Путешествие вокруг света
Шрифт:
В стране, столь далеко ушедшей от варварства, как Таити, это общество, судя по всему, столь убыточное для всего парода, наверняка не сохранилось бы до наших дней, если бы, с другой стороны, народ не получал от него существенной пользы. Самая важная причина, почему сие общество сохранилось, состоит, вероятно, в том, что оно постоянно дает определенное число воинов для защиты страны (поскольку все эрриои— воины). Возможно, именно из опасения, что любовь и семейные узы сделают их трусливыми и малодушными, им и было предписано оставаться холостыми, впоследствии они, однако, сочли это для себя, видимо, слишком обременительным. Возможно, учреждение общества эрриоевимело также целью ограничивать слишком быстрое возрастание числа вождей и знати. Наверное, какой-то древний здравомыслящий законодатель на Таити сообразил, что, ежели класс сих маленьких тиранов станет чересчур многочисленным, простые люди скоро начнут изнемогать под их гнетом. Дабы избежать этого, конечно, нет более действенного средства, чем предписать этим людям оставаться холостыми; но чтобы подсластить такое вынужденное условие, были предусмотрены и некоторые приятные преимущества. К ним я отношу почет, какой оказывает эрриоямпростой народ,
Наверное, когда-то они больше, нежели сейчас, заслуживали оказываемого им уважения безупречным поведением, но если они однажды переступили законы своего ордена в том, что касается брака, то легко понять, что и в других отношениях это общество постепенно все больше теряло свой первоначальный дух, а излишества и чревоугодие сменили былую целомудренность и воздержание. Теперь эрриои,несомненно, величайшие сладострастники среди земляков; впрочем, я не заметил, чтобы для удовлетворения своей чувственности они пускались на какие-нибудь новые выдумки. Правда, им приписывали самые ужасные виды сладострастного распутства и утверждали, будто их жены принадлежат совместно всем членам ордена. Однако, хоть и нельзя сказать, чтобы последнее само по себе противоречило характеру сего народа, когда мы расспрашивали об этом, нас заверили как раз в обратном. Так что этот рассказ можно считать простым вымыслом каких-нибудь веселых и близоруких путешественников или же авторов, любящих поразвлечь любезную публику разными увлекательными сказками.
Эрриоичастью женаты, как был женат Махеине на дочери Топерри, у других есть наложницы. Некоторые, конечно, имеют дело и с обычными гулящими женщинами, которых предостаточно на всех этих островах. Однако подобный вид распутства не представляет собой ничего необыкновенного, среди цивилизованных европейцев он гораздо более распространен. Если же обвинять эрриоевтолько в том, что они уступают друг другу своих жен, то примерно то же самое можно сказать и о развратных нравах некоторых европейцев. Ведь и в Европе есть разряд людей обоего пола, кои проводят свои дни в постоянном удовлетворении чувственных желаний.
Зато от упрека в детоубийстве таитян избавить нельзя, каким бы необъяснимым на первый взгляд ни представлялось, что народ столь мягкого, сострадательного, дружелюбного нрава одновременно может быть способен на столь крайнюю жестокость. Если бесчеловечность отцов уже вызывает содрогание, то что же сказать о матерях, чье сердце от природы и благодаря инстинкту всегда столь нежно, заботливо и склонно к милосердию? Конечно, легко сбиться с пути и изменить голосу добродетели, но все равно непонятно, как народ, в других отношениях столь верный природе, как раз в том, что касается первой заповеди, способен действовать вопреки ей, жестоко отринув столь глубоко укоренившееся чувство? Увы, прискорбна власть обычая:
That monster custom, who all sense doth eat Of habits devil.Она постепенно ослабляет все наши чувства и наконец заглушает даже укоры совести.
Поскольку у нас не оставалось никаких сомнений, что сие противоестественное варварство действительно существует среди эрриоев,мы спросили нашего друга Махеине, как он может почитать за честь принадлежать к столь гнусному обществу. Мы попытались ему объяснить жестокость подобных дел, перебрали все доводы против сего обычая, какие нам только пришли на ум или, вернее, какие мы только способны были выразить на его языке. Нам удалось внушить ему, что это несправедливо, и он обещал не убивать своих детей и даже вообще отойти от общества, как только станет отцом.
