Путешествие на "Кон-Тики"
Шрифт:
— Пусть себе дерутся, — смеясь, сказал дон Федерико. — Один уничтожит другого, а тот, кто выживет, пригодится нам, чтобы в доме не водились тараканы. Нужно только плотно закрывать кровать москитной сеткой и встряхивать одежду, прежде чем начать одеваться, и все будет в порядке. Меня не раз кусали скорпионы, и я все еще жив, — со смехом добавил старик.
Я спал хорошо, если не считать того, что просыпался с мыслью о ядовитых тварях всякий раз, когда ящерица или летучая мышь слишком громко пищала или скреблась у меня под ухом.
Мы проснулись на заре, чтобы пораньше отправиться на поиски бальсовых деревьев.
— Встряхнем-ка как следует одежду, — сказал Агурто, и при этих словах скорпион выпал из рукава его рубашки и исчез в щели пола.
Сразу после восхода солнца дон Федерико разослал своих рабочих верхом на лошадях по всем направлениям, чтобы осмотреть, не найдется ли вблизи от троп бальсовых деревьев, к которым можно было бы подступиться. Сами мы, дон Федерико, Герман и я, вскоре добрались до открытой поляны, на которой, как знал дон Федерико, росло гигантское старое дерево. Оно намного возвышалось над всеми окружавшими его деревьями, а толщина ствола составляла около метра. По полинезийскому обычаю, прежде чем начать рубить дерево, мы дали ему имя; мы назвали его Ку в честь полинезийского божества американского происхождения. Затем я взмахнул топором и вонзил его в ствол бальсового дерева, и вскоре звуки топора разнеслись по всему лесу. Но рубить дряблую бальсовую древесину — это все равно, что рубить пробку тупым топором; топор просто отскакивал, и, сделав несколько ударов, я вынужден был уступить место Герману. Топор переходил из рук в руки, летели щепки, а с нас — в духоте джунглей — струился пот в три ручья. К концу дня Ку стоял, как петух, на одной ноге, содрогаясь под нашими ударами. Затем он зашатался и тяжело рухнул, цепляясь за окружающие деревья и ломая при своем падении крупные ветви и небольшие деревца. Мы очистили ствол от сучьев и стали сдирать кору, делая зигзагообразные надрезы, как это было принято у индейцев. Вдруг Герман уронил топор и, схватившись за ногу, бешено запрыгал, словно изображал военный танец полинезийцев. Из штанины его брюк выпал блестящий муравей, величиной со скорпиона и с длинным жалом на хвосте [18] . Голова у него была твердая, как клешня омара. Мы с большим трудом раздавили его на земле ударами каблука.
18
Конго — по-видимому, муравей из семейства Poneridae; эти насекомые, так же как и семейство Myrmicidae, в отличие от других муравьев, имеют жало на конце брюшка. Муравья Роnеra clavata, живущего в северной части Южной Америки, очень боятся местные индейцы, так как его укус чрезвычайно болезнен и вызывает сильное недомогание.
— Конго, — соболезнующе пояснил дон Федерико. — Эта маленькая тварь хуже скорпиона, но для здорового человека укус не опасен.
Нога у Германа ныла и болела несколько дней, но это не помешало ему скакать с нами на лошади по лесным тропинкам в поисках новых исполинских бальсовых деревьев. Время от времени мы слышали в девственном лесу скрип и треск и глухой шум падения. Дон Федерико с довольным видом кивал головой. Это означало, что его рабочие-метисы свалили еще одно огромное бальсовое дерево для плота. В течение недели к Ку присоединились Кане, Кама, Ило, Маури, Ра, Ранги, Папа, Таранга, Кура, Кукара и Хити — всего двенадцать могучих бальсовых деревьев, названных в честь легендарных полинезийских героев, чьи имена были когда-то привезены вместе с именем Тики из-за океана из Перу. Блестевшие от сока бревна были вывезены из леса сначала с помощью лошадей, а затем трактором дона Федерико, доставившим их к берегу реки перед бунгало.
Бревна, полные древесного сока, были далеко не такими легкими, как пробка. Они весили, конечно, по тонне каждое, и мы с большой тревогой думали о том, как они будут держаться на воде. Одно за другим мы подкатили их к краю берега; там мы к концу каждого бревна привязали веревку из прочных стеблей лиан, чтобы его не унесло течением, когда оно будет спущено в воду. Затем мы скатили бревна по одному с берега в реку. Падение каждого бревна сопровождалось огромными фонтанами брызг. Бревна кружились и плавали, погрузившись в воду до половины; они не оседали, когда мы проходили по ним. Связав бревна прочными лианами, которые повсюду свисали с верхушек дерева в джунглях, мы устроили два временных плота; один из них должен был вести другой на буксире. Затем мы погрузили на плоты запас бамбуковых стволов и лиан, которые должны были понадобиться нам впоследствии, и я с Германом вступил на плот в сопровождении двух мужчин неизвестной смешанной расы, которые не понимали нас и которых мы не понимали.
Когда мы отчалили от берега, бурлящий поток воды подхватил нас и быстро понес вниз по течению. Огибая первый мыс, мы бросили прощальный взгляд назад и сквозь брызги воды увидели наших любезных друзей, которые стояли у края берегового выступа перед бунгало и махали нам вслед. Затем мы забрались под маленький навес из зеленых банановых листьев и предоставили управляться с плотом двум коричневым специалистам, которые каждый с большим веслом в руках, устроились один на носу, а другой на корме. Они небрежными движениями без всяких усилий удерживали плот на самой быстрине, и мы, покачиваясь, неслись вниз по реке, то и дело меняя курс, чтобы обогнуть затопленные стволы деревьев и песчаные отмели.
