Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Маниле, и Индо-Китайском архипелаге
Шрифт:
Часто сие весьма неудобно как для заимодавца, так и для должника; но, вероятно, менее и, без сомнения, не столь разорительно, как искать судебным порядком перед мандарином. Однако ж справедливость требует сказать, что они, будучи предоставлены самим себе, оканчивают дела гораздо миролюбивее, чем можно было бы предполагать. Если должник не может всего заплатить, то кредитор довольствуется частью, а на остальное берет вексель с платою процентов по условию. Если же денег не случится и должник откажется от сделки, заимодавец приступает к насилию, посылает постояльцев в дом должника, ломает его мебели и самого его бьет, когда успеет поймать; разве, как иногда и случается, партия должника, будучи сильнее, прогоняет заимодавца с поля сражения. Беспорядок и частые нападения продолжаются, доколь не истек последний день старого года; тогда заимодавец перестает беспокоить должника, отлагая свои нападки опять до конца другого года. Иногда заимодавец нанимает нищих, прокаженных и других отвратительных бродяг садиться у дверей должникова дома, дабы сею неприятностью
Торжества Нового года называют Сун-нин и празднуются на четырех концах города в следующих храмах: Шинг-сай-пак-тай, т. е. западный храм великого бога севера; Сайло-ям-тай-вонг, т. е великий храм китайского эскулапа; Пау-чен-ци-сай-кайль-шиинг-вонг, или храм бога, покровителя Кантона; Сай-вонг-кай-иок-вонг-маиен, или храм, посвященный врачебному искусству. Говорят, что земля сих храмов имеет свойство сохранять мертвые тела так, что все мягкие части оного обращаются в прах, а кожа и кости остаются целыми. При каждом из сих храмов на случай празднества воздвигают из бамбука большие театры, в коих в честь божества и для забавы народа дают представления. В сей день в каждом доме приготовляют новые фонари, а двери и передний угол дома, где помещаются домашние боги (пенаты), оклеиваются красной бумагой, и все члены семейства надевают новое платье — одним словом, возобновляется все, исключая мебелей и других постоянных предметов, не требующих перемены.
Китаец, как бы беден ни был, старается во что бы ни стало купить себе обнову в сей счастливый день, ибо старинное суеверие научило его верить, что от неисполнения сего он будет во весь год несчастлив. Если нет средства выпросить или занять, то он скорее украдет, нежели решится пренебречь сей обряд. Едва пробьет 12 часов последнего дня года, как каждый хозяин дома или старший в семье пускает несколько ракет, хлопушек и пр. перед дверьми своими, дабы тем показать, что он счастливо заключил дела свои, и поклониться пришествию Нового года. В сию ночь во всем Кантоне, и, можно сказать, в целом Китае, раздается ужаснейший шум от хлопушек и потешных огней. У дома каждого мандарина огромная цепь хлопушек и бураков [42] , привязанных к длинному красному шесту, пускается в сию минуту и производит стук, иногда продолжающийся минут десять или четверть часа, если цепь длинна.
42
Бурак (из чуваш. purak — бурдюк; цилиндрический сосуд, туесок из бересты) — бумажная трубка, набитая горючим составом, зарядом пороха, для потешных огней [по В. И. Далю]. — Прим. В. М.
В Китае при всяком случае пускают хлопушки, дабы угодить богам или поздравить приятелей по случаю приезда, отбытия, свадьбы, рождения и пр. В день Нового года считают долгом посетить всех знакомых, друзей и родных с церемонией, в новых праздничных одеждах. Зажиточный человек принимает в сей день гостей во вновь убранной гостиной; все стулья выполированы и завешены новым красным сукном, слуги в новых ливреях и пр. Хозяин сидит в переднем углу на софе, а по сторонам поставлено два ряда кресел для посетителей, кои вводятся чрез большие откидные двери при звуке гонгов, или медных тазов, в кои бьют палочками с суконными на концах шариками. Они производят громкий, продолжительный и неприятный звук. Коль скоро гость приближается, слуги сильно бьют в гонги, двери настежь отворяются, и он входит; хозяин встает и ускоренным шагом встречает его. Тут начинаются церемонные поклоны, ужимки и комплименты, и таким образом они тихо приближаются к креслам, и если посетитель человек важный, то по крайней мере проходит десять минут, доколе он не усядется; хозяин садится сбоку на софе; если же это посетитель обыкновенный, то хозяин помешается подле него в кресле. Пред каждым креслом поставлен маленький стол черного дерева, выложенный мрамором, на который тотчас ставят чай и сладкие закуски. Гостю и хозяину в одну и ту же минуту подносят чай; первый, поклонившись хозяину, прихлебывает из чашки за его здравие. При прощании те же церемонии повторяются и с тою же музыкой; хозяин провожает гостя до его носилок и не прежде оставляет, как когда слуги унесут его. Иногда хозяин кричит гостю еще по дороге несколько учтивостей, а гость, высовываясь из носилок, откланивается. Празднества Нового года по закону продолжаются десять дней, но по древнему обычаю у многих праздник продолжается до пятнадцати дней, а ленивые и целый месяц гуляют.
