Путешествие в Русскую Америку

Башкирова Галина Борисовна

У мира организованной преступности есть свои незыблемые законы. Мафия облагает налогами определенные виды бизнеса. Шантаж, угрозы, убийства — да, но тут действуют свои правила. Любая мафия — это прежде всего корпорация. Поэтому корпорации и организуют свои съезды, делят территории, на которых действуют. Наркотики, игорные дома, рэкет (то есть вымогательство у законного бизнеса определенных сумм и в случае неуплаты разорение, пожары, взрывы) — таковы традиционные формы бизнеса мафии, пусть и разделенной по национальным и территориальным признакам.

«Русская мафия» ворвалась в Нью-Йорк и начала действовать безо всяких правил. Немало оказалось среди эмигрантов людей с темным прошлым, с судимостями, немало спекулянтов, привыкших к легким деньгам. Попав в Америку, такие люди заметались. Все оказалось совсем не так просто, как им представлялось.

Вокруг незнакомый мир. Не совсем такой, как ожидали. И вот в ресторанах на Брайтон Биче сидят люди и придумывают, как получить быстро и не работая большие деньги, — вещь почти невыполнимая. А огромные деньги рядом, купить можно все, что угодно, вот что обидно, и ведь даже не спрашивают, откуда деньги, даже если предъявляешь их наличными, что в Америке тоже редкость: расплачиваются обычно чеками. Как рассказывал нам один бизнесмен-миллионер в Техасе, занимающийся продажей домов в модном районе на склонах гор, где дома стоят на сваях и при них есть все: бассейны, и новейшее оборудование для кухни, и удивительной красоты виды на долину, куда, извиваясь, спускается горная река: «Я продаю дома, приезжают откуда-то люди, выкладывают полмиллиона, миллион, покупают дом не глядя, и я не могу спросить: «Откуда у вас деньги?» Скорее всего это деньги мафии. Приехали в Техас на покой, с глаз долой. Я иногда думаю по ночам: а может, этот человек кого-то убил, ограбил, кто его знает. И все обличье его подозрительно. А что прикажете делать? Строительство домов — это бизнес. Бизнесу нужен покупатель. И вот к тебе является незнакомец и предлагает наличные. Откуда деньги, в таких случаях не спрашивают». Новые люди, полууголовные элементы из числа эмигрантов, решают свои проблемы просто. Договариваются и начинают шантажировать те категории профессий, которые традиционная мафия никогда не трогает: врачей, священников, художников. Причем, естественно, идут они не к американцам, а к своим же соотечественникам. И относительно преуспевшим соотечественникам приходится принимать меры: или нанимать охрану, или вступать с мафией в переговоры через известных нью-йоркских адвокатов, имеющих деловые связи с преступным миром.

Художников мафия издавна не трогала, поскольку никогда не известны перспективы на то искусство, которое делается сегодня. Облагать данью художников, с точки зрения мафии, неразумная и бессмысленная растрата сил. Но бравые ребята с Брайтон Бича далеко не глядят, деньги им нужны сегодня, сейчас, и вот они посылают гонцов к владельцу галереи русской живописи: «Ты почем покупаешь у него картины?» — «По пятьдесят тысяч». Пятьдесят — немного для самых модных художников, но вовсе не мало для художника, выходящего на рынок мировой живописи. «Пятьдесят? Ты что, дурак? Да мы тебе его украдем, посадим в подвал, он там будет малевать, а мы тебе будем загонять его вещи по пять тысяч. Всю жизнь у нас в подполе просидит, спасибо еще скажет, что не убили».

Новоявленные мафиози крайне удивлены, что владелец галереи отказывается; ему предлагают такую хорошую сделку.

Это рассказ о курьезах, но есть уже и все остальное, и наркотики, и притоны, и организация подставных контор, которые берут деньги за фиктивные услуги.

Несколько лет назад было громкое дело, которое так и не удалось раскрыть американской полиции. На Брайтон Биче появилось бюро, организующее поездки в Советский Союз. В те годы поездок практически не было, и возможность съездить на родину, да еще по льготным ценам привлекла огромное количество людей. Бюро расположилось на редкость солидно: сняло отличное помещение, хорошо его обставило, за столами уселось несколько секретарш с прекрасным английским, компьютеры работали на полную мощь, запрашивая рейсы, расписания поездов по Советскому Союзу и так далее. Очереди на оформление поездки собирались с ночи.

Бюро проработало несколько месяцев. В одно, как говорится, прекрасное утро, когда открытия его поджидала очередная толпа, оно просто не открылось: снятое помещение оказалось пустым. Исчезло все — и столы, и стулья, и ковры, и компьютеры, и секретарши-американки. Бюро исчезло, прихватив с собой больше четверти миллиона долларов.

Это уголовное дело. Но на Брайтон Биче есть и другое — попытки, и часто успешные, обходить американские законы. Никаких профсоюзов. Профсоюзы гарантируют своим членам определенные права. Эмигранты, приехавшие в этот район и работающие здесь, практически бесправны, то есть они зарабатывают столько, сколько назначит хозяин бизнеса. Никаких чеков, деньги — только наличными.

