Путешествие вокруг света

Форстер Георг

Между тем представления о счастье у разных народов столь же различны, как их характеры, культура и нравы. И поскольку природа распределяет свои богатства между частями света с разной мерой щедрости и скупости, такое различие в представлениях о счастье лишний раз убедительно свидетельствует о возвышенной мудрости и отеческой любви творца, который, замышляя целое, позаботился, чтобы и отдельным созданиям было хорошо как в жарких, так и в холодных широтах.

Fix'd to no spot is happiness sincere 'Tis no where to be found or ev'ry where. Pope [429]

429

Истинное счастье не привязано к определенному месту,

Оно нигде, а может быть везде.

А. Поп

[Опыт о человеке. Письмо 4, 15]

Поп, Александр (1688—1744) — английский поэт и переводчик, видный пред­ставитель английского просветительского классицизма. Форстер цитирует его фило­софскую поэму «Опыт о человеке», написанную в 1732—1734 гг.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Вторая стоянка на островах Общества

Свежий ветер быстро уносил нас от Таити. Мы еще находились в виду сего прекрасного острова, когда неожиданное зрелище на палубе привлекло общее внимание. Это была прекраснейшая девушка, решившая с нами вернуться к себе на родину, на остров Раиетеа [Paиaтea]. Еще были живы ее родители, от которых несколько лет назад ее увез счастливый любовник, и желание увидеть их опять оказалось так велико, что она не могла больше противиться ему. Значит, она не боялась их гнева, наоборот, надеялась встретить хороший прием. И в самом деле, в стране, где своекорыстие и тщеславие значат так мало, как здесь, юношеская ошибка сердца, должно быть, легко прощается. Во время последнего визита О-Ту она спряталась на корабле, ибо он строго-настрого запретил какой бы то ни было женщине покидать с нами остров, и вышла из своего укрытия не прежде, чем мы оказались в открытом море. Кроме нее с нами плыли Махеине и его слуги, а также еще два человека с Бораборы [Бора-Бора], твердо уверенные, что мы с ними обойдемся так же хорошо, как и с их земляком (Махеине) во время прошлого плавания.

Их общество помогло нам скоротать время на пути от Таити до Хуахейне [Хуахине]. Девушка надела офицерское платье и так понравилась себе в этом наряде, что не хотела его больше снимать. Она спокойно пообедала в компании офицеров и лишь посмеивалась над предрассудком, который запрещал ее соотечественницам совместные трапезы с мужчинами. Вообще она проявила немало здравого смысла; если бы ей только дать подобающее воспитание, она выделялась бы своими достоинствами даже среди европейских девиц; ведь и без всякого образования она своей природной живостью и приветливостью сумела снискать общее расположение.

Мы шли вперед всю ночь и на другое утро увидели остров Хуахейне, а после полудня уже встали на якорь в северном рукаве бухты Варре [Фаре], шагах в пятидесяти от берега. Поскольку мы находились так близко, сразу появились визитеры. Островитяне привезли на продажу свиней, но требовали за них топоры, коих у нас оставалось так мало, что пришлось их беречь для более важных случаев. Перед заходом солнца к нам приплыл в маленьком каноэ также Ори, вождь острова; он привез капитану свинью и боевой щит, за что был вознагражден достойным ответным подарком. Он вручил нам также несколько перечных корней, однако без тех церемоний, какие имели место в прошлый раз.

Вечером установилось полное безветрие, и, так как корабль находился совсем недалеко от берега, мы могли наблюдать с борта за обычными вечерними занятиями туземцев. Мы с удовольствием смотрели на то, как они уселись в ближней хижине вокруг светильников, представлявших собой маслянистые орехи, насаженные на тонкую палочку, и доверительно беседовали друг с другом.

Одним из первых, кто пришел к нам на следующий день, был Пореа, молодой парень с Таити, который несколько месяцев назад отправился с нами и неожиданно остался на Раиетеа. Он признался, что это произошло совсем случайно и против его намерений. В тот раз, когда он так поспешно принес пороховой рог капитана Кука, миловидная девушка, с которой он находился в любовной связи, велела ему прийти в условленное место. Но когда он туда явился, там вместо возлюбленной его поджидал отец красавицы с несколькими дюжими парнями. Они крепко избили его, отняли европейскую одежду и до самого отплытия держали в плену. Едва получив свободу, он при первой же возможности подался сюда, на Хуахейне. Гостеприимство здешних его друзей пошло ему явно на пользу, ибо выглядел он растолстевшим. Из сей печальной истории бедняги Пореа можно, я думаю, заключить, что девушки здесь в своих любовных делах не всегда могут поступать, как им хочется. Впрочем, не знаю, по этой ли причине отец красотки счел себя вправе обобрать достойного Пореа до нитки.

