Путешествие вокруг света
Шрифт:
Тем временем капитан со штурманом уже забрались на самую вершину. Отсюда на юг был виден весь остров до самого моря. По словам капитана, море с той стороны было не дальше от гор, чем с этой, и там тоже внизу лежала хорошо орошенная, местами возделанная равнина. В общем южная часть острова существенно не отличалась от северной.
С высоты вид открывался необычайный: извилистые ручьи, плантации, хижины, разбросанные по равнине, разнообразные группы деревьев и леса, переливающиеся краски бездонного моря и песчаные мели в нем — все это вместе создавало прекраснейшую картину!
Туземцы заметили, что мы устали от жары и хотим пить, и принесли нам немного сахарного тростинка. Я только не смог понять, где они его достали; на этой бесплодной вершине не то что увидеть — вообразить, что он где-то может расти, было невозможно. Вершина состояла из той же породы, какую мы видели и внизу; тем более приятно, что в этой стране можно предположить наличие некоторых ценных минералов. Судя по затраченному на восхождение времени и по другим обстоятельствам, гора не особенно высока; она, вероятно, ниже, чем так называемая Столовая гора на мысе Доброй Надежды, а ее высоту аббат ла-Кай оценивает в 3850 рейнских футов.
Вернувшись к месту, где наполнялись водой бочки, мы сразу поспешили на корабль. Там уже собралось множество индейцев. Они заглядывали в каждый уголок и всюду предлагали на продажу палицы, копья и разные украшения. Среди них был один очень высокого роста, в нем было не меньше 6 футов 5 дюймов, а его черная прямая круглая шапка поднималась еще дюймов на 8. Вокруг этих шапок они обычно наматывают свои пращи, так что кисточка на ее конце спускается им на плечи. Они прикрепляют к ней для красоты также пучок папоротника или же, если хотят быть еще более нарядными, пучок перьев цейлонской совы; эта птица водится как здесь, так и на острове Танна. Хотя они высоко ценят такие шапки, нам все же удалось обменять несколько штук на куски таитянской материи. Другое их важное украшение — кольца в ушах; некоторые носят их огромное множество. Так, у одного, например, мы насчитали не менее двадцати таких колец из черепашьего панциря; каждое имело в поперечнике дюйм и в толщину четверть дюйма.
Среди приобретенных в этот день вещей был и музыкальный инструмент, нечто вроде свистка, сделанного из куска дерева длиной около 2 дюймов. Он имел форму колокола, но внутри был не полый и с маленьким шнуром на узком конце. У самой нижней плоской части были два отверстия, а недалеко от шнура — третье; все они внутри сообщались, так что, если подуть в верхнее отверстие, из других вырывался пронзительный звук. Кроме этого свистка, мы не встретили у них инструмента, который хоть в какой-то мере можно было бы назвать музыкальным.
Наши большие гвозди к тому времени стали ходовой монетой. Индейцы вскоре настолько оценили достоинства железных изделий, что проявили большой интерес и к круглым железным болтам, за кои крепились веревки. Капитан Кук предположил, что такие болты могли бы им весьма пригодиться при изготовлении их каноэ: с их помощью можно было бы выжигать в планках отверстия, через которые они стягиваются. Что эти отверстия именно выжигаются, сомнению не подлежит; правда, неизвестно, с помощью какого инструмента это делается, но можно предположить, что с помощью камней. Однако, сколь ни понравились им железные болты, никто не осмелился украсть ни их, ни даже какую-нибудь мелочь; честность островитян была безупречной.
То и дело они удивляли нас своими способностями в плавании. Корабль стоял в доброй миле от берега, тем не менее они подплывали к нам толпами, держали одной рукой над водой куски коричневой материи, а другой гребли. Таким же столь же трудным, сколь и искусным манером они доставляли копья и палицы. Лишь оружие из казуарины оказалось слишком тяжелым, чтобы транспортировать его подобным образом.
После полудня мы опять сели в шлюпку и высадились милях в двух от места, где набиралась вода; там, на западной стороне, залив оканчивался у выступающего мыса. Капитан Кук сделал для пользы будущих мореплавателей несколько чертежей этого пригодного для якорной стоянки места, а мы занялись другими поисками. Неподалеку от берега находилась большая неровная скала не менее 10 футов шириной; она состояла из серого плотнозернистого роговика, усеянного кристаллами граната размером со шляпку гвоздя. Это открытие укрепило нас в предположении, что здесь могут находиться ценные и полезные минералы [507] . Мы убедились также в отсутствии каких бы то ни было продуктов вулканической деятельности, встречавшихся нам на всех других островах Южного моря.
507
Предположение Форстера о том, что на Новой Каледонии «могут находиться ценные и полезные минералы», оказалось поистине пророческим. Недра этого острова богаты такими полезными ископаемыми, как хром, кобальт, железо, медь, цинк, золото, серебро, магнезит, уголь, а месторождение никеля — одно из самых крупных в мире.