Первый день сих празднеств называется Кай и Кай-ять, т. е. птичий день, означая, что птица есть одна из главнейших яств человека, но как он сначала питался одними растениями, то в сей день строгие исполнители обрядов никакой животной пищи не употребляют, а иные даже и вовсе ничего не едят до полуночи. Китайцы считают, что в сей день весьма несчастливо употреблять метлы и колокольчики, и потому всегда стараются, чтобы все выметено было накануне; а те из китайцев, кои живут в услужении у европейцев, либо прячут господские колокольчики,
Второй день, называемый Коу-ять, или собачий день: он празднуется в воспоминание собаки, которую держал у себя один из китайских великих мужей древности и который был помещен в боги по смерти своей за свою добродетель. Он был весьма богат; один из знакомых, желая завладеть его богатством, хотел отравить его, но, зная что у него есть верная собака, сначала хотел отравить ее; верное животное, почуяв яд в кушанье, не только не стало есть оного, но в ярости бросилось на изменника и на месте его загрызло. Услышав сию сказку, я весьма удивлялся, что китайцы столь охотно едят собачье мясо. В Кантоне до собак падки особенно плотники и столяры.
Третий день называется Чью-ять, т. е. свиной день, в честь свиньи, вскормленной одним жрецом, хранившим священную книгу обрядов. В храме, в коем он жил, сделался пожар, и книга бы непременно сгорела, если бы ученая свинья, почувствовав всю важность потери, не положила оною в безопасное место. В день сей не едят свинины, но в другие дни это есть блюдо sine qua non [43] китайского обеда. При всем почтении к свинье, сохранившей священную книгу, они без милосердия пожирают всю ее братию; по мнению моему, в Китае больше едят свинины, чем во всем остальном свете. Особа, рассказавшая мне историю сей свиньи, спросила меня, знаю ли я, каким образом европейцам достались их 24 буквы. Получив отрицательный ответ, она мне рассказала, что о сем предмете гласят их летописи: китаец, любивший прогуливаться с книгой, однажды, зашедши в лес, лег отдохнуть, а книгу положил на земле, прикрыв оную камнем. Встав потом, он пошел домой, забыв книгу, которая оставалась там несколько лет, доколе вся сгнила, исключая 24 букв, камнем накрытых. Обезьяна нашла сии буквы и, не могши разобрать оных, передала европейцам, которые и составили из сего свою азбуку. Сказка сия сколь ни глупа, но показывает все самолюбие и гордость китайцев и их презрение к европейцам. Мой китайский приятель чрезвычайно рассердился, когда я, захохотав, сказал ему: может ли он верить такому вздору? «Почему и не так?! — отвечал он. — В нашей земле есть весьма древние книги, писанные самыми мудрейшими в свете людьми, и притом столь давно, что я не могу сомневаться в их истине. Да, кстати, знаете ли вы, — продолжал он, — что обезьяны могут говорить, да только боятся, чтобы люди не вздумали их поработить?»
43
Непременное условие (лат. букв. «без которого нет»). — Прим. В. М.
По расспросам узнал я после, что это простонародное общее мнение в Китае, равно как и множество других подобных сказок. Некоторые из китайских знакомцев моих, казавшиеся во всем другом умными людьми, безусловно верили всем подобным бестолковым сказкам, слишком глупым и не стоящим повторения. Все наши сказки о духах, ведьмах и мертвецах ничто в сравнении с китайскими преданиями, кои столь же странны и невероятны, как и воображение их. Если ребенок болен оспою, посылают, для умилостивления богов, живую свинью в храм, где таковые животные часто содержатся, доколе не издохнут естественной смертью.
Четвертый день именуется Яонг-ять (бараний день) в честь Пун-кву-вонга, впервые открывшего пользу овцы. Его представляют бедным человеком, питавшимся сырыми овощами и одевавшимся рогожами. Ему воздвигнут храм, где конфеты, вино и плоды суть единственные приношения на его жертвеннике.
Ню-ять, или коровий день, есть имя пятого дня. Вот что гласит о сей корове китайская летопись: была корова в бедной семье, все члены оной померли, исключая грудного ребенка; корова, почувствовав сожаление к беззащитному сироте, приходила в известные часы и, ложась подле ребенка, кормила его молоком. Ребенок вырос и, отличась силою и проворством, был, наконец, сделан мандарином; в счастии своем он никогда не забывал коровы, вздоившей его, сам своеручно всегда кормил ее и, наконец, установил в честь нее сей праздник. Многие из китайцев, по суеверию своему, не едят говядины; другие же в сорок лет перестают употреблять оную, полагая, что если они не воздержатся от сего мяса, то не попадут в небеса. Здесь кстати упомянуть, что в сорок лет китайцы отращивают усы, а в пятьдесят — бороды, хотя некоторые начинают сие и ранее, а особливо те, кои, женясь в молодых летах, имеют уже взрослых сыновей. Если кто не носит усов в 40 или бороды в 50 лет, то над ним смеются и говорят, что хочет казаться молодым. Все китайцы неумеренно курят табак, и того, кто отказывается курить, считают педантом, чудаком: они полагают, что всякому человеку должно обращать рот свой в дымную трубу.
Шестой день называется Ма-ять, т. е. конский день; оный установлен для того, чтоб научить китайцев уважать сие полезное для человека животное.
В седьмой день бывает праздник Янь-ять, или день человека, в честь славного мудреца Пон-цо, коего обоготворили, воздвигнув ему храм. Он научил китайцев употреблению риса и других растений и животных в пищу. Дотоле он, по словам их, питался травою. В храме его приносят в жертву только вино, воду и плоды.