Путешествие вокруг света
Шрифт:
О-Ретти был по-настоящему живой, веселый, благородный старик; несмотря на седину, он был здоров и бодр, как многие в его возрасте на Таити. Он рассказывал, что участвовал во многих битвах, и показал несколько ран. Особенно большой была одна, нанесенная камнем, который попал ему в висок, оставив глубокий шрам. Он сражался, в частности, на стороне Тутахи, когда тот погиб.
На другой день мы с доктором Спаррманом отправились в долину Матаваи, которую туземцы называют Туа-уру. До сих пор я но причине своей слабости еще ни разу не решался заходить так далеко. Теперь растительный мир впервые предстал передо мной во всем своем великолепии, тем более что весна омолодила природу, одев луга и леса в новые наряды. Меня поразили огромные улучшения, которые заметны были на каждом шагу: повсюду заложены новые, просторные плантации, находившиеся в превосходнейшем состоянии; было много новых, только что сделанных каноэ. Очевидно, война между обеими половинами острова, когда-то бушевавшая здесь, особенно сильно коснулась этой части страны. Но если в прошлый раз местность выглядела опустошенной, то теперь трудно было заметить следы войны. Страну можно было сравнить с полными закромами. Возле каждой хижины паслись на траве свиньи, которых никто даже не пытался прятать от нас, как это было когда-то. Я с удовольствием отметил также, что нынешнее благосостояние жителей благотворно сказалось на их поведении. Теперь никто не докучал нам, выклянчивая бусы и гвозди, и люди уже не скупились на продовольствие, а старались перещеголять друг друга гостеприимством и щедростью. Нельзя было пройти мимо хижины, чтобы с вами не заговорили и не предложили вам подкрепиться, а радостная готовность, с какой они в самом деле приносили то, что предлагали, поистине могла растрогать.
Часов в десять мы добрались до жилища гостеприимного островитянина, который так хорошо принял нас, когда мы однажды, усталые, спустились с гор. Он и на сей раз встретил нас несколькими кокосовыми орехами и пригласил на обратном пути отобедать у него. Как только мы приняли это приглашение, он тотчас распорядился начать приготовления к обеду, а сам тем временем поднялся вместе с нами в долину.
За его домом не было никакого жилья, так как горы в этих местах весьма крутые и тесно сдвинуты. Примерно в миле дальше к востоку мы увидели отвесную стену скал высотой футов в 40. Дальше над нею склон опять становился покатым и весь порос кустарником. Со скал в реку падал красивый каскад, оживляя этот довольно зловещий, мрачный и романтически дикий вид. Даже издалека можно было различить вдоль всей этой отвесной стены острые выступы. Когда мы подошли к ним вброд по воде поближе, оказалось, что вся скала состоит из черных плотных базальтовых колонн; из такой породы местные жители обычно делают свои орудия. Эти колонны имели в поперечнике от 15 до 18 дюймов; они стояли отвесно, параллельно и тесно друг к другу, и у каждой был один-два острых выступа. Поскольку теперь базальт считается всюду породой вулканической, здесь перед нами новое доказательство того, что Таити претерпел, видимо, большие перемены, вызванные подземным огнем.
Дальше горы сходились все ближе, долина сужалась и через 2—3 мили заканчивалась. Дорога становилась очень трудной, мы, наверное, полсотни раз переходили вброд реку, которая здесь то и дело виляла из стороны в сторону, и оказались в том самом месте, которое господин Банкс упоминает как самую крайнюю достигнутую им точку. Убедившись, что дальше действительно двигаться невозможно, мы повернули назад, совершенно усталые и изможденные.
На обратном пути нам то и дело попадались новые растения. Через два часа мы добрались до дома нашего дружелюбного спутника. Там мы вволю поели поданных нам плодов и овощей, подарили нашему хозяину предмет его мечтаний — красное перо, но заодно не преминули дать ему и разных железных изделий. Пусть, когда эти перья потеряются или истреплются, у него хотя бы останутся полезные воспоминания о нашем посещении. Его дочь, которую мы видели в прошлый раз, успела тем временем выйти замуж за знатного человека, так как наши тогдашние подарки сделали ее одной из самых богатых партий в стране; жила она, однако, довольно далеко отсюда.
Капитан Кук, мой отец и несколько офицеров побывали в О-Парре, где встретились с О-Ту. Их привели к месту, где как раз строилось боевое каноэ, которое король собирался назвать «О-Таити». Однако капитану Куку захотелось, чтоб судно назвали «Британия», ради чего он подарил королю маленький английский флаг, маленький якорь и необходимые для него канаты. Его величество тотчас согласился переменить название корабля, флаг был водружен, и народ выразил свое одобрение троекратным радостным восклицанием, как это принято у наших матросов.