Довольно густые заросли вдоль берега втянули нас в ботаническую экскурсию, в ходе которой мы встретили несколько молодых хлебных деревьев без плодов. Похоже было, что их никак не возделывали и они росли совершенно дико. Неподалеку мы нашли новую разновидность гренадиллы, или пассифлоры, которая привлекла тем большее наше внимание, что все до сих пор известные виды этого многочисленного семейства встречались лишь в Америке [508] .
Я потерял своих спутников и вышел к песчаной ложбине, по обеим сторонам поросшей вьюнками и пахучим кустарником; судя по всему, она была высохшим ложем дождевого потока. Эта дорога привела меня к трем хижинам, стоявшим рядом в тени кокосовых пальм. Перед одной из них сидел мужчина средних лет, ему на колени положила голову девочка лет восьми-десяти. Мое появление несколько его смутило, но он скоро пришел в себя и продолжил свое занятие; заключалось оно в том, что он подрезал девочке волосы острым куском красивого прозрачного кварца. Оба очень обрадовались, когда я подарил им несколько бусинок черного стекла, и не проявили ни малейшего беспокойства, когда я прошел к двум соседним хижинам.
508
Должен, правда, по этому поводу заметить, что и господин Банкс встречал различные сорта пассифлоры в большой и еще совсем неизвестной части света, которую мы зовем Новой Голландией. — примеч. Форстера
Эти хижины стояли очень близко друг от друга; пространство между ними, часть которого была огорожена, не превышало 10 футов. Там я увидел трех женщин, одну средних лет, другую помоложе; они как раз собирались разводить огонь под глиняным горшком, вроде того, о каком я уже рассказывал выше. Увидев меня, они знаками показали, чтобы я уходил; но мне хотелось поближе познакомиться с их способом приготовления пищи, поэтому я, не обращая внимания на знаки, приблизился и увидел в горшке сухую траву и зеленые листья, в кои завернуто несколько клубней ямса. Значит, клубни пеклись в горшке примерно так же, как у таитян под землей, с помощью горячих камней, Они никак не хотели, чтобы я рассмотрел все это как следует, и жестами прогоняли меня. Показав на хижину, они несколько раз провели пальцем возле шеи, как бы давая понять, что их наверняка удавят, если увидят с чужестранцем. Эти знаки показались мне слишком определенными и серьезными, чтобы ими пренебрегать, поэтому я только заглянул в хижины, которые были совершенно пусты, и ушел в лес, где встретил доктора Спаррмана. По его мнению, я неверно истолковал смысл этих знаков и стоило попытаться еще раз. Поэтому мы оба вернулись к хижинам. Женщины были на том же месте. Хотя небольшой подарок в виде стеклянных бусинок их очень обрадовал, они не перестали бояться и делали мне те же знаки. К тому же казалось, будто они с жалобным видом просят сейчас не усугублять их смущение. Мы опять удалились, и я не вижу причин сомневаться в правильности своей первой догадки.
Тем временем нас догнали остальные наши товарищи и сказали, что очень хотят пить. Не стоило рассказывать им историю с женщинами; любопытство наверняка побудило бы их предпринять новую попытку, что для бедных женщин могло окончиться весьма печально. Поэтому мы повели их отсюда к мужчине, который все еще стриг волосы своей дочери, и показали ему, что хотим пить. Он не только сразу понял нас, но и показал на дерево: это должно было означать, что мы там кое-что найдем. Действительно, на нижней ветке висели двенадцать больших кокосовых скорлуп, полных воды. Этот способ хранить воду маленькими порциями свидетельствует, на мой взгляд, о ее нехватке. Тем не менее мы не задумываясь сполна утолили свою жажду и вознаградили его за это куском таитянской материи, чем он был вполне удовлетворен.
После этого мы разбились на две группы, и одна пошла дальше по суше, другая в лодке вернулась к месту, где брали воду. Я присоединился к первой и по пути подстрелил несколько птиц новых видов, коих много на острове. Мы встретили здесь также обыкновенную европейскую ворону.
У места, где брали воду, собралось много индейцев. Некоторые за кусок таитянской материи перенесли наших людей через воду в шлюпку на довольно большое расстояние. Здесь было также несколько женщин, которые, не боясь своих мужей, подходили к нам и, похоже, были довольны, когда матросы с ними любезничали. Обычно они знаками звали их за собой в заросли, но, когда счастливый избранник пытался следовать за какой-нибудь, та убегала, так что ее было не догнать, и храбро смеялась над обманутым Адонисом [509] . В самом деле, за все время, пока мы находились на острове, ни одна женщина не вступила с европейцами в сколь-либо непристойные отношения, а их кажущаяся любезность всякий раз оборачивалась лишь вполне приличной веселой шуткой.
509
Адонис — греческое название финикийского божества растительности и плодородия, культ которого проник в I тысячелетии до н. э. и в Грецию. В древнегреческой мифологии — возлюбленный Афродиты. Его имя издавна употребляется в мировой литературе для обозначения красавца мужчины.