431
Привычка — это чудище, что гложет
Все чувства, это дьявол.
[Гамлет. III. 4. Пер. М. Лозинского]
В какой-то мере утешением для нас было услышать, что у эрриоевредко бывают дети. Ведь они берут себе жен и наложниц из класса самых простых развратных девиц и как по этой причине, так и из-за распущенного их сладострастия редко получают случай пожертвовать несчастным ребенком.
По возвращении в Апглию я имел возможность поговорить об эрриояхс О-Маи. Я изобразил ему, сколь постыдно для всего народа терпеть общество детоубийц. Однако он заверил меня, что большая часть народа не принимает в этом зверстве никакого участия. Правда, существует закон, требующий убивать детей и в возмещение сей горькой необходимости предоставляющий членам этого общества особые почести и привилегии. Несмотря на это, матери никогда не дают согласия на убийство своих детей. Мужчины и другие эрриоиуговаривают их отдать детей, когда же уговоры не помогают, применяется сила. Но, главное, добавил он, такие убийства совершаются настолько тайно, что даже таутау,слуги, ничего об этом не знают. Если же дело получает огласку, убийца должен расплатиться за это жизнью [432] .
432
Э р р и о и(правильно а р и о и)— общество, генетически связанное с тайными («мужскими») союзами, существовавшими у многих народов на стадии разложения первобытнообщинного строя. Вступающий в это общество давал клятву умерщвлять своих детей либо в материнской утробе, либо сразу после их рождения. А р и о идействовали в интересах господствующей верхушки и воспитывали у рядовых островитян чувство покорности вождям. Вместе с тем следует учитывать, что а р и о ибыли носителями культурного единства всего архипелага, что на время их «гастролей» прекращались
Как видим, нельзя поставить всем таитянам и их соседям в вину то, что, увы, можно сказать о любом другом народе, а именно что среди них есть отдельные злодеи, у коих хватает жестокости убивать своих собственных детей. А значит, те, кто ищет любого повода, лишь бы опорочить человеческую природу, не вправе злорадно ликовать, утверждая, будто есть на земле целый народ, совершающий убийства и не видящий в этом ничего плохого [433] .
При всем своем сибаритстве собравшиеся здесь эрриоине забывали и о гостеприимстве; они усердно приглашали нас принять участие в их трапезе. Но поскольку мы сами только что встали из-за стола, то предпочли прогуляться и лишь на закате возвратились на корабль, который тем временем покинули Махеине, девушка и другие пассажиры-индейцы. Наутро к нам приплыло на своих каноэ множество островитян, а женщины не только поднялись на борт, но и часть их решила остаться на ночь с нашими матросами. На Хуахейне таких женщин было несравненно меньше, причем они и на самом острове казались чужими. С тем большей охотой матросы после недолгого перерыва возобновили свой таитянский образ жизни. Мы в этот день предприняли прогулку к северной оконечности острова и подстрелили там несколько диких уток. Всюду нас встречали очень радушно.