Никаких правил: лицензий бизнес старается не покупать и нередко действует просто противозаконно. Американский бизнес умеет обходить закон. Тут его зачастую вообще не существует. В том же книжном магазине «Черное море» множество книг на русском языке без указания издательства. На титульном листе стоит: «Нью-Йорк, такой-то год». Все! Кто печатал, где печатал, каков индекс Библиотеки конгресса (а каждая книга, выходящая в США, имеет специальный индекс для удобства ее нахождения в Библиотеке конгресса)… То же самое происходит с кассетами: не успеет популярный певец Вилли Токарев исполнить свои новые песни, как тут же появляются неизвестно кем записанные кассеты, которые продаются без всякого учета авторского права. В магазинах радиоаппаратуры продаются кассетники без гарантий. В Америке это называется «грей маркет» — «серый рынок». То есть рынок, куда товары попадают полулегальным путем, нередко в обход пошлин, продаются без гарантий (если плохо работает, не обессудьте), зато заметно дешевле, чем на официальном рынке.

…Места, где празднуются юбилеи, дни рождения, семейные торжества, — это рестораны Брайтон Бича. Рекламы их появляются в каждом номере газеты «Новое русское слово». Ресторан «Приморский»: «У нас поет знаменитый Вилли Токарев». На витрине конкурирующего ресторана объявление по-русски: «Дорогие друзья! Мы рады представить вам ансамбль «Голден войсес» — «Золотые голоса!»

Привычки, нравы, меню — все перенесено оттуда, откуда приехали эти люди. Медлительность полных, невозмутимо-невежливых официанток, невозможность зайти выпить чашку кофе или чая.

— Пройдите напротив, может, вас там пустят. У нас полно клиентов, не видите, что ли? Заказывайте полный ужин.

— Но мы не хотим есть.

— Вы не хотите, а у меня столик будет занят. Нет, в туалет нельзя, вы ж не остаетесь ужинать! Туалеты только для сидящих в зале гостей.

И пошло-поехало. И напротив тоже нельзя выпить кофе, там тоже скоро час «пик», хотя столы стоят пустыми. Вещь, немыслимая в американском ресторане.

Но вечером в ресторанах собирается и впрямь много народу, гремят оркестры, ансамбли со своими солистами исполняют русские романсы и новые эмигрантские песни.

…Есть у нас один знакомый, бывший советский гражданин, ныне житель Нью-Йорка. В Советском Союзе он был администратором разных театров и ансамблей. Родом из Киева. И в Нью-Йорке он хочет заниматься своей прежней профессией, работать на укрепление советско-американских культурных связей, устраивать турне советских артистов в США. Тут действуют и расчет, и душевное влечение, и новые времена, связанные с перестройкой. Но и на этом рынке импресарио, связанных с Советским Союзом, тоже жесткая конкуренция. Удача не всегда сопровождает нашего знакомого, назовем его условно Майкл, Миша, поскольку это реальная и активная фигура в эмигрантской колонии; Майкл — устроитель званых вечеров, свадеб, дней рождений… Разбогатевшие бизнесмены из новых эмигрантов в случаях семейных праздников приглашают Майкла.

— Миша, — говорят они (тут Миша имитирует развязно-величественный тон жен этих эмигрантов). — Миша, у нас дочка замуж выходит, пригласи, как его, этого певца… Фрэнка Синатру.

— Могу и пригласить, — отвечаю я, — но только этот Синатра берет за вечер шестьдесят пять тысяч.

— Шестьдесят пять? Нет, это чересчур, Майкл. Попробуй, поторгуйся, может, он спустит до тридцати пяти?

— Вы просто смеетесь, он не спустит, он друг самого Рейгана!

— Да? Тогда надо подумать. Мы тебе позвоним, Миша.

— И часто вы устраиваете такие вечера?

— Конечно, это моя профессия. Особенно на Новый год. Тут меня просят хозяева, ресторанов на Брайтон Биче. Несколько лет подряд я привозил девочек из Атлантик-Сити. За вечер мы объезжали все рестораны.

В прошлом году мне говорят: надоели эти девочки, в телевизор таких каждый вечер видим. Придумай что-нибудь новенькое. И стал я думать. Что может быть новенького в этом сумасшедшем городе? И тут меня осенило: в Линкольн-центре на рождественские праздники выступает цирк. Надо им привезти какого-нибудь зверя. Пошел на представление, больше всех мне понравился леопард, здоровенный такой, страшный, рычит ужасно. Вскакивает на слона, едет на нем верхом и рычит, да еще зубы скалит. Ну, думаю, слон — это, конечно, исключено, а насчет леопарда надо помыслить. Подошел я к дрессировщику-американцу, договорился, он мне назвал свою сумму. Сказал хозяевам ресторанов. А их шесть, не разорятся. Идея, говорят, что надо.