Путешествие Иранон
Шрифт:
Можно! Она надоела!
Пока за спиной скрипела замочная скважина, я обратила внимание на еще один кувшин, стоящий у соседей перед входом во двор. Он был заметно меньше предыдущего, иной формы, пузатый, с полустершимся рисунком ветвей апельсина. Мне на миг показалось, что это кувшин для чего-то иного, нежели первый, но дальше, ниже по улице, мне на глаза попался еще один кувшин, и еще. Все разномерные и столь непохожие друг на друга, что это невольно вызывало вопросы.
Что могло быть одинаковой данью, которая помещается в разные сосуды?
Справившись с дверью, Ифе перешагнула порог и потянула
— Идем, бука, я накормлю тебя тиропитой.
Не веря своим ушам, я застыла в проходе.
— Тиропитой?
— Да, это такой сырный пирог, тебе понравится, я заранее попросила помощницу его приготовить и наполнить шкафы съестным. Если хочешь, могу налить вина.
— Я… эм… нет, вина не надо.
За порогом чужого дома меня встретила безумно родная обстановка.
Главное и самое просторное помещение при входе было кухней с длинной деревянной стойкой и большой белой печью. У светлых стен стройным рядом на меня смотрели простые шкафы с множеством мелких полок, на них, как на диковинных насестах, собрались фигурки богов размером с ладонь. Жуткие, вырезанные из темного камня лица с щупальцами, клыками и множеством ртов одним своим видом будто бы охраняли дом от вероломных пришельцев.
— Чего ты там встала? Хочешь, чтобы тебя шантаки утащили?
— Они же безобидные!
— Это не значит, что они не могут тебя украсть.
Ифе достала из печи большой металлический поднос с тонким золотистым пирогом. Безумно аппетитный запах еще сильнее раззадорил чувства. Сделав шаг внутрь, я закрыла за собой дверь, заметив, как теплый свет кухонной лампы разливается по комнате, очерчивая плотные плетеные ковры под ногами, уютную старую тахту у окна, яркие тяжелые кадки с цветами по углам. Всё выглядело так близко, так знакомо, что я невольно опустила взгляд в пол, проверяя, не найдется ли там маленький глиняный уборщик.
Отрезав несколько кусочков тиропиты, Ифе положила их на две тарелки, отдав одну из них мне. Из-под неровного слоеного теста выглядывали края сыра и творога с зеленью. Будто во сне я подняла один из ломтиков и попробовала, ощутив во рту привычный когда-то соленый вкус.
Стыдно признаться, но пирог оказался точно таким же, как в моём сне у матери.
Немыслимо, такого просто быть не могло.
— Идем на второй этаж, я покажу тебе спальню, оттуда же можно увидеть акрополь.
— Акрополь?
— Ой, ты ж не знаешь, что это. Ну в общем увидишь, там тоже один из главных храмов.
Прислушавшись к чему-то на улице, Ифе довольно улыбнулась и, поймав мою руку, потянула к лестнице на второй этаж. Гладкие, начищенные ступеньки едва не вывернулись из-под ног, я чудом удержала тарелку в ладони, но снедаемая любопытством спешила за подругой, прошмыгнув за ней в комнату, где согласно моим снам жил дедушка. Сейчас его место у окна пустовало, хотя рядом даже нашелся стул. Не такой, как в моём прошлом, странное влияниеиныхисказило мебель, но даже причудливые резные рисунки на спинке не могли меня разубедить в том, что это место, этот дом и даже район, создавались человеком (человеком ли?), явно знавшим мою родину.
— Глянь! Идут, уже идут!
Ифе помогла мне сесть на подоконник, огороженный по краю длинным подвесным кашпо, лианы неизвестного мне растения спускались вниз, к улице, по которой неожиданно разнесся гул далекого колокола. Далеко внизу, за уходящей к скалам тропой, мне показались колонны неведомого храма, а из него, будто неведомое наводнение, стекал туман, медленно, но неукротимо поднимавшийся к центру города.
— Ифе, что это?
— Акрополь и его жители.
Подруга облокотилась рядом со мной и довольно улыбнулась, глядя куда-то вниз, словно там ей встретился знакомец. Вытянув шею, я проследила за ее взором и отметила какое-то шевеление среди фруктовых деревьев, туман, поднимавшийся из темного неосвещенного храма, будто просочился сквозь землю к нам, тонкими струйками, витиеватыми пальцами выбираясь на поверхность.
— Ифе…
— Не бойся, главное не упади.
За считанные минуты диковинная мгла преодолела половину расстояния до нашего дома, и только тогда, значительно запоздав, я смогла рассмотреть ее среди набравшей силу темноты, что опустилась на город сразу после заката. Множественные улочки едва были освещены, бледные огни горели только на самых больших из них, но и то скорее служа чуть намеченным ориентиром, нежели реальной помощью странникам. Туман, затопивший все дороги, можно было разглядеть только благодаря его странному, едва заметному сиянию, словно отражавшему редкие огни Бахарны.
В витиеватых завитках невесомого дыма постепенно проступали понятные моему глазу черты, и картина, открывшаяся мне, вдруг показалась жуткой, поистине ужасающей, но чудовищно знакомой. Мгла несла в себе огромное множество лиц, спокойных и веселых, грустных и радостных, выражающих тоску или смирение в зависимости от настроения. Передо мной в безумном туманном море предстали мертвецы, уверенные в собственном существовании и вышедшие так обыкновенно, будто это было частным явлением.
Стоило им подойти ближе, как я внутренне обмерла, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Казалось, в моей жизни не будет ничего страшнее поездки через Ведьмин дол или серую эльфийскую Эсту, но Бахарна смогла это с лихвой превзойти.
Мертвые, всюду мертвые, их не счесть, не объять разумом, и они среди живых гордо шествуют по городу, будто остальные были лишь временными гостями своих домов и улиц.
— Но как же…
— Ночные жители Ориаба. Стоит солнцу уйти, как начинается их время.
— Я не понимаю…
Рискованно свесившись вниз, я во все глаза уставилась на проходящие мимо белесые силуэты. Они действительно вели себя так, словно начался их привычный распорядок дня. Часть фигур разошлась по домам, часть продолжили путь наверх, но не к дворцу царицы, а по тропам к террасам, заполненным кустарниками кофе.
— Что они там делают?
— Работают конечно, Ориаб всегда следит за своим урожаем и днем, и ночью. В каждой семье есть хотя бы один работающий мертвец, помогающий живым по хозяйству или трудящийся в полях.
— И у тебя тоже?
Насмешливо цокнув языком, девушка покачала головой и показала рукой вниз. Среди апельсиновых деревьев, там, где я несколько минут назад видела лишь мелкие лепестки тумана, уже стоял силуэт высокого юноши в свободных одеждах, его лицо было безумно похожим на Ифе.