Путешествие из Москвы в Афганистан или срочная служба в Советской армии 1978-1980 годах

Истратов Андрей

Если первые два курса были интересны в обучении, то специализация ставила крест на моем стремлении учиться дальше. Образ жизни, который я вел, не способствовал получению образования. И это полностью доказала сессия. Ходить на экзамены не было смысла: до одних меня просто не допускали, а на другие мне самому не хотелось идти. Что и привело к закономерному результату. А именно к завалу сессии и предложению деканата повторить обучение на третьем курсе через год. А на этот год уйти в академический отпуск, для чего нужно было устроиться в постоянный строительный отряд. Была такая форма наряду с отпуском по болезни – поработать на институтских стройках с последующим восстановлением. Был еще альтернативный вариант, который даже не рассматривался – служба в армии.

Особо

выбирать не приходилось, и я стал бойцом ПССО. У меня за спиной уже был опыт работы в стройотряде. Все лето 1977 года я отработал на стройках народного хозяйства в студенческом стройотряде в Одинцово. В то лето я строил коровник в Сколково рядом с Московской кольцевой автодорогой. Восстанавливал забор вокруг пожарного водоема на Рублевском шоссе. В результате, помимо неплохих денег, получил много разных специальностей, в том числе каменщика, стропальщика и бетонщика. Единственное, что осложняло личную жизнь в прошлогоднем стройотряде, так это наличие своего родного брата в качестве комиссара. Он умудрялся на корню пресекать почти все мои попытки выйти за рамки стройотрядовского распорядка.

В середине июля меня направили в обычный студенческий строительный отряд, где я и приступил к строительству дворца культуры МАИ, с проживанием в московской школе, расположенной неподалёку. Но коли уж год не задался с самого начала, то и моя работа в отряде особо долго не продолжалась. Подсказки сыпались одна за другой.

Буквально через пару недель, в конце июля 1978 года, окончание рабочей недели было отпраздновано в кафе «Континент», расположенном недалеко от нас, с таким же, как и я, бойцом по имени Петр. При возвращении в место дислокации мы были перехвачены комсомольскими дружинниками из оперотряда и доставлены к руководству стройотряда. Командир отряда провел с нами разъяснительную беседу, пообещав, если мы будем хорошо себя вести, не давать делу хода. Все выходные мы себя прилежно вели, показывая пример остальным стройотрядовцам. Обещание командира отряда успокоило нас и дало надежду на продолжение работы и.

Однако в понедельник утром на линейке нам зачитали постановление об исключении из отряда. А в течение нескольких дней – автоматом и из института с формулировкой «За проступок, порочащий звание советского студента». Правда, почему-то оставили в комсомоле. Наверное, стакан портвейна после работы не стал веским основанием для уменьшения количества членов молодых строителей коммунизма. Я склонен полагать, что командир просто не хотел создавать себе проблемы. Исключение из комсомола по своему резонансу несоизмеримо с вылетом из института. Такие мероприятия не обходились без рассмотрения персонального дела и участия в этом представителей партийного комитета. Ненужные проверки в отряде могли повлиять на карьеру принципиального борца за моральный облик студентов. Командир отряда к тому моменту был важным лицом в профсоюзном комитете студентов и членом Президиума Московского городского комитета профсоюзов. Собака женского рода. Хотя, с другой стороны, раньше или позже – итог был предопределен.

1978 год, продолжение.

До отправления в армию начался обратный отсчет. Захотелось покуражиться и вдоволь погулять, имея перспективу на пару лет быть лишенным всех жизненных благ и удовольствий. Недолго раздумывая, мы с Петей приняли решение рвануть в Крым. Он, как и я, понимал, что гражданская жизнь скоро закончится, а возможность погреть спинку под ласковым крымским солнышком представится не скоро.

Получив расчет за отработанные дни, мы сели в общий вагон пассажирско-почтового поезда и уже через сутки были в Феодосии. Из одежды на нас были стройотрядовские куртки с эмблемой МАИ на рукаве, наименованием пройденных стройотрядов на спине и соответствующей атрибутикой на груди. Это делало отношение окружающих к нам доброжелательным и заботливым.

