Путешественница. Книга 2. В плену стихий
Шрифт:
– Врешь, лгунья! Ведь скажи, что врешь! – распекал он девочку.
Не давая ей времени опомниться, мальчонка соскользнул с дядюшкиных колен, чтобы избить ябеду, но Джейми схватил его за шиворот.
– Нехорошо бить девочек. Мужчины так не поступают, – научал дядя родственника.
– Да ведь обзывается! И ябедничает! Ей нужно врезать как следует! Пусть знает, как называть меня сопливым!
– Что ж, справедливое замечание. А, мисс Абигейл? Юной леди не пристало так вести себя. Ну-ка, извинись. – Джейми проводил обширную воспитательную работу среди юношества.
– Но… – Абигейл пыталась защититься, но под
Гордый мальчонка счел это извинение недостаточным, однако дядюшка пообещал рассказать историю на выбор, и он сменил гнев на милость.
– Дядюшка, о водяном и всаднике! – Уолли уже восторженно бегал вокруг дядюшки, забыв о недавних ссорах и обидах.
– Не-е-ет, про шахматы, как играли с самим чертом! – возразили из возившейся толпы.
Джейми привлекал детей, как магнит: они не просто вертелись возле него, но и всячески заставляли участвовать в своих играх. К примеру, сейчас мальчишки дергали его покрывало, а махонькая брюнеточка, не обращая внимания на проблему выбора истории, выползла на спинку дивана, чтобы сделать прическу дядюшке.
– Вот, смотри, как хорошо, – призвала она полюбоваться своей работой – несколькими косичками на голове Джейми.
– Мы договаривались с Уолли, стало быть, решающее слово за ним, – Джейми был непреклонен.
Вопреки заверениям Уолли, носового платка при нем не оказалось, когда возникла острая потребность воспользоваться им. Пришлось дядюшке заняться носом племянника, достав платок, лежавший под подушкой.
– Вычисти нос. – Он предоставил малышу заняться туалетом, а потом громко спросил: – Ну, что же тебе рассказать?
Мальчонка повиновался, прогундосив из-за платка:
– О святой Бригитте и ее гусях.
Джейми пробежал глазами по комнате в поисках меня.
– Ладно. – Джейми выдержал паузу, подобающую рассказчику, и негромко начал повествование: – Известно, что дикие гуси – очень интересные птицы. Когда они выбирают пару, то живут друг с другом всю жизнь. Поэтому, если охотник убивает гуся или гусыню, он обычно ждет, чтобы прилетела его подруга или ее друг. Приходится убивать обоих, потому что вторая птица будет маяться до смерти, плача по своей паре.
Сверток с Бенджамином зашевелился.
Джейми краем глаза увидел это и улыбнулся нам, продолжая рассказ. Уолли уже вновь вскарабкался ему на колени.
– Однажды, давным-давно, так давно, что никто не помнит тех времен, кроме старых летописей, святая Бригитта и благословенный Михаил попали в Горную Шотландию, ступив на ее гордые камни…
Внезапно Бенджамин издал алчный писк, означающий, что он хочет кушать. С этой целью он собирался присосаться к моему лифу, на что я никак не могла согласиться. Его отец, Джейми-младший, и многочисленные родственники, как на грех, разбрелись по Лаллиброху, а поскольку голодный младенец никак не хотел уняться и от моих покачиваний и потряхиваний плакал еще громче, пришлось идти искать его мать, хотя история, рассказываемая двоюродным дядюшкой всех этих малышей, обещала быть очень интересной.
Мать Бенджамина находилась в кухне, общаясь с другими девушками и женщинами, собравшимися там. Разумеется, она была рада видеть малыша и удовлетворить его аппетит, а мне этот предлог дал возможность представиться тамошнему обществу. Представляясь другим и
Кое-что заставляло меня насторожиться. Эти мелочи выражали подспудное подводное течение, определявшее общее настроение и влиявшее на поведение общества. Так, никто меня ни о чем не спрашивал – очень странная вещь для горцев. Хайлендеры Шотландии, а особенно их кумушки, были довольно любознательными людьми и никогда не упускали возможности поговорить по душам, попутно выведав все о чужаках, пришедших в горы.
В глаза мне говорили любезности и улыбались, но за глаза, верно, обсуждали. По крайней мере, я ловила неодобрительные взгляды, которыми обменивались женщины, и слышала, как они шепчут что-то по-гэльски.
Больше всего меня удивляло и настораживало то, что я нигде не вижу Дженни – ангела-хранителя Лаллиброха, его души. Сколько я помнила, она всегда хлопотала по хозяйству, и казалось, что она – это Солнце, а все домашние – планеты, чьи орбиты были вовлечены в ее движения.
Не может быть, чтобы она не хотела встретить гостей достойно – накормить и приветить их, как всякая радушная хозяйка.
Присутствие Дженни во всех комнатах сразу – так казалось ошарашенным гостям, всюду замечавшим работу ее заботливых рук, – было естественно, как естественно дышать воздухом. Кстати говоря, воздух в Лаллиброхе был наполнен ароматом хвои, лежавшей в кладовке. Но сейчас был только запах – Дженни нигде не было.
Узнав, что я вернулась, привезенная ее сыном, она избегала встречаться со мной. Надо сказать, что я поступала точно так же, не желая накалять мирную обстановку усадьбы. Вне сомнения, когда-нибудь мы бы нашли общий язык или, по крайней мере, просто объяснились бы, но пока можно было обойтись без этого.
Кухня была полна света и тепла. Тепла, пожалуй, было даже слишком много. Как и во всех кухнях, а особенно в этой, здесь смешивались разнообразные запахи, дурманя голову и забивая дух: пахло крахмалом, тканями и пеленками, сушившимися здесь же, пекшимся хлебом и потом пекущих его, овсяными лепешками, которые жарили в лярде, и прочими приятностями и неприятностями. Я была рада уйти из кухни, заслышав просьбу Кэтрин принести ей сливки, необходимые для выпекания лепешек из ячменной муки, и вызвалась сходить в кладовую.
Воздух улицы был прохладный – после духоты кухни это было приятно. Я постояла, ожидая, пока освежусь и избавлюсь от въевшихся в волосы и в юбки запахов готовившейся снеди и человеческого пота. В кладовую нужно было идти: она не примыкала к главному строению, располагаясь возле сарая для дойки и двух загончиков, где содержали коз и овец. Коров не доили, считая их молоко хорошим разве для инвалидов, и выращивали только на убой.
Найдя в кладовой сливки, я уже направлялась в дом, как увидела Фергюса, стоявшего у изгороди загончика. Он печально рассматривал толкавшихся там овец. Встреча была неожиданной, ведь я не была уверена, ожидал ли Джейми его теперь.