Путешествие Иранон

Альсури Мелисса

— Так, Орай. Мой друг.

Раскрыв очередной свой дневничок для записей с тонкой кремовой бумагой и перевязанными коричневой атласной лентой листами, я достала еще один свой подарок, но уже от тети Энары. В руках моих оказался зеленоватый плоский поцарапанный по углам жестяной футляр. За тонкой крышкой с выдавленными на ней вензелями скрывалась мягкая, бархатная подложка с лежащим на ней полым металлическим стержнем, в который аккуратно была вставлена и хорошенько закреплена графитная сердцевина. Взяв необычный карандаш в руки, я принялась записывать всё, что привиделось мне ночью, стараясь пересказать всё в мельчайших подробностях,

а где-то даже нарисовать. Схематично я обозначила кристаллические зубы друга, старые развалины и их примерное расположение у города, статую Селены с отломанной рукой и… Вспомнив о мужчине, что посетил меня в мимолетном забытье у ног богини, я со стыдом признала, что это был Мундус. Как я могла забыть о нашей первой встрече?

Как и обо всем, что было в тех краях, Иранон. Это нормально, я не в обиде.

Теперь я знаю, как ты на самом деле выглядишь.

Глупости, это лишь еще один мой образ, как и множество других. То, что сделала ты, мне нравится даже больше.

Это была случайная импровизация.

И тем не менее всё выглядело крайне достойно, уверен, я бы понравился Софи.

Снова ты о ней…

Я все еще надеюсь встретиться вновь.

Что ж ты к ней в сон-то не придешь?

Она не видит грёзы, они у нее под запретом, и вместо них она видит иное.

Почему?

Есть причины, важные, я бы и сам не желал туда попасть, даже чтобы утешить возлюбленную. Побоялся бы ее напугать.

Она не выглядит трусихой.

Ты не поймешь, и мне неприятно объяснять.

Ладно, тогда подскажешь, что за магию я использовала в храме?

С лучами? Ничего сложного, ты и сейчас наверняка это сможешь повторить.

Но как?! У меня никогда подобное не получалось.

Ты просто не пробовала, Иранон. Никто на этой стороне мира не мог бы научить тебя подобному. Пока на улице светит Солнце, сходи и разомнись, может, и не такое вспомнится.

А ты меня сможешь научить чему-то?

Нет, я тоже пользуюсь чарами иначе, мне даже думать о магии не надо, она и есть часть меня.

Ах, ну да.

Прикусив кончик карандаша, я выглянула в окно. Выходить на улицу не хотелось, дома было тепло и хорошо. Стены использовали совсем немного моих сил и могли работать даже на кристаллах. Стеклянный рыжий ловец чуть покачивался, раскрашивая комнату яркими цветастыми пятнами.

— Ну, попытка не пытка.

Подвинув стул, я забралась на него, встав на колени, и, распахнув деревянные створки окна, высунулась немного, чтобы солнечные лучи попали мне прямо на руки. Они приветливо ласкали мою кожу, будто сердечно целуя слегка озябшие на холоде пальцы. Привыкая к ощущениям, я помахала кистями, словно стряхивая воду, и на миг показалось, что свет действительно мелкими золотыми каплями разлетелся от рук.

Присмотревшись, я поджала губы и попыталась повторить те чувства и жест, что видела в храме. Вытянув указательный и большой пальцы, я постаралась ухватиться за луч, как за нить, но мимолетное горячее прикосновение исчезло, едва облизнув кожу. Так повторилось и во второй раз, и в третий, и даже в шестой.

— Я не понимаю.

Ты не думаешь о результате, Иранон. Попробуй еще.

Насупившись, я снова попыталась размять замерзшие суставы. Изо рта вылетело облако пара, в доме стало заметно холоднее. Нужно было заканчивать тренировку из окна.

Вытянув ладонь, я закрыла глаза вовсе и, руководствуясь лишь чувствами, вновь постаралась схватить теплые, нежные солнечные лучи. Так показалось даже легче понять, что мне нужно ловить. Отдаваясь ощущениям, я четко различала, где заканчивается жар небесного светила, поэтому, вскинув руку, словно ловлю муху, я вдруг поняла, что пальцы обжигает что-то невесомое и горячее.

— Получилось?

Ты глаза-то открой и посмотри сама.

— Стра-ашно.

Иранон…

Мундус сказал это с таким укором, что я не решилась задавать еще больше вопросов. Медленно приподняв одно веко, я с удивлением обнаружила в ладошке что-то крохотное, жаркое и яркое, как светлячок в ночи. Смелее взглянув на улов, я поднесла его поближе к лицу. На коже, совсем немного ослепляя, нашлась бесконечно малая часть солнца, будто сворованная с чернеющего небосклона звезда.

Дикие земли

Ощущая горячее тепло крохотного осколка солнца, я с нежностью перекладывала его из ладони в ладонь, стараясь не обжечься и не уронить.

А лунный свет я так же собрать могу?

Можно сказать, да. Только он будет иной формы, жидкий и влажный, как море Скай, яркий, как ночное солнце, легкий и ласковый, как полотно тончайшего шелка.

Потрясающе. Хочу взять себе немного.

Зачем?

Не знаю… А этот свет можно пить?

Если ты соберешь его в полнолуние, то да, но я бы не советовал.

Почему?

Амброзия для людей слишком крепка, хоть и вкус у нее поистине удивительный.

Ты пробовал?

Конечно, моя серебряная сестра любила нас баловать этим нектаром.

А сейчас?

Я давно не спрашивал у нее про это, наверное, стоит напомнить, хотя пить в одиночестве то еще удовольствие.

Неужели богиня тебе не составит компанию?

Если будет не занята… Во всяком случае, оставь чудеса на своих местах, лучше придумай, как переплыть реку.

Мои руки дрогнули, искра, пламенея, сорвалась с покрасневшей, нагретой кожи, с тихим шипением погаснув во влажной земле. В этот миг мне показалось, что Нокс, должно быть, так же небрежно иногда роняет свои звезды с темнеющего небосклона прямо на нас.

Закрыв окно, я спрыгнула со стула и принялась обыскивать шкафы, проверяя запасы в бесчисленных деревянных шкатулках, стеклянных банках и металлических коробках. На столе быстро собралось несколько горок разномастных сухофруктов для каш, что я варила себе почти каждое утро. Яркая, рыжая курага, белый и черный изюм, чернослив без косточек и несколько плодов инжира. Подумав немного, я взяла последний и, вновь накинув на себя свое старое пальто, вышла на улицу.