Путешествие в Ятвягию
Шрифт:
– Обычно на этом месте порют воров и прелюбодеев, – небрежно заметил Патрик.
Стегинт отпрянул от столба.
– Надень, – сказал проповедник, разворачивая плащ.
– Зачем? – воскликнул Стегинт с отвращением.
– Пусть думают, что ты мой ученик.
– Мне будет жарко в этом.
– Зато тебя не сделают опять рабом.
– Андай! [33] Андай-Андай-Андай-Андай…
– Что за «янда»? – не понял Патрик.
Кривясь и бормоча ругательства, Стегинт выполнил требование. Видимо, прежний владелец был выше ростом – плащ волочился по земле. Но если правильно препоясаться и ходить не спеша, можно было не спотыкаться. Облачившись в
33
Языческий божок балтских народов, к которому взывали в состоянии великого расстройства или смятения.
– Это платье не такое, как у тебя, – заметил он, немного успокоившись.
– Такое, как у меня, в этой стране не найти. Может, ты хотел бы себе черный плащ? Тогда тебе пришлось бы изображать из себя умного доминиканского монаха, знатока богословия и разъяснять встречным людям догматы, глубины писания и церковного предания. Кажется, ты не совсем понимаешь, о чем я толкую. Если же ты хотел себе белый плащ, тебе пришлось бы стать августинцем – образцом смирения, чистоты и святости. Мне подумалось, с этим у нас тоже туго. А вот явить пример бедности как раз для тебя. Поэтому плащ серого цвета – будешь миноритом.
– Что еще я должен уметь?
– Хорошо, – одобрил Патрик, – иногда делай такое движение. Видишь? Ладонь держи так… расслабь руку… сначала это плечо… да. Это крестное знамение. Веди себя, как обычно. Но не смотри людям в глаза. Всегда молчи, если я не повелю говорить. Если кто-нибудь попытается с тобой заговорить, прикладывай ладонь к устам – вот так. Люди будут думать, что ты несешь обет молчания.
– Чей обед?
Чтобы растолковать, Патрику пришлось перейти на ятвяжский язык.
В отличие от ятвяга ирландец чувствовал себя уверенно в этом краю. Поляки были его единоверцами. Двери многочисленных монастырей и храмов открывались перед ним, как если бы он был членом одной большой семьи. Он понимал польское наречие, а в случае нужды при общении с духовными лицами мог перейти на латынь.
В костеле Патрику удалось узнать кое-что о князьях Мазовии. Конрад и его младший брат Болеслав осиротели рано. Во времена литовского короля Миндовга литовские разбойники, пройдя болотными тропами через ятвяжские леса, напали на Мазовию, захватили в плен и убили их отца – князя Земовита.
Сначала Конрад и Болеслав вместе управляли княжеством с помощью бояр. Они жили в любви, помышляя лишь о том, как сохранить наследственное владение, не став жертвой воинственных соседей и алчных до власти родичей. Но шли годы, Земовитовичи укрепились, возмужали, и двум молодым князьям стало тесно на одном троне. Они договорились о разделе Мазовии. Западная часть княжества со столицей в главном и самом большом городе – Плоцке досталась Болеславу. Восток взял Конрад. Свой двор он разместил в Черске.
Прошло еще пару лет, и каждому из братьев уже стало мало своей половины. Редко встречаясь, окруженные разными советниками, они испытывали друг к другу все меньше братской любви, и все более отчетливая неприязнь наполняла их души. Они еще не решались открыто взяться за оружие, но каждый знал, что второй строит козни, и уже никто не мог вспомнить, кто начал первым.
Их дядя, старший в роду главный польский князь Болеслав Стыдливый, державший во власти всю Малую Польшу – Краков и Сандомир, невзлюбил Конрада. В любом споре он всегда занимал сторону тезки – младшего Болеслава. Конрад, конечно, знал об этом, как знал и то, что при его дворе немало бояр под почтительными личинами и со слащавыми улыбками на устах тайно пересылаются с его родичами.
Небольшой
От ворот к храму и кельям вела дорожка. По сторонам от нее стояли скамьи и раскинулся яблоневый сад. Здесь гостям предложили подождать. Патрик присел, достал четки и закрыл глаза.
– Что мне делать? – спросил Стегинт.
Патрик не ответил, и ятвяг отошел в сторону. Видя, что монахи вокруг не обращают на него внимания, он почувствовал себя свободнее. Кто же будет бояться теней? Тогда он принялся рассматривать монастырские строения.
Храм с закруглявшейся кирпичной стеной [34] походил на огромный красно-коричневый пень, к которому сбоку приросли другие, поменьше. Шаг за шагом Стегинт приблизился ко входу и сам не заметил, как оказался в арочном проеме на краю света и сумрака. Изнутри повеяло прохладой и сыростью, но любопытство затягивало его все глубже. Еще шаг – и он под древним сводом. Босая ступня ощутила холод отшлифованной каменной плиты, на которую за последнюю сотню лет ступало столько ног. Глаза медленно привыкали. Темные кирпичи стен разделялись полосами серой извести. У самого входа поднималась до пояса каменная ступа с неглубокой выемкой, наполненной водой. Стегинт отпил немного. Маленькие оконные проемы под сводом пропускали бледные пучки дневного света. Ладонь коснулась колонны, вырастающей из пола, словно ствол дерева. Выпуклые рисунки на ней имели сходство с теми, что Стегинт подсмотрел в книге Патрика. Ятвяг приблизился к другой колонне – она была гладкой. За ней в нише чернел крест с распятым человеком. Неподалеку – какая-то фигура из светлого камня. Красивое девичье лицо. Ладони благоговейно сложены. Стегинт долго не мог оторвать глаз. Еще один силуэт в тени стоял к нему спиной – тоже в молитвенной позе, но лица не было видно. Ятвяг дотронулся, чтобы убедиться, что это не живой человек, но молящийся обернулся и посмотрел на него. Во мраке белки его глаз казались глазами демона. Стегинт негромко вскрикнул. Эхо захватило и унесло его голос под свод. Сверху донеслись хлопки крыльев. Отрок отскочил, отдернув руку, словно обжегся, и выбежал наружу.
34
Храмы-ротонды были распространены в королевствах Средней Европы – Венгрии, Чехии и Польше, земли которых некогда входили в Великую Моравию.
Солнечный свет ослепил и заставил зажмуриться. Когда глаза открылись, вокруг опять был сад. Стегинт обернулся, глядя на темный портал храма. Оттуда вышел старый сгорбленный монах. При свете дня он не казался таким страшным, как в сумраке под храмовым сводом. Другой монах поднес ему посох. Старик махнул Патрику. Ирландец приблизился, и они расцеловались, как старые друзья. Неспешно прогуливаясь, они пошли по тропинке через монастырский сад. С дерева в траву глухо упало яблоко. Стегинт поднял плод и вгрызся зубами в сладкую сочную мякоть.
– Кажется, я знаю о тебе, брат, – сказал настоятель Патрику, – ты прибыл с русскими послами.
– Моя задача – узнать о причастности Конрада к гибели людей русского князя, – сказал Патрик, – если мое путешествие завершится так, как мне того хотелось бы, это спасет Мазовию от войны, а мне позволит отправиться в Ятвягию для обращения язычников к вере Христовой.
– Твои цели чисты. Но, по правде сказать, я не понимаю, как помочь тебе.
– Святой отец, мне открылось, что духовник Конрада обитает в стенах этого монастыря.