Путешественница. Книга 2. В плену стихий
Шрифт:
Розовый куст просился в комнату, как и в тот Новый год. Эта мысль покоробила меня, к тому же Джейми вспоминал все так живо.
– Танцы длились всю ночь. Конечно, мы танцевали в основном друг с другом. Когда рассвело, занялись гаданием; знаешь, как гадают те, у кого нет пары. Женщины делают несколько оборотов вокруг себя с закрытыми глазами. Суженый – первый, кто попадется на глаза.
Выпито было прилично, а танцы только подогрели всеобщее возбуждение. Лаогера будто бы и не хотела участвовать, мол, в ее годы это не подобает (для женщины тридцать четыре в тогдашней
– Она нуждалась в муже… Вдове трудно управиться с детьми, сама понимаешь. А я… мне нужен был кто-нибудь.
Торф в камине давал тепло, но светил плохо.
– Мне показалось, что мы поможем друг другу выстоять.
В Балриггане сыграли тихую свадьбу. Джейми стал жить там. Но не прошло и года, как он уехал в Эдинбург.
– Почему же? – Я не скрывала интереса.
Взгляд Джейми был обреченным.
– Не знаю. Я не смог ничего сделать для нее. У нас ничего не получалось, сам не знаю почему. – Он провел рукой по лбу. – Как посмотреть, так это я был виноват. Но что было делать!.. Ужинаем вдвоем, вроде все в порядке. Вдруг откуда ни возьмись слезы, стенания, она уходит. Я ничего не понимал.
Он с силой сжал пальцы в кулак.
– Что это было, что с ней происходило? Я не знал, как повернуться, что сказать, чтобы не вызвать слез, чтобы не расстроить ее. И никогда не мог угадать. Она, бывало, могла неделю молчать. Я подхожу – она отворачивается и смотрит в окно. Я снова уходил – а что было делать?
Джейми коснулся тех мест, где были царапины. Если следы от пальцев Лаогеры зажили, то мои знаки симпатии еще оставались на его шее.
– Англичаночка, ты никогда не делала так. Поэтому я был бессилен ей помочь.
– Конечно не делала. Не люблю таких женских штучек. Уж если я и обиделась, то не скрываю причины.
Он лег на кровать. Зависло задумчивое молчание. Спустя несколько минут Джейми проговорил:
– Мне казалось, что я не вынесу, если ты расскажешь мне, как жила с Фрэнком. Но, наверное, это нужно знать.
– Когда захочешь, я все расскажу. Но пока хочу послушать тебя. Ты ведь еще не все рассказал мне.
Джейми надолго умолк.
– Ей было страшно со мной. Почему – кто знает? Я делал все, что мог. Все, что любят женщины, я пытался с ней делать, пытался быть мягким и нежным, чтобы она перестала страшиться. Но мои усилия были напрасными.
Его голова заметалась по подушке, оставляя следы в пуху, которым та была набита.
– Я думал, что это ее мужья, Хью или Саймон. Может, дело было в них, но она не говорила мне об этом. Хорошие ребята. Но, возможно, между ней и кем-то из них произошла неприятность, и с этих пор Лаогера не хотела мужчин. Возможно, это последствия тяжелых родов. Но мне было так больно, когда она пряталась от меня, едва я касался ее. Что-то во мне пугало ее, а я не мог понять что.
Джейми
Он ответил пожатием.
– Поэтому я ушел. Может, это было неправильно, может, нужно было терпеть ее выходки, чтобы помочь ей. Но мое терпение исчерпалось.
Держа его руку, я отсчитывала удары его сердца, отдававшиеся в пульсе. Все было в порядке – размеренный, именно такой, как нужно.
Джейми поднял плечи и скривился от боли.
– Плохо?
– Еще болит.
Я потрогала его лоб – горячий, но не пылающий. Джейми насупился, и я провела пальцем по морщинке меж бровей.
– В голове гудит?
– Угу.
– Хочешь чаю? – Отвар ивовой коры здорово помогал в таких случаях.
Джейми не дал мне уйти.
– Нет, не хочу. Было бы здорово, если бы ты потерла мне виски. А я бы положил голову тебе на колени. А, англичаночка?
Он вперил в меня взгляд голубых глаз, невинных и бесхитростных.
– Ха, Джейми Фрэзер, ты думаешь, что я забуду сделать тебе укол? Как бы не так!
Но я уже пересела со стула на кровать.
Он плюхнулся мне на колени, урча, как огромный рыжий кот. Я запустила руки в его волосы, поиграла с ними, а потом отбросила назад к затылку. Из-за недавней горячки затылок был потный. Мне захотелось подуть туда. Кожа Джейми покрылась мурашками.
– Ух, здорово…
Я решила для себя, что не буду ласкать Джейми, пока мы не помиримся, – сугубо деловые отношения, связанные с лечением. Но стоило ему уложить голову на мои колени, как от взвешенного решения не осталось и следа. Я водила кончиками пальцев по мощной шее и плечам, ногтем считала позвонки, очерчивала линию лопаток.
Он касался дыханием моего бедра, а я чувствовала его сильные мышцы, покорно лежащие грудой у меня на коленях. Усилием воли пришлось вспомнить о лечении. Я уложила Джейми в кровать.
– Осталось совсем чуть-чуть, пару уколов – это пара пустяков, правда же?
Убрав простыни и одеяла, я взялась за подол сорочки Джейми, не ожидая сюрприза, который он приготовил мне.
– Джейми! Ты что!.. Что у тебя в голове? – возмутилась я неподобающим поведением пациента.
– Э, англичаночка, с головой у меня все в порядке. – Он блеснул улыбкой и прикрыл глаза, сворачиваясь, как ребенок в материнской утробе. – Потому и мечтаю, как все нормальные люди. Это ведь не вредит лечению?
Я осталась в его комнате до утра. Было тихо, и мы не нарушили ночного молчания Лаллиброха. Кровать была узкой, мы едва умещались на ней вдвоем, но не пытались найти более удобное положение, принимая во внимание рану Джейми.
Ночь объяла усадьбу. В камине потрескивал огонь, за окном шептал ветер, и куст стучался об оконницу, упорно добиваясь нашего внимания, как настойчивый любовник.
– Ты поняла меня, когда я рассказывал? – перед рассветом Джейми снова заговорил о Лаогере. – Представляешь, что это такое – выбиваться из сил, пытаясь понять, что делаешь не так, и все равно терпеть крах?