Джунгли стояли сплошной стеной вдоль обоих берегов; попугаи и другие птицы с ярким оперением выпархивали из густой листвы, когда мы проплывали мимо. Несколько раз аллигатор бросался в реку при нашем приближении и исчезал в мутной воде. Вскоре, впрочем, мы увидели еще более замечательное чудовище. Это была игуана [19] , или гигантская ящерица величиной с крокодила, но с большим горловым мешком и гребнем вдоль спины. Она дремала на глинистом берегу, словно спала здесь с доисторических времен, и не пошевелилась, когда мы бесшумно проплыли мимо нее. Гребцы делали нам знаки, чтобы мы не стреляли. Немного времени спустя мы увидели другую игуану, длиною около метра. Она удирала по толстому суку, который свешивался над плотом. Очутившись в безопасности, игуана остановилась, сверкая на солнце своей сине-зеленой кожей, и уставилась на нас холодными змеиными глазами. Позже мы плыли мимо поросшего папоротником пригорка, и на его вершине увидели еще одну игуану, самую большую из всех. Неподвижно стоя с поднятой грудью и головой, она вырисовывалась на фоне неба, напоминая силуэт полосатого дракона, высеченного из камня. Она даже не повернула головы, когда мы огибали пригорок, а затем исчезла в джунглях.
19
Игуаны — семейство ящериц, включает до 300 видов. Обыкновенная игуана живет в Центральной Америке и Бразилии, преимущественно на деревьях, отлично плавает, питается насекомыми и растениями. Храбро защищается. На игуан охотятся из-за их нежного мяса; яйца также употребляются в пищу.
Плывя дальше, мы почуяли запах дыма и увидели на прогалинах вдоль берега несколько хижин с соломенными крышами. Наш плот привлек пристальное внимание стоявших на берегу людей зловещего вида, которые представляли собой уродливую помесь индейцев, негров и испанцев. Их лодки, большие выдолбленные челноки, лежали на берегу, перевернутые вверх дном.
Когда наступило время обеда, мы заменили наших приятелей у рулевых весел, пока те жарили рыбу и плоды хлебного дерева на небольшом костре, разведенном на слое мокрой глины. Жареные цыплята, яйца и тропические фрукты также входили в состав нашей трапезы. А плот тем временем продолжал быстро плыть и уносил нас сквозь джунгли к океану. Какое нам теперь дело до того, что дожди затопили всю страну? Чем сильнее дожди, тем быстрее течение в реке.
Когда темнота окутала реку, на берегу начался оглушительный концерт. Жабы и лягушки, сверчки и москиты, квакая, треща и жужжа, составляли мощный многоголосый хор. Время от времени в темноте раздавался пронзительный визг дикой кошки то тут, то там слышался тревожный писк птиц, спугнутых с места ночными мародерами джунглей. Несколько раз мы видели тусклый свет огня в хижине лесных жителей и слышали крики людей и лай собак, когда мы проплывали во мраке мимо. Но большей частью тишина ночи нарушалась только лесным концертом, и мы молча сидели, любуясь звездным небом, пока сонливость и дождь не загнали нас в каюту из листьев, где мы улеглись спать, предварительно спустив предохранители револьверов.
Чем дальше плыли мы вниз по течению, тем чаще попадались нам хижины и туземные плантации, и вскоре по берегам появились настоящие деревни. Движение по реке поддерживалось здесь с помощью долбленых челноков, на которых плыли, отталкиваясь длинными шестами; тут и там мы видели маленькие бальсовые плоты, нагруженные кучами зеленых бананов.
У слияния Паленке с Рио Гуаяс вода стояла настолько высоко, что между городом Винсес и прибрежным портом Гуаякиль деловито курсировал колесный пароход. Для экономии времени Герман и я перебрались на борт парохода и поплыли на нем мимо густонаселенных плоских берегов к океану. Наши коричневые приятели должны были последовать за нами, оставаясь вдвоем на плоту.
В Гуаякиле Герман и я расстались. Он остался у устья реки Гуаяс, чтобы принять бальсовые бревна, когда они прибудут туда. Он должен был погрузить их на пароход каботажного плавания и доставить в Перу, а там приступить к постройке плота и проследить за тем, чтобы он был точной копией старинных индейских плотов. Я же на рейсовом самолете вылетел на юг, в столицу Перу, Лиму, чтобы подыскать подходящее место для постройки плота.
Самолет летел на большой высоте вдоль берега Тихого океана; с одной стороны тянулись пустынные горы Перу, а с другой далеко внизу расстилался сверкающий океан. Там предстояло нам начать свое плавание на плоту. Когда я смотрел с высоты на океан, он казался мне безграничным. Небо и море сливались на неуловимой черте горизонта далеко-далеко на западе, и я не мог отделаться от мысли, что и за горизонтом простираются многие сотни таких морских равнин, которые огибают одну пятую земного шара, прежде чем снова достигают земли — островов Полинезии. Я пытался сосредоточить свои мысли на том, что ожидает нас через несколько недель, когда мы поплывем на крошечном плоту по этому голубому беспредельному простору, но поспешно отогнал и эту мысль, так как она вызывала во мне неприятное ощущение, какое испытываешь, готовясь к прыжку с парашютом.