Путешествие в Древность
Шрифт:
– Даша, а это вправду третий век до нашей эры?
– Примерно. Точно только в лаборатории можно определить, - я улыбнулась, щурясь на пламя костра. – Нравится?
– Очень! Я держу в руках вещь, которой больше двух тысяч лет! Невероятно!
– Вполне вероятно. Ты ж его держишь! – я рассмеялась, глядя на его довольную физиономию. – Теперь тебя с чистой совестью можно посвящать в археологи! После таких-то находок!
– Но их же не я нашел! А ты и Джулия…
– Да нет разницы, кто нашел и кто зачистил. Мы – команда. Мы нашли.
Костер потихоньку догорал
Дойдя до дальних от лагеря камней, я спряталась за ними и уставилась на темную воду, в которой отражались низко висящие звезды. Высокогорье – это особый мир. Кажется, что тут можно достать рукой до неба и сорвать звезду. Они кажутся такими близкими…
Мне нужно было просто побыть одной. Подумать, посмотреть на воду. В голове давно зрело решение, но меня останавливал какой-то непонятный страх. Когда-то я уже сделала первый шаг. А потом вышла замуж за этого человека. Стоит ли мне снова делать первый шаг самой? Да и как мне задать вопрос таким образом, чтобы Том понял, что я просто хочу понять, что делать дальше, а не мечтаю о красивой жизни?
– Дашка, ты тут?
Голос, раздавшийся из темноты, заставил меня нервно вздрогнуть. Из темноты вышел Серега и остановился в метре от меня.
– Тут. Чего хотел? – я чертыхнулась про себя, проклиная его наблюдательность. Помереть спокойно не даст!
– Поговорить, - он поднял руку, упреждая мой ответ. – Подожди, послушай. Я не собираюсь лезть в твою личную жизнь. Просто послушай, а дальше – решай сама. Я боюсь за тебя. Еще несколько дней – и он уедет. И я не вижу твоей радости и ожидания того, что ты едешь с ним…
– А я должна тебе докладываться?
– Да подожди ты! Даш, я тебя давно знаю. Столько, можно сказать, не живут, - Серега грустно усмехнулся и присел на выступ одного из камней. – Идиотом себя чувствую. Ладно. Давно надо было сказать, а я…
– Что – ты? – мне стало не по себе от этого разговора, словно сейчас происходило что-то, что должно было произойти очень давно, но не происходило, тщательно сдерживаемое и скрываемое.
– Я тебя люблю.
Я потеряла дар речи от этого признания. Чтобы Серега, вот так… Я давно догадывалась, что что-то тут нечисто, но чтобы так! Да и странно представить даже такую ситуацию: я и Серега. Нет, не потому, что он плохой, а я такая хорошая… Не потому, что кто-то из нас недостоин другого. Просто мы друг друга знаем целую жизнь.
– Сереж, я…
– Даша, дай договорить. Я тебя знаю восемь лет. И восемь лет люблю. Но…
– Теперь ты меня послушай. Сереж, ты же сам понимаешь все?..
– Понимаю. Ты никогда…
– Никогда. Не потому, что ты плохой, или чего-то там недостоин. Глупость. И знаю я все давно.
– Знаешь?!
– Знаю, - я грустно усмехнулась, представляя, что творится у него в душе. – Подожди, дай сказать, я же тебя слушала. Я не хочу давать тебе какую-то надежду, зная, что не смогу ее оправдать. Я не хочу тебя делать «запасным вариантом», как поступают многие женщины. Я тебя знаю восемь лет. И как бы мы с тобой ни ругались,
Он молча подошел и обнял меня, прижал к себе. Мне показалось, что прошла целая вечность, а мы все стояли и молчали.
– Спасибо тебе.
– За что? – я отступила на шаг, вглядываясь в его лицо.
– За честность. Пусть лучше так. Пусть все останется, как есть. Только…
– Сереж, не надо.
– Надо. Если тебе будет плохо, или нужна будет помощь – у тебя есть я. Ну и, морду кому, если что, набить…
Я рассмеялась от неожиданности, представляя эту феерическую картину.
– Я думаю, что не понадобится!
– Давай лапу, спать пора! – я с удивлением увидела протянутую мне руку и как-то с легкостью ее приняла.
Ощущение своей руки в большой теплой ладони Сергея неожиданно меня успокоило. В лагерь я вернулась в абсолютно спокойном настроении и с принятым решением. Я не буду поднимать эту тему. Не потому, что боюсь, а потому, что, если я ему действительно нужна - он все скажет сам. Принцип Воланда срабатывает всегда. И я ничего ни у кого просить не буду. Сами увидят и сами дадут. А нет – значит, так надо. Значит, так правильно.
Мы законсервировали курган и, погрузив находки и упаковав вещи, двинулись в обратный путь. Погода словно угадывала мое настроение, и почти все время нас сопровождали низкие облака, цепляющиеся за вершины. Я была абсолютно уверена, что грозы не будет. Ни одной. Почему – не знаю, просто была уверенность. Мелкий дождь в расчет не принимается.
Мы приехали в лагерь глубоким вечером и, едва разгрузившись, пошли купаться. Холодная Катунская вода окончательно подтвердила мое решение. На такое я не решалась никогда. Шеф всегда говорил, что на Алтае даже самые матерые атеисты начинают верить. И я поверила.
Ночь укутала лагерь, и я, оставив Тома в чадыре, выскользнула в бархатную лесную темноту. Забравшись в палатку, я покопалась в рюкзаке и выудила с его дна то, что таскала с собой во все экспедиции, но ни разу не применяла по назначению. Батин нож. Боевое оружие, с которым он прошел чеченскую войну. Его подарок на мое восемнадцатилетие. Одна из самых дорогих мне в жизни вещей.
Я вышла из лагеря и ноги сами понесли меня к Камню. Его сухая поверхность приятно холодила ладони. Впервые я лезу на него одна – без Алисы. На самом деле опасно, но… Мне сегодня тут никто не нужен. Свидетелей быть не должно.
Я стояла на камне и чувствовала неожиданно тёплый для ночи ветер. Он трепал волосы, с которых я сняла резинку, распустив хвост. Я смотрела на воду и горы и чувствовала, что все делаю правильно. Сделав несколько шагов, я остановилась у края камня и присела на одно колено. Вода, окружающая камень, бурлила, образовывая мелкие водоворотики. Я опустила в нее руку, чувствуя, как тысячи иголочек холодной воды впиваются в кожу. Сняла с пояса нож и резанула по мокрой ладони. На тонком порезе тут же проступила кровь и закапала мелкими капельками в воду.