В нашем багаже была гитара, на которой Петя мог исполнить несколько сентиментальных песен. Лучше всего у него получалось исполнять, делая соответствующее лицо, «Там,

где клен шумит, над речной волной, говорили мы о любви с т-о-б-о-о-о-о-о-й». На Феодосию выпал выбор неспроста. Сразу после первого курса с компанией студентов мы дикарями отдыхали на Азовском море. Жили в палатках и готовили еду на костре. Инициатором выбора этих мест тогда был Володька, с которым мы встретили этот новый год. Рядом с Феодосией во Владиславовке проживали его родственники. Тогдашний поход длился более месяца. Причем готовиться к нему мы начали задолго до лета, зарабатывая деньги на разгрузке вагонов на московских товарных станциях. В Феодосию приходилось иногда ездить за продуктами. Пробыв большую часть в Каменке, исследуя местные каменоломни и вкушая дикий отдых, потом мы через Феодосию и Судак добрались до Ялты. В конце того далекого уже путешествия, перед отъездом домой, мы останавливались у однокурсника, работающего спасателем на пляже Мисхора. Нынешняя же поездка в Крым была как расставание со студенческой жизнью. Хотелось вновь ощутить ту свободу и бесшабашность, понимая, что вряд ли когда придется испытать это вновь. Осознание того, что время юношества подходит к завершению, заставляло совершать действия, которые должны были оставить глубокие воспоминания об этом периоде жизни.

Почему-то когда надо, денег нет. Данная поездка не была исключением. Имевшиеся деньги закончились сразу после прибытия, и, не утруждая себя поиском жилья, мы нашли приют в неисправных пассажирских вагонах, стоявших в отстойнике на запасном пути. Несколько ночей мы там ночевали, днем болтаясь по городу и валяясь с девочками на пляже. Пара студенток из Харькова составила нам приятную компанию. Когда наши подружки собрались домой, а вокзальная милиция намекнула, что нам пора освободить комфортабельную гостиницу, мы, недолго думая, покинули гостеприимный город. Было принято решение двигаться вдоль побережья до Алушты, где находился студенческий лагерь МАИ.

Осуществив пеший переход через гору, мы оказались в маленьком приморском городке, носящем имя видного партийного деятеля. В Орджоникидзе мы переночевали прямо на пляже, забравшись в естественное углубление под невысоким обрывом. Приятно рано утром, по холодку, идти по берегу. Утренний бриз обдувает прохладным ветерком. Не видно ни одного человека. Все пустынно и неизменно, как и тысячи лет назад. Глаз радуется бескрайним морским просторам и пустым бутылкам, выброшенным на берег прибоем. Эта радость под одобрительные восклицания аккуратно складывалась в наш видавший виды пакет.

Поход приближался к концу, когда в сиянии восходящего солнца на фоне горы Кара-Даг появилось Планерское, ныне именуемый Коктебелем. Поселок еще не проснулся. Отдыхающие спят крепким сном после вчерашнего отдыха, а мы сидим и ждем, когда откроется пункт приема стеклотары. Долгое ожидание вознаграждается полутора рублями, которые тут же тратятся на незамысловатую еду. Не лишним оказывается и стакан вина за двадцать копеек, налитый дородной продавщицей из квасной бочки. В Советском Союзе был, наверное, инкубатор, где выращивали продавщиц для уличной торговли из бочек квасом, пивом или вином. Что в Латвийской ССР, что в Москве или здесь, в Крыму, я видел одно и то же лицо, с одной и той же комплекцией. А может, наоборот, магия бочки на колесах делала из обычных женщин продавщиц кваса.

Приятная жидкость придала сил и стимулировала дальнейшее движение вперед. Обозначилась конкретная цель – добраться до Ялты. По ощущениям от подъема, гора Кара-Даг оказалась выше, чем казалась снизу. Вид с горы открывался сногсшибательный, но не это было нашей целью. Спуск оказался быстрее, чем подъем, и мы вышли в долину к какому-то санаторию.

Заглянули в столовую санатория в поисках буфета, коего не оказалось. На гривенник, оставшийся после предыдущей трапезы, можно было купить пару булок или ватрушек. В ответ на наше предложение дать нам поесть на эту сумму сердобольные поварихи в столовой бесплатно нас накормили. Нам был предложен обед из трех блюд, о существовании которого мы давно забыли. Нам еще завернули несколько котлет с собой.