Я посоветовал господину Ходжсу посетить живописный каскад, который мы видели в долине. На другой день он с несколькими спутниками отправился туда и зарисовал как водопад, так и базальтовые колонны под ним. В его отсутствие мы отведали большую альбакору (Scomber thynnus Linn.),которая, увы, не пошла на пользу никому из евших ее. Она вызвала жар и сильные головные боли, а кое у кого понос; один слуга, который только ее и ел, особенно страдал рвотой и поносом. Должно быть, эту рыбу поймали с помощью ядовитого растения, вредные свойства которого мясо частично усвоило.
Тем временем мы узнали, что Махеине женился на дочери одного вождя по имени Топерри, жившего в долине Матаваи. Один наш молодой офицер, который принес это известие, похвастался, что сам присутствовал на свадьбе и видел происходившие при этом церемонии. Но когда мы попросили описать нам их, он сумел лишь ответить, «что они были очень странные, однако ничего особенного он вспомнить не может и не знает, как про это рассказать». Таким образом, мы упустили возможность сделать важное открытие, касающееся обычаев этого народа.
Жаль, что на свадьбе не случилось понимающего наблюдателя, способного хотя бы рассказать о том, что он видел.
Между тем Махеине явился на корабль с новобрачной. Это была еще совсем юная девушка маленького роста и не особенно красивая на вид. Однако выпрашивать она умела прекрасно. Она прошла по всему кораблю, клянча себе подарки, и так как ее мужа все любили, то она получила много бус, гвоздей, рубах и красных перьев. Новоиспеченный супруг рассказал нам, что собирается остаться на Таити, где друзья предлагают ему землю, дом и все необходимое имущество. Он принят в семейство эри,которого уважает король, и сам пользуется немалым почтением. Один из его друзей даже дал ему уже таутау,то есть крепостного; это был мальчик, обязанный прислуживать ему, всюду его сопровождать и выполнять все его распоряжения.
Хотя Махеине отказался от намерения следовать за нами в Англию, бравый Нуна, которого я уже однажды упоминал и который тоже выразил однажды желание ехать, передумывать не собирался. Напротив, он все настойчивее просил моего отца и других взять его с собой. Отец, которому он давно нравился, выразил готовность содержать его за свой счет, и на этом условии капитан сразу дал согласие. Правда, мальчика предупредили, что вряд ли он когда-нибудь сможет вернуться на родину, поскольку сомнительно, что на Таити будет отправлен еще один корабль. Но он слишком рвался в это путешествие, чтобы что-то могло его разубедить, и готов был добровольно отказаться от надежды увидеть вновь свою родину ради удовольствия познакомиться с нашей. Однако радовался он недолго, ибо к вечеру капитан передумал и взял свое слово обратно. К глубокому огорчению бедного Нуны, ему пришлось остаться тут. Мой отец намеревался обучить его плотницкому и кузнечному ремеслу; мне кажется, что, вернувшись, он мог бы с этими знаниями принести гораздо больше пользы своей стране, чем его земляк О-Маи, который после двухгодичного пребывания в Англии мог облагодетельствовать своих сограждан разве что умением покрутить кое-что на органе или показать кукольный театр!
Несколько дней мы занимались тем, что продолжали ботанические исследования в окрестностях Матаваи и в большой долине Ахоину, самой плодородной и в то же время самой красивой на острове. Таким образом, мы исчерпали, как нам казалось, всю равнинную флору. 6-го пополудни мой отец, д-р Спаррман и я снова отправились в горы, чтобы и там пособирать растения. Гостеприимство, которое оказал моему отцу Тахеа в прошлый раз, побудило нас опять заглянуть к нему. На сей раз мы не сочли нужным всю ночь поддерживать огонь и по очереди дежурить. Тахеа был веселый, шутливый малый; он, между прочим, пожелал, чтобы мы называли его медуа,«отец», а его жену о-паттеа [420] , «мать».
420
Паттеа— ласкательное слово, как наше «мама»; таитяне употребляют и слово «мама» в том же самом смысле, что и мы.
Хотя мы не собирались карабкаться на самые высокие вершины, все же отправились в путь уже на рассвете. Птицы еще спокойно спали в зарослях, так что наши спутники, Тахеа и его брат, сумели поймать руками несколько морских ласточек. Они сказали нам, что в этих горах ночует много водоплавающих птиц; здесь же обычно устраивают гнезда и фаэтоны. Поэтому в этих горах особенно часто можно найти их хвостовые перья, которые они меняют каждый год; местные жители ходят сюда специально за этим. Мы подстрелили одну ласточку и нашли несколько новых растений но поскольку горизонт стал заволакиваться облаками, мы, чтобы сохранить растения сухими, поспешили обратно на корабль и в 4 часа пополудни были уже на борту.