, нежился рядом, лениво захватил эту ладонь и притянул к себе: