Путь Знахаря

Утолин Константин Владимирович

— Если цивилизация идет по пути ускоренного прогресса, как у вас, землян, то происходит ускоренное развитие и усложнение разного рода материальных систем, общественных отношений, а также нарастание объемов порождаемой такой цивилизацией информации. И психика большинства не успевает к этому приспособиться. Лишь отдельные личности в силу индивидуальных особенностей обладают способностями, позволяющими им действовать эффективно в столь нестабильных условиях. Что лишь увеличивает размах отклонений всей системы в целом от равновесия. Более того, нарастающая скорость перемен не позволяет позитивным особенностям психики и организма в целом закрепляться в геноме. Поскольку то, что было положительным качеством в одном поколении, уже не является таковым в следующем. В результате процессы изменений (и сопутствующие им психоэмоциональное напряжение и нестабильность) развиваются как лавина. И закончиться это может только двумя способами. Либо гибелью всей цивилизации, потому что люди просто тонут в порождениях своей деятельности…

— Где? — шепотом спросил Трофимов.

— В дерьме, в том числе и информационном, — так же шепотом ответил Дмитрий.

– …и вся система рухнет. Либо возникновением в коллективном сознании сверхразумной Соборной Металичности, живущей в иных масштабах и размерностях восприятия событийных последовательностей и обладающей несоизмеримо большей скоростью обработки и преобразования информации. Однако в условиях, когда в индивидуальных разумах доминируют идея разобщенности и мотив конкуренции, а также есть область психических процессов, скрытых от осознания и при этом влияющих на мотивацию,, возникновение подобного коллективного сверхсознания крайне затруднительно и маловероятно. Поскольку то,

что происходит в мире и обществе, определяется взаимодействием великого множества отдельных индивидуальных и коллективных разумов, которые оперируют параллельно друг другу и которых в терминологии вашей системологии принято называть агентами системы. При этом действия любого из них зависят от ожидаемых конкретно им действий ограниченного числа других агентов, а также от свойств создаваемой ими всеми локальной системы. И в результате у вас, землян, все получается, так — вы хотите что-то сделать, обдумываете и планируете, ожидая определенных действий от других, но ваши ожидания относительно других могут оказаться ложными и все планы могут рухнуть просто потому, что вас обманут. Или на каком-то этапе эмоции вдруг возьмут верх над разумом и приведут к возникновению ошибок, известных в вашей психологии как как психические аберрации при принятии решений. Бывает, правда? Ведь это знакомо всем вам. При этом кто-то может извлечь из ваших ошибок выгоду. И все это возможно только в таком разобщенном мире, где каждый прежде всего за себя, и где у жителей есть подсознание. Потому что лишь в подобной системе ее агенты могут обманывать, скрывать, извлекать выгоду и не чувствовать, какие страдания приносят их действия другим или игнорировать подобные ощущения, присваивая им минимальные приоритеты. В мире, полном недомолвок, лжи и желания победить любой ценой ожидания агентов и создаваемые ими системы порождают обратные связи, усиливающие проявления этих негативных качеств общества. Жители миров ускоренного прогресса постоянно стремятся победить и переиграть других, перераспределив поток благ в свою пользу. Более того, доминирующие во властных структурах конкурентных миров хищные особи специально ставят всех остальных перед жуткой альтернативой: либо сравнительный материальный комфорт, либо дети и трудности выживания. И разумные существа с невысоким уровнем самосознания по большей части осуществляют свой выбор в пользу «пожить для себя». И даже не реальная, а лишь предполагаемая неустроенность особенно тяжело переживается на фоне завышенных потребительских стандартов, легко формируемых хищными правителями в основанном на конкуренции обществе. При этом имеющиеся в таких цивилизациях асимметрия информации, алчность, гордыня и страх неизбежно порождают асимметрию распределения благ и доступа к средствам обработки информации. Которые, нарастая, порождают еще большую асимметрию в знаниях и еще больше возбуждают алчность, зависть и страх. Круг замыкается. И вместо получения эффекта наращивания общего блага растет лишь уровень конкуренции и психической напряженности — как на уровне отдельных личностей, так и ноосферы в целом. Самое интересное, что по мере усиления конкуренции экономика мира становится все более близка к эффективной. В результате в пределе экономика достигает эффективности. Но при этом эффективность эта основана на том, что каждый научился стремительно урывать свой кусок. Такой мир будет сообществом, грубо говоря, совершенных хищников, не сжирающих друг друга полностью только потому, что они равны по силам. Мир, в котором будет своего рода вооруженный нейтралитет. При этом как только в подобном мире возникнет ситуация, в которой кто-то сможет урвать у других кусок пожирнее, он сразу же этим воспользуется. Отказаться же от конкуренции хищник согласиться только в обмен на абсолютную власть. Более того, формируемые хищными властителями в сознании и подсознании жителей таких миров своего рода психические «кривые зеркала» всячески мешают увидеть альтернативные, более гуманные и справедливые варианты общественного устройства. Основной принцип миров, развивающихся на основе конкуренции, определяется крайне просто — сожри другого, пока он не сожрал тебя, растопчи или окажешься растоптанным сам. Отсюда вытекает, что если не хочешь быть жертвой, то должен стать хищником, настроенным исключительно на борьбу за выживание. Или паразитом. У всех разумных, живущих в мирах конкуренции и ускоренного прогресса и при этом исповедующих иные модели поведения, КПД их действий заведомо ниже, чем у хищников и паразитов. Кстати, у паразитов он даже выше, чем у хищников. Поэтому в долгосрочной стратегической перспективе миры, основанные на конкуренции, обречены в буквальном смысле слова на самопоедание!

— Получается, что все члены нашей цивилизации уже изначально программируются ею на такого рода восприятие реальности, — пытаясь понять, сказал Завьялов. — То есть даже если ему предоставить свободу выбора, то сформированное искажение восприятия исключит для него возможность увидеть другой вариант поведения. И реально выбирать между путями противостояния или сотрудничества, эгоизма или общего блага он не способен.

— Да. И подобный тип мышления свойственен всем расам с однобоким развитием. Когда гипертрофированно либо логическое либо образно — интуитивное мышление. А в идеале должно быть гармоничное и синхронизированное мышление одновременно по обоим типам. Когда идет перекос в ту или иную сторону, то это всегда плохо и чревато проблемами. Например, если брать людей, то гиперразвитая из — за ускоренного инструментально — технологического прогресса функция левого полушария при угнетении правого приводит к снижению возможностей вывода на осознаваемый уровень подсознательных процессов. А значит, вы лишаетесь возможности постепенного уменьшения неосознаваемых психических функций. Они так и остаются вытесненными в подсознание, а значит, а любой момент могут сработать как мина. Это беда подавляющего большинства технократических цивилизаций. Кроме того, при нахождении в обществе с парадигмой конкурентного развития вам приходиться просчитывать каждый свой шаг, чтобы не упустить какую либо выгоду или не ошибиться, чтоб вас, грубо говоря, не сожрали или не поимели. А это разрушает естественный строй жизни, когда можно и нужно воспринимать мир целиком, радуясь его красоте и прибывая с ним в гармонии, а не ища лишь выгоды от его эксплуатации.

— Ну а разве можно достичь эффективности развития по — другому? — спросил Носов.

— Можно. Только на первых порах развитие будет идти гораздо медленнее, — ответил Гость. — Если темп прогресса в мире относительно не высок, то точка равновесия в отношениях — прежде всего экономических, но и других тоже — между разумными существами имеет стабильную траекторию роста. Пусть и более медленную, без резких взлетов, но зато и без сокрушительных падений. Поскольку сознание не одиночек, а большинства жителей подобного мира успевает реагировать на изменения и приспосабливаться к ним и осваивать возникающие новшества в полном объеме. И практически не возникает стрессов от переизбытка информации и новинок. Поскольку в таком случае общество уподобляется физическому, а не биологическому процессу — а законы эволюции больших физических систем гораздо медленнее изменяют их параметры, нежели у биологических. И организм в целом, включая разум и физиологические системы, успевают адаптироваться к изменениям внешней среды. Соответственно успевают подстраиваться к ним моральные нормы и качества психики. Только при таких условиях удается совладать с психологическими эффектами, которые вызывает так называемый информационный шум. В таком мире становится возможным создать процесс, который позволяет снижать этот шум и облегчить принятие именно рациональных решений. В результате агенты экономических и общественных отношений постепенно становятся близки к идеальным — рационально мыслящим, не имеющим психических аберраций и принимающим решения исключительно на основании анализа информации без участия эмоций. А главное, стремящихся не только и не столько к личной выгоде путем перераспределения ресурсов и побед над другими, сколько к увеличению прежде всего общего выигрыша.

— А что этому способствует? — с живым интересом спросил Аотеаора. В свое время председатель КИК изучал эту проблему, и его это не могло не заинтересовать.

— Точная передача максимально полной, на сколько это вообще возможно, информации каждому члену общества. Ни больше ни меньше. Он может этой информацией не заинтересоваться и не воспользоваться, но он всегда имеет к ней доступ. В цивилизациях высокого уровня осознания нет секретов кроме, разве что, личных. Да и то — ведь на достаточно продвинутом уровне все члены этих цивилизаций имеют доступ к планетарной ноосфере, а потом и на более глубокие, уже метапланетарные Слои Бытия, а там секретов не существует! Так что пользоваться или нет всей полнотой информации — дело лишь личного выбора каждого члена общества. И вот что еще важно — если он захочет в чемо разобраться, то получит всемерную поддержку. Ему будут объяснять, его будут учить — и при этом никто не станет ничего скрывать, как это было свойственно, например, земным математикам в 15 — 17 — х веках. Да и патентного права в таки мирах не существует. Учет личного вклада придумавшего что-то полезное в общее благо имеется, но скрытности и недоговорок нет.

— Так просто?!

— Да, только при наличии подсознания это проблема не столько технологическая, сколько психологическая. И я думаю, вы сами понимаете, почему. Прогресс же, основанный на парадигме сотрудничества, а не конкуренции, и идущий с такой скоростью, что большинства людей успевает адаптироваться к нему без особого напряжения, постепенно решает сразу обе эти задачи — и в сфере технологий, и в сфере психических процессов.

— У нас же получается, что улучшая условия для технического доступа к информации, мы при этом одновременно усложняем психологические проблемы, — пробормотал Аотеароа.

Гость сочувственно улыбнулся и продолжил:

— Если прогресс идет со скоростью, позволяющей большинству, а не только отдельным из разумных существ успевать усваивать поток возникающих знаний и происходящих изменений, общество информационно равноправно. Что, кстати, позже приводит и к естественному ускорению темпов прогресса, но уже без насилия над окружающими и накопления напряжения. Потому что у систем сотрудничающих друг с другом разумов после некоего уровня их развития отклики на изменения внешней среды становятся намного быстрее и оптимальнее, чем у систем разумов, основанных на конкуренции. Кроме того, привычка и опыт сотрудничать, причем на равных, абсолютно выигрывают в условиях решения сложных проблем, плохо поддающихся «раскладыванию по полочкам», когда необходимо, чтобы не только некоторые «избранные» и «высшие», а все участвующие в решении видели задачу целиком и пытались внести свой вклад, не оглядываясь при этом на отношения подчиненности. В мирах высокого осознания, жители которых изначально ориентированы на сотрудничество, у них уже буквально в плоть и кровь входит привычка ставить интересы дела выше субординации и устанавливать свободный и постоянный контакт, свойственный отношениям равных коллег, а не начальника и подчиненного. Хотя надо сказать, что авторитетов в тех смыслах, как у вас, у них вообще нет. Поэтому и такого яркого разделения по субординации тоже нет. И управление происходит с помощью участия, а не авторитета. Существа с высоким осознанием умеют объединяться, не связывая и не подчиняя друг друга. В сети взаимодействий подобного типа гораздо эффективнее, чем в конкурентной и уже только поэтому иерархической среде зарождаются такие «тонкие» материи, как доверие, солидарность, преданность и даже любовь. И этими вещами нельзя командовать, их можно только растить. В мирах высокого осознания, основанных на сотрудничестве, действуют кооперация вместо конкуренции, партнерство вместо доминирования, а фокус внимания в большей мере переносится на отношения в сети, нежели на ее элементы.

— Да, на планетах, где мы были, чаще бывали локальные, а вернее — ситуативные лидеры, — согласился Дмитрий. — Если было необходимо решить какую — нибудь задачу, создавалась временная иерархия с временным же лидером. Которым становился член общества, имеющий достаточно опыта и сообразительности для решения данной задачи, понимающий всю суть проблемы и готовый ее решать и отвечать за это.