Утром мы довольно рано отправились на берег к соленым озерам, что находились к северу недалеко от гавани. От моря они отделены лишь узким скальным рифом, который всюду порос кокосовыми пальмами, хотя лишь совсем немного возвышается над поверхностью моря и едва покрыт песком. Сразу за этой скалистой дамбой земля вокруг всего озера топкая, она круто спускается к берегу, состоящему из сплошного ила, который, судя как по внешнему виду, так и по скверному запаху, содержит сероводород. В окрестных болотах встречаются разные ост-индские растения, а на озере плавают целые стаи диких уток, к которым, однако, трудно подобраться, ибо можно утонуть в болоте. Если не считать этого неприятного обстоятельства, местность здесь поистине живописная, однако малообитаемая, вероятно потому, что туземцы считают испарения илистых берегов нездоровыми. Один из островитян угостил нас во время этой экскурсии кокосовыми орехами, по нынешнему времени года довольно редким плодом.

Когда мы возвращались, на нашего слугу, который позади, в нескольких шагах, нес мешок с растениями и еще один с мелкими железными изделиями, напали несколько индейцев. Они повалили его на землю и собирались отнять его ношу, но мы вовремя заметили, и грабители поспешили убраться. Это был второй случай, когда наши люди на этом острове подверглись столь смелому и дерзкому нападению; вообще в правление старого Ори, который не держал своих подданных в строгости, местные жители, видимо, распустились больше, чем их соседи-таитяне и другие народы островов Общества.

Этот вождь показался нам на сей раз еще более вялым и одряхлевшим, чем во время нашего первого посещения. Его умственные и душевные силы заметно ослабли. Глаза стали совсем красными, воспаленными, тело тощим и жалким. Причина скоро открылась. Мы заметили, что он теперь был весьма привержен к выпивке и любил то и дело принимать изрядную порцию крепчайшего здешнего опьяняющего напитка из перечного растения. Махеине имел честь пировать с ним несколько ночей подряд и каждый раз так набирался, что утром обычно просыпался с сильной головной болью.

На другое утро мы опять пошли к озерам и принесли оттуда много кораллов, раковин и морских ежей (Echinos),которых для нас собрали на берегу туземцы. От нескольких вождей мы получили в подарок свиней и щиты. Они приходили с единственным намерением навестить своих старых знакомых и принесенное не хотели ни продавать, ни отдавать до тех пор, пока их не пропустят и они не смогут сами увидеть друзей, коим предназначался подарок.

Спустя день мы поднялись на гору, всю заросшую хлебными деревьями, перечными растениями и шелковицами, а также ямсом и корнем Arum[таро]. Шелковицы были ухожены с особенной тщательностью, земля между ними была заботливо прополота и удобрена частью раздавленными раковинами, частью кораллами. Кроме того, всю плантацию окружал глубокий ров, или канава, куда могла стекать вода. В некоторых местах папоротники и кустарники были выжжены, дабы расчистить новое место.

Довольно высоко в горах мы увидели дом, обитатели которого, старая женщина и ее дочь, с необычайным гостеприимством приняли нас и угостили. Мы дали им стеклянные бусы, гвозди и красные перья, причем последние они приняли не как нужную вещь, а просто как диковину. Вообще к этому товару тут относятся гораздо правильнее, чем на Таити. Перья здесь считают просто пестрым украшением, совершенно не имеющим самостоятельной цены, а потому и не дают за них чего-либо действительно стоящего; за свиней же и другое продовольствие требуют топоры и более мелкие железные изделия. Это требование можно считать справедливым, мы в прошлый раз шли ему навстречу, но теперь вели себя иначе, поскольку не испытывали недостатка в свежем мясе, запас же изделий из железа, напротив, заметно поубавился. Столь различное отношение жителей Хуахейне и Таити к красным перьям связано, очевидно, с разницей в природе обоих островов и доказывает, что там народ живет более зажиточно, нежели здесь. Причину нетрудно понять; ведь на Хуахейне очень мало равнин, стало быть, жителям, дабы получить необходимое пропитание, приходится использовать под поля горы. Но так как это пропитание им дается гораздо тяжелее, чем таитянам, они и ценят его больше и не так привержены к роскоши, как те [430] .

430

Красные перья были атрибутом культа бога Оро, перенесенного на Таити с о-ва Рапатеа. Очевидно, на Хуахине этот культ не получил такого распространения или не имел столь важного значения, как на Таити.