433
Сколь велика порча нравов в Европе, можно судить хотя бы по тому, что в Лондоне есть малые, охотно похваляющиеся своими способностями в искусстве abortantia[абортов] и предлагающие в этом деле свои услуги. Объявления такого содержания без всякого страха даются прямо на улицах, их можно также найти почти во всех газетах. — примеч. Форстера
Назавтра погода выдалась весьма приятная, сильный восточный ветер смягчал обычную жару. На корабль пожаловали высокие гости: Ореа со своей семьей, Боба, вице-король этого острова, О-Таха и Теина-Маи, прекрасные танцовщицы, о которых я уже упоминал. Боба был высокий, хорошо сложенный молодой человек, родом с Бораборы, родственник Пуниэ, тамошнего короля и завоевателя островов Раиетеа и Таха [Taxoa]. Махеине часто нам рассказывал, что Пуниэ наметил этого молодого человека себе в преемники и предназначил ему в жены свою единственную дочь Маиверуа, на редкость красивую девочку, которой пока было всего лишь двенадцать лет. Боба был тогда эрриоеми сожительствовал с красивой танцовщицей Теиной. Нам показалось, что она беременна, и потому мы завели с ней разговор про обычай убивать детей эрриоев.Но разговор получился очень краткий и довольно бессвязный, отчасти потому, что вообще очень трудно заставить островитян, а тем более женщин, говорить долгое время про что-то одно, отчасти потому, что мы еще недостаточно владели здешним языком, чтобы выражать на нем моральные и философские понятия. Так что от нашего красноречия не было особого толку; все, что мы смогли выжать из Теина-Маи, были слова: «Возможно, вашему английскому эатуа(богу) не нравятся обычаи эрриоев,но наш не выказывает никакого неудовольствия». Однако она нам обещала, что, если мы приедем из Англии и захотим забрать ее ребенка, она попытается сохранить ему жизнь, только мы должны будем дать ей за это топор, рубаху и красных перьев. Но все это она произнесла таким смеющимся тоном, что вряд ли стоило принимать ее слова всерьез. А толковать с ней об этом дальше было напрасно, потому что она все время перескакивала с одного предмета на другой; хорошо еще, что вообще так долго согласилась слушать нас.
После полудня мы вышли на берег посмотреть танцевальное представление, в котором должна была участвовать Пойадуа, дочь Ореа. Зрителей собралось очень много, ибо здесь любят это зрелище. Танцовщица получила возможность еще раз подтвердить свое искусство, и все европейцы наградили ее громкими рукоплесканиями. В перерывах выступали мужчины, они показывали что-то совсем для нас новое. Хотя мы не все понимали дословно, однако все же могли разобрать, что в песнях упоминаются имена капитана Кука и других наших людей. Все действие, видимо, представляло одну из тех историй о разбойниках, какие часто можно услышать на этих островах.
Другая интермедия изображала нападение воинов с Бораборы, она сопровождалась громким щелканьем кнута. Но самой странной была третья интермедия. Она представляла женщину во время родов и вызвала у собравшихся громкий смех. Парень, игравший эту роль, изображал все позы, которыми греки восхищались в рощах Венеры Ариадны близ Амата и которые представлялись на празднике в месяце кориэе в память об умершей в детстве Ариадне [434] . Другой рослый и крепкий малый, одетый в таитянскую материю, изображал новорожденного ребенка, причем с такими ужимками, что мы сами хохотали от души. «Костюм» его настолько соответствовал роли, что даже акушер или любой другой специалист не могли бы упрекнуть этого здоровенного парня, что у него недостает какого-либо существенного признака новорожденного ребенка [435] ; местным же зрителям больше всего понравилось, как он, едва явившись на свет, побежал, да так резво, что танцоры не могли его поймать. Капитан Кук заметил при этом, что, как только другие мужчины догнали его, они прижали ему нос сверху, между глаз. Отсюда он совершенно справедливо заключает, что такой обычай действительно существует, когда появляется новорожденный, отчего у них всегда приплюснутые носы.
434
Об этом рассказывает Плутарх в «Жизни Тезея».
Плутарх (ок. 46—126) — древнегреческий писатель-моралист. Жизнеописание афинского героя Тезея (Тесея) помещено в его «Сравнительных жизнеописаниях», где сопоставляются биографии выдающихся греческих и римских деятелей.
435
В древнегреческих мифах богиня любви и красоты Афродита (у римлян — Венера) нередко связывалась с Ариадной — дочерью легендарного критского царя Миноса. Город Амат (южное побережье Крита) был центром культа Афродиты-Ариадны. Согласно одному из мифов, Тезей высадился в Амате с беременной Ариадной, которая вскоре умерла и была похоронена в священной роще. В ее память здесь ежегодно устраивалось празднество, в ходе которого юноша изображал муки роженицы.