— А остальные добровольно принимали его, — поддержал знахаря Гость. — Выбор главного или главных в мирах с высоким осознанием основан совершенно на иных принципах, нежели в конкурентных мирах. Группы с коллегиальными принципами принятия решений и осуществления действий порождают локальных лидеров, естественным образом выявляя тех, чье видение ситуации имеет наибольший темп уточнения смыслов происходящего и опережения последствий, возникающих как от самой причины проблемы, так и от предлагаемых способов ее решения. Авторитет такого лидера основан на признании всеми членами группы его способности лучше понимать проблему и формировать желательный ход событий по ее разрешению. А когда проблема решена, локальные лидеры автоматически перестают быть таковыми и временные иерархии обязательно исчезают. В целом, речь идет о расщепленном лидерстве. И в вашей, земной реальности тоже существовали общества, исповедовавшие эгалитаризм (равенство по авторитету и рангу) и подвергавшие остракизму всякого, кто пытался возвыситься в плане власти и авторитета, богатства и престижа. Речь идет о некоторых из обществ охотников — собирателей, таких как ко — бушмены в Ботсване и Намибии, хадзапи в Танзании, пигмеи мбути в Заире, батэк — негритосы в Малайзии, калауны и аватипы в Папуа — Новой Гвинеи, индейцы трумай в Бразилии и др. Когда русский путешественник и этнограф Миклухо — Маклай спрашивал у папуасов, кто у них вождь, каждый взрослый мужчина указывал на себя. Эгалитаризм подобных социальных групп сочетается с их открытостью — индивиды могут (например, у ко — бушменов и хадзапи) свободно вступать в группу или, наоборот, выходить из ее состава. Возрастные отличия в социальном статусе в таких обществах тоже носят скорее характер «престижа», чем лидерства, ибо команды этих «старейшин» часто игнорируются, хотя им и оказываются знаки уважения. Помимо этого, чисто геронтократическая иерархия статуса (престижа) сродни эгалитаризму в том плане, что все индивиды, по мере смены возрастов, проходят все новые «обряды инициаций» и их статус ступенчато повышается. И в подобных сообществах имеются встроенные в их структуру эффективные механизмы уравнивания по статусу и один из важнейших таких механизмов — институт партнерства, основанный на чувствах дружбы и взаимного единения. Эти чувства крепнут по мере участия всех членов группы в одной и той же работе или общих для всех религиозных обрядах и праздниках. При этом в таких племенах существовало именно локальноелидерство. Так, группа охотников — собирателей может иметь лидеров, но их доминирование имеет характер, четко ограниченный рамками определенных «компетенций» или ситуаций. Например, шаман руководит только религиозными делами и обрядами и имеет авторитет как врачеватель и заклинатель духов, но его власть не распространяется на «светскую жизнь», да и в религиозной сфере его авторитет относителен: все члены группы проходят серию «посвящений» (инициаций), в каждой из которых шаман делится частью своих сакральных знаний, на которые он не имеет абсолютной монополии. У ряда племен имелся так называемый «headman», вождь, чьи полномочия фактически распространялись лишь на примирение спорящих и представление данной группы во время встреч нескольких групп. Наконец, третья важная категория частичных лидеров — просто искусные в каком — либо виде деятельности (охота, рыбная ловля) люди, которые имеют, соответственно, авторитет лишь в данном виде деятельности. То есть вполне возможны упорядоченные общества без иерархии и внутривидовой конкуренции!

— Ну и где эти племена сейчас? — одновременно произнесли Тордарсон и Мирославов. Они переглянулись и дальше продолжил уже один начальник ОАМ. — Может этот путь реально то в большинстве случаев возможен только для тех, кто хочет и может навсегда остаться сидеть под пальмами?!

— Я предвидел это возражение. Поскольку оно, согласитесь, банально. И ответ на него прост. Во — первых, еще неизвестно, что было бы даже с этими вашими земными обществами, не вмешайся в развитие сопутствующих им биоценозов народы, хм, более развитые с чисто технической точки зрения, — с усмешкой возразил Гость. — А во — вторых, даже если бы развитие этих племен шло очень медленно — и что с того? С ихто собственной точки зренияони жили гораздо более гармонично, спокойно и радостно, чем большинство жителей так называемых развитых стран с сильной конкуренцией! В которых аж до конца XXI — го века наблюдалось постоянно растущее количество стрессов и разного рода психосоматических заболеваний, причем в том числе и среди людей, внешне вполне преуспевающих. И что — это лучше, что ли?

Но давайте вернемся к исходной теме, которую пример с этими племенами лишь иллюстрировал — а именно ситуационному локальному лидерству. Замечу, что такое тоже бывает у вас и сейчас — например, если группа людей заблудиться в лесу. Если им встретиться местный житель, знающий дорогу, его добровольно признают руководителем, и последуют за ним, подчиняясь его указаниям. Даже если группа туристов состоит сплошь из одних академиков и глав крупнейших частных корпораций.

— Ну да, если только этот местный житель не окажется бандитом или вымогателем, — мрачно заметил один из сотрудников КЭСВП. — А то заведет в болото или прямиком в логово шайки разбойников! А потом будет требовать выкуп с родственников.