Путь врат. Парень, который будет жить вечно
Шрифт:
Собственно, это был не звонок – у Клары мелодично звенели колокольчики, специально для нее изготовленные, но все равно это не походило на ворчание хичи. Гипатия уже была у двери. Конечно, она к ней не притронулась, но дверь отворилась, и вошел Зигфрид фон Психоаналитик.
– Я первый? – спросил он – не очень убедительно, подумал Стэн, потому что фон Психоаналитик, конечно, это уже знал. – Ну, они сейчас будут – а вот и они!
Один за другим – хлоп, хлоп – впрочем, беззвучно – в гостиной Клары появились три личности. Двое – пожилые хичи, занявшие кресла, а не насесты, потому что у них не было характерных цилиндров. Третьим оказался высокий сильный мужчина в потрепанном белом колпаке.
– Рад, что вы пришли, – дружелюбно сказал Зигфрид вновь пришедшим, потом обратился к Кларе: – Это те, с кем я хотел вас познакомить. Термослой – он у нас представляет сохраненные сознания. Блестящий – это тот, кто бро… я хотел сказать, попросил Достигающего остаться на Вратах. Сейчас он как сохраненное сознание стал в Ядре ведущим экспертом по звездной динамике. А это Марк Антоний, который готовит все блюда. – И он жестом завершил представление: – Это Джель-Клара Мойнлин и наши юные друзья Стэн Эвери и Эстрелла Панкорбо. А теперь, если Гипатия разрешит воспользоваться ее устройствами, Марк был настолько любезен, что приготовил для нас легкий завтрак. Поговорим за едой.
Стэн никогда не сомневался в том, что Клара очень важная персона, но до сих пор не представлял, насколько важная. Легкий завтрак оказался не только исключительно вкусным, но и совсем не «легким». На столе был горшочек с нежными котлетами, маленькие крекеры, в каждом из которых немного гусиной печени и хрустящий овощ, который Клара назвала китайским водяным каштаном, какие-то орехи во фруктовом соусе, которые даже Клара не смогла назвать, но уплетала так же быстро, как остальные. Вообще все с удовольствием ели все, что было предложено. Стэн поразился, заметив, что электронные личности едят ту же пищу, что и они. Не подумав, он протянул руку к закуске Блестящего. Пальцы его прошли сквозь еду, и мужчина в белом колпаке оторвался от беседы и бегло улыбнулся.
– Виртуальные личности едят, конечно, виртуальные блюда, – сказал он, но тут же перестал улыбаться. – О, – сказал он. – Вы тот самый, кто отказался от пищи у себя дома.
Стэн не понимал, почему это заботит этого человека, но с набитым кусками жареного мяса ртом подтвердил, что это он. Потом вспомнил, какое имя называли.
– Вы ведь Марк Антоний, верно? Значит, вы все это приготовили? – И когда мужчина кивнул, не мог сдержать энтузиазма: – Ничего лучше в жизни не ел!
– Понятно, – сказал шеф-повар. Мгновение спустя он добавил: – Попробуйте павлиньи языки в сахаре. Нечто особенное.
Стэн попробовал, хотя тут же об этом пожалел. Однажды в Стамбуле, очень давно, одна из девушек мистера Оздена ради шутки дала ему гусеницу в сахаре. Было очень похоже и почти с такими же последствиями. Только два обстоятельства помешали Стэну мгновенно извергнуть все из желудка. Во-первых, он вспомнил, что «павлин», чей язык он съел, никогда не жил, поскольку это блюдо приготовлено все из той же CHON-пищи, как и все остальное на столе. Во-вторых, его отвлекла идущая за столом беседа.
Старого хичи – Термослоя – больше всего тревожила проблема усиливающейся иммиграции. Люди сотнями тысяч прилетают в Ядро, и куда должны хичи всех их девать? Марка Антония тревожила безопасность – безопасность индивидуальных человеческих личностей.
– Люди совсем не такие, как хичи. Некоторые из них дерутся друг с другом. Другие крадут, убивают и насилуют. Нам необходима полиция, и суды, и законы, и какие-то законодательные органы, чтобы издавать законы.
Главная забота Зигфрида фон Психоаналитика заключалась в том, чтобы снабжать всех иммигрантов предназначенными для людей вещами, которые можно получить только Снаружи, – и платить за эти вещи.
В этот момент все замолчали и выжидательно посмотрели на Клару.
Она улыбнулась – чуть печально, как будто именно этого ожидала.
– Почему бы и нет? – сказала она. – Зигфрид уже намекал на это, и он прав. Гипатия?
Корабельный мозг сразу стал видимым. Гипатия как будто переоделась ради общества. Платье ее стало еще нарядней, на пальцах кольца с огромным, необработанными рубинами и сапфирами. Она посмотрела на Клару.
– Босс, вызывали?
Клара вздохнула, но не стала упоминать, что Гипатия, несомненно, все время присутствовала, хотя и оставалась невидимой.
– Кажется, мы давно не говорили о моих деньгах. Они у меня еще есть?
– О, и немало. Вы знаете, большая часть того, во что вы вкладывали деньги, находясь Снаружи, испарилась – ведь прошло много времени. Но были и очень удачные вложения. Например, в компанию «Жизнь После», которая сейчас процветает, или в ваш космический флот, или во все заводы и космопорты, обслуживающие этот флот. Все они тоже неплохо управляются.
– Отлично, – сказала Клара и отпустила Гипатию. – Тогда все в порядке. Мне хочется оставить несколько миллионов для себя – просто на всякий случай, но вообще-то я не пользуюсь своими деньгами. В конце концов, вряд ли я снова отправлюсь Наружу.
– Великолепно, – сказал, улыбаясь, Зигфрид. – Так и сделаем. И, если денег Клары не хватит, подумаем о налогах.
Прием почти кончился, поскольку все решения были приняты. Мгновение спустя Блестящий и Термослой попрощались и исчезли – «чтобы утвердить эти решения у сохраненных сознаний», как они выразились, – за ними исчез и Марк Антоний. Однако Зигфрид не собирался уходить. Он повернулся к Стэну и Эстрелле.
– Давайте поговорим. Что вы думаете?
Стэн нахмурился.
– О том, что здесь происходило? Я думаю, что нам здесь не место. Что я знаю об электронике, законодательстве и прочем?
Зигфрид воспринял вопрос буквально.
– Я бы сказал, примерно столько же, сколько другие органические существа знают в семнадцать лет.
– Почти восемнадцать, – сразу возразил Стэн, но Эстрелла опередила его.
– Мне двадцать четыре года, Зигфрид, – сказала она, – но я тоже знаю не много. Работники боен не учатся в колледжах.
– Верно, – согласился Зигфрид. – Но ведь вы больше не на бойне.