Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»
Шрифт:
Этот офицер окружил нас своим вниманием. Он сам, его солдаты и все, чем он располагал, было в нашем полном распоряжении. Он даже не позволил мне отправить своего офицера в Большерецк, где в то время, и очень удачно для нас, находился мсье Козлов-Угренин, охотский губернатор, совершавший поездку по своим владениям. Он сообщил мне, что через несколько дней губернатор должен был приехать в Петропавловскую гавань и что он, вероятно, уже в пути. Он также добавил, что поездка оказалась бы намного утомительнее, чем мы могли бы подумать, поскольку время года не позволяет использовать сани и половину пути пришлось бы проделать пешком, а другую половину — в пироге по рекам Авача и Большой. В то же самое время мсье Хабаров предложил
Мсье де Лессепс, наш молодой переводчик, говорил по-русски с такой же легкостью, как на родном языке. Он переводил нам то, что говорил поручик, и написал на русском языке от моего имени письмо охотскому губернатору, которому я также написал сам по-французски. Я отметил в письме, что книга, посвященная третьей экспедиции капитана Кука, прославила гостеприимство правителей Камчатки и что я смею надеяться на такой же прием, как и английские мореплаватели, поскольку наша экспедиция также принесет общую пользу всем морским державам.
Ответ мсье Козлова мог поступить не ранее чем через пять или шесть дней, и любезный поручик сказал нам, что лишь предвосхитит его приказы и исполнит волю российской императрицы, если попросит нас чувствовать себя на Камчатке словно у себя на родине и располагать всем, что может предложить его страна. В его жестах, глазах и выражении лица читалось, что если бы он мог совершить чудо, то превратил бы ради нас горы и болота Камчатки в рай земной.
Ходили слухи, что у мсье Козлова нет наших писем, но что их мог получить для нас бывший камчатский исправник мсье Штейнгель, которого сменил в этом качестве мсье Шмалев и который сейчас обосновался в Верхнекамчатском остроге.
Это был обычный слух, едва ли обладающий малейшим правдоподобием, однако мсье Хабаров сразу же отправил нарочного, которому предстояло преодолеть 150 лье сушей. Он знал, сколь велико наше желание получить эти письма. Мсье де Лессепс рассказал ему о печали, объявшей нас, когда мы узнали, что никакой почты на наше имя в Петропавловскую гавань не поступило. Нам показалось, что это расстроило его так же сильно, как нас самих. Его внимание и забота словно говорили нам, что он отправился бы в Европу лично, чтобы найти наши письма, если бы мог надеяться, что застанет нас по возвращении. Сержант и все солдаты выказывали такую же готовность услужить нам.
Мадам Хабарова была столь же добра и любезна с нами. Ее дом был открыт для нас с утра и до поздней ночи: там нас угощали чаем и различными прохладительными напитками страны. Каждый хотел преподнести нам подарки, и, несмотря на всю нашу решимость не принимать их, мы не могли сопротивляться настойчивым уговорам мадам Хабаровой, которая заставила наших офицеров, мсье де Лангля и меня принять несколько соболиных, лисьих и оленьих шкур, несомненно, более нужных тем, кто дарил их, чем нам, намеревающимся вскоре вернуться к тропикам. К счастью, у нас была возможность отблагодарить наших благодетелей, и мы настояли на том, чтобы и нам позволили, со своей стороны, преподнести им вещи, которые невозможно найти на Камчатке. Хотя мы и были богаче наших хозяев, наши светские манеры не могли соответствовать столь наивной и трогательной доброте, которая была безмерно важнее любых подарков.
Через мсье де Лессепса я сообщил мсье Хабарову о своем желании ненадолго разместить на берегу наших астрономов и установить квадрант и маятник. Нам тотчас же был предложен лучший дом в деревне. Мы отправились туда лишь через несколько часов после того, как обратились с этой просьбой, и были убеждены, что можем занять его, не причиняя никому неудобств, поскольку он показался нам нежилым. Однако впоследствии мы узнали, что поручик выселил оттуда капрала, своего секретаря и третьего по рангу чиновника поселения, чтобы разместить нас. Русская дисциплина такова, что подобные решения исполняются быстро, как на плацу, и не нужно иного приказа, кроме кивка головой.
Наши астрономы едва установили обсерваторию, как наши натуралисты, которые нисколько не уступали им в своем рвении, решили осмотреть вулкан, находящийся, как казалось, не далее двух лье от гавани, хотя в действительности до его подножия было не менее восьми лье. Гора, на вершине которой располагался кратер, была почти полностью покрыта снегом. Из жерла вулкана, повернутого в сторону Авачинской бухты, у нас на глазах постоянно вырывались клубы дыма. Однажды ночью мы увидели голубоватые и желтые языки пламени, однако они поднялись лишь на небольшую высоту.
Дружеский пыл мсье Хабарова распространился не только на наших астрономов, но и натуралистов. Он немедленно приказал восьми казакам сопровождать мсье Бернизе, Монже и Ресевера. Здоровье мсье Ламанона еще недостаточно восстановилось, чтобы он мог участвовать в подобной экспедиции. Вероятно, еще никогда ради блага науки не прилагалось столько старания, и никто из ученых, путешествовавших по Камчатке, будь то англичане, немцы или русские, не покушался на предприятие столь же трудное.
Гора, когда я смотрел на нее, казалась мне неприступной. На ней не было видно зелени — это была голая скала с чрезвычайно крутыми склонами. Наши отважные путешественники отправились к ней в надежде преодолеть все препятствия. Казаки несли их багаж, состоявший из палатки, нескольких шуб и пропитания, которым каждый запасся на четыре дня.
Привилегию нести барометры, термометры, склянки с кислотами и другие предметы, необходимые для наблюдений, наши натуралисты оставили за собой, не смея доверить другим столь хрупкие приборы. Впрочем, их проводники должны были привести их лишь к подножию горы. Предрассудок, вероятно, столь же древний, как и сама Камчатка, внушал и камчадалам, и русским, что испарения вулкана вызывают смертельное удушье у всех, кто настолько дерзок, чтобы взойти на него. Они, несомненно, надеялись, что наши ученые, как и они, остановятся у подножья вулкана. Несколько глотков бренди, которыми их угостили в самом начале, пробудили в них, должно быть, нежную заботу о наших товарищах. С этой надеждой они бодро отправились в путь. Первую остановку наши путешественники сделали посреди леса в шести лье от Петропавловской гавани.
До этих пор они шли по местности, едва ли труднопроходимой, покрытой травой и деревьями, из которых большинство принадлежало к виду берез. Хвойные деревья, которые им встречались, были чахлыми и почти карликовыми. На одном из видов этих деревьев росли шишки, орешки которых были весьма вкусны. Из березовой коры сочилась жидкость, очень полезная и приятная: камчадалы собирают ее в сосуды и много пьют ее.
На каждом шагу путешественники встречали разнообразные ягоды всех оттенков красного и черного. Их вкус, как правило, кисловатый, однако с добавлением сахара они становятся настоящим лакомством.