Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Маниле, и Индо-Китайском архипелаге

Добель Петр Васильевич

Поелику же главную приправу китайской кухни составляют чеснок и растительное масло, последнее часто весьма несвежее, то читатели мои заметят, что если основание столь худо, то остальное строение должно быть еще хуже. Однако же у них есть средство отнимать в чесноке крепкий неприятный запах посредством паров, горькое же масло употребляется только в некоторых известных кушаньях. Посему в огромном списке кушаний есть некоторые довольно сносные, даже приятные, кои, вероятно, здоровее многих европейских рагу и соусов, ибо в них нет пряностей. На другой день обеда хозяин рассылает бывшим у него гостям написанное на большой красной бумаге извинение в том, что обед и угощение не были довольно хороши; гости же выражают на такой же бумаге, в самых непомерных выражениях, все неограниченное удовольствие, доставленное им его отличным пиром.

Те же китайцы, кои приглашают европейцев, по большей части оставляют много из церемоний, употребляемых ими со своими одноземцами, и обыкновенно

спрашивают, угодно ли иметь китайский или английский обед. Мне случалось быть у китайских купцов на превосходном английском обеде, сопровождаемом прекрасным десертом и отличными винами.

ГЛАВА VIII

Худое состояние нравственности в Китае. — Понятия их о религии. — Многоразличное употребление бамбуковых тростей. — Слава Конфуция. — Недостаток богоугодных заведений. — Подкидывание младенцев. — Воспитание между низшим классом народа. — Разность языка и обычаев в разных областях. — Общая страсть любознания. — Праздники. — Праздник Нового года. — Предание о десяти святых днях

Из описанного выше китайского пиршества нетрудно увериться, что китайцы часто доходят до крайнего излишества в пище. Желал бы я не иметь надобности писать, что они преданы другим более порочным излишествам, по коим они стоят на самой низшей ступени рода человеческого; но в стране, где нравственность дошла до последней крайности и где религия, не имея ничего духовного, состоит из одних наружных форм, церемоний и старинных обычаев, там плотские похоти не удерживаются чувством духовного и нравственного долга.

Несмотря на малую привязанность китайцев к своему богослужению, их неприязненность и отвращение от всякого другого вероисповедания, не согласного с свободным многобожием и с правилами Конфуция, весьма замечательны, так что можно смело нетерпимость китайского правительства поставить наряду с японским и некоторых магометанских правительств; хотя, впрочем, поверхностному наблюдателю равнодушие китайцев ко всему, относящемуся до религии, может показаться веротерпимостью.

Многие излишества китайцев наказываются приспособленною бамбуковою тростью, природным произведением Китая, весьма важным для приведения в исполнение законов и в то же время весьма полезным для разных потреб. Весьма было бы непростительно с моей стороны пройти молчанием или пренебречь объяснением читателям достоинства и качества сего прозябаемого (растения. — В. М.). Выходя из земли, растение сие совершенно мягко, употребляется в пищу вареное, и из оного приготовляются разные салаты. Достигши совершенного возраста, оно употребляется на строение домов и покрышку оных, на делание корзин, рогож, лодок, веревок, канатов, бумаги, мачт для ботов, перекладин и рей для парусов всех малых и больших судов; стульев, столов и другой мебели; для насосов, труб, водопроводов, всякого рода посуды, как то: ушатов, корыт, чаш, бочек, стаканов и проч.

Бамбук же есть исполнительный инструмент для передачи действий богдыханского гнева его министрам; бамбук есть страх нации, есть привилегия отцов, друг мужей, помощник учительский, и следовательно, к оному имеют столько же почтения, сколько и к царствующему богдыхану. Самые знаменитые и заслуженные государственные мужи подвергались действию сего неучтивого посланца царской воли, не теряя чрез то ни чести, ни уважения. В руках местных начальств, в руках отцов семейств и хозяев, разных промышленников бамбук есть хранитель общественной тишины и благоденствия, главная подпора государственной полиции; ибо удар из рук богдыхана по спине первого министра постепенно сходит, отражаясь до последнего подданного империи.

Где таковой инструмент исполнительной власти в действии, там не может существовать честь, сия принадлежность, сей символ благородной души, ибо там, где нет отличительного знака бесчестия, дух человеческий упадает и подвергает себя всякого рода унижениям. Потому нечему удивляться, что лихоимство и пороки всякого рода столь обыкновенны в Китае.

Всеобщее право употреблять, по предписанным законами правилам, бамбуковые трости для наказания доказывает, что деспотизм в Китае доведен до высочайшей степени; не потому, что государством сим управляет самовластный правитель, как то доселе многие полагали, но потому, что и сам богдыхан есть первый раб неизменных обычаев страны, коею он по наружности управляет. Он достигает престола или по праву первородства, или по выбору отца своего; но во всяком случае при восшествии его особый закон предписывает ему поступать известным образом и возлагает на него известные обязанности, коих точное и непрестанное исполнение совершенно необходимо и не может быть отменено или даже изменено, не помрачив Его Срединного величества. Посему при восшествии на престол он дает торжественную клятву поддерживать и сохранять неизменно древнюю веру, законы, обряды, обычаи и нравы государства под опасением лишиться короны. Следовательно, сколь ни должен казаться могущественным самовластный богдыхан 150 миллионов подданных, имеющий три миллиона войска,

на деле же он есть только автомат или, лучше сказать, разодетая в богатую одежду, для ослепления народа блеском своим, кукла, коей все движения совершенно зависят от сложного механизма, употребляемого при представлении оной, так что богдыхан должен ходить, сидеть, пить, спать или просыпаться, одним словом, делать все согласно с положительными правилами и церемониями, коих он нарушить или изменить не смеет; да если бы и хотел, то не мог бы, потому что он, так сказать, не имеет собственной воли, будучи непрестанно окружен целою толпою придворных чиновников, сменяющихся в определенное время и коих обязанность состоит в непрестанном наблюдении, дабы все правила и придворные церемонии не были ни на волос нарушаемы; в сем они должны отвечать перед другими высшими чиновниками, так что едва ли может даже случиться малейшее изменение.

Китайский богдыхан во всякое время богдыхан, не имея свободы действовать как частный человек. Всякое награждение или наказание, от него исходящее, должно необходимо пройти известным законным путем; равно и все сведения и донесения таковым же путем до него доходят. По уголовному уложению, законы, не предоставив ему почти никакого права наказывать, дозволили в иных случаях миловать, но взамен того снабдили обширною патриархальною властью начальников племен и отцов семейств. Во многих случаях они имеют право жизни и смерти и во всяком случае могут жестоко наказывать бамбуковою тростию. Властью сею пользуется последний мелкий чиновник, коему предоставляется наказывать за известные проступки согласно с законом, в коем со всею подробностью изложены число уларов бамбука и части тела, по коим оные должны быть произведены; тут же объяснены роды пытки и мук, коим подвергаются в уголовных преступлениях. Из сего можно заключить, что управление Китая есть род патриархального, ибо главы семейств и все начальники, разделяя власть государственных чиновников или правителей, составляют неразрывные звенья цепи деспотичной власти во всех классах и состояниях китайцев. Посему нельзя в некотором отношении не назвать законов их мудрыми, ибо оные придают силу правительству и содержат в покорности все общественные и частные власти.

Читая о сем предмете, я часто был в великом недоумении, каким образом столь порочное правительство могло удержаться в продолжение одного столетия, не только что нескольких тысячелетий, но личные ближайшие наблюдения мои разрешили мне сию проблему. Цепь причин и действий ясно обозначается их языком, религией, законами, обычаями и нравами. Одна из главнейших причин, по коим настоящее правительство Китая приняло форму общего деспотизма, может быть приписана политическому и нравственному составу тех кочующих орд [41] , коими Срединное царство было порабощено. Начальники орд, или племен, пользовавшиеся почти равною властью, не соглашались основать государство на иной системе, кроме патриархальной: ибо каждый из них мог при сем сохранить большую часть власти над своею ордой или семейством и тем уменьшить власть главного начальника, т. е. богдыхана, сделав его таким образом зависимым от их верности.

41

Здесь разумеются маньчжуры или татары, покорители Китая.

Я должен бы китайское семейство всегда называть кланом, или ордою, потому что там, где многоженство существует и где один человек имеет детей от многих жен, семейство скоро умножится и обратится в целую орду. Китайцы же женятся в молодых летах; я знал многих, кои были уже давно прадедами, не имея еще и 50 лет от роду, и коих потомство состояло из 50 или 60 душ. Из сего читатель может заключить, что учреждения полуобразованных китайцев произошли от первоначального характера тех, кои, покорив Китай, старались соединить свои варварские уложения с более образованными уставами древних китайцев. Как бы то ни было, но несходная, из разных частей составленная масса китайского законоположения представляет собою довольно мудрости и должна быть делом многих веков; несмотря на то, большая часть оной удобна только в теории; опыт же доказал недостаток оной для народа, столь расположенного к приобретению просвещения.

Один утонченный деспотизм и мысль привести оный в действие не только во всех малейших ветвях правительства, но даже в управлении каждым семейством, могли составить уголовное уложение, подобное китайскому. Какое ужасное воображение и какую жестокую мысль о возмездии должны были иметь люди, кои могли изобрести многоразличные мучения для наказания всех возможных степеней и оттенков преступлений, в кои род человеческий мог впасть! Сообразив все сие и приняв в рассуждение, что китайцы, находясь под тяжестью всех сих затруднений, могли достигнуть до высшей степени образованности в ремеслах и художествах в сравнении со всеми другими азиатскими государствами, мы не можем не отдать дани удивления народу, коего предприимчивость, деятельность и прилежание могли противостоять такой сильной массе несправедливых, вредных и угнетающих учреждений.