Путешествия от себя – к себе, в радиусе от центра Вселенной
Шрифт:
Деловая поездка по социальным службам в целом оказалась удачной – по крайней мере, Лидии пообещали ежемесячное пособие по безработице в размере 300 долларов. Это было уже кое-что. Правда, строгая бесстрастная дама мулатской внешности заявила, что с дипломом медсестры , полученным в России, ей никогда не видать работы в Канаде. «It is impossible!» – высокомерно заявила дама. И еще добавила вдогонку: «Русские дипломы нам не нужны! Вам придется подрабатывать в отеле в районе 90-й стрит…»
– Спасибо за совет! – ответил ей Тюна, отодвигая Лидию от этой дамы, словно боясь, что Лидия ей нагрубит. – У нас есть другие и более престижные варианты трудоустройства…
– Ты что, возьмешь меня к себе? – весело спросила Лидия, когда они сели в свой красный новый форд.
– Сейчас пообедаем и я приму решение, – полушутя ответил Тюна.
– А что, я смогу быть неплохой переводчицей, с русского на английский, я владею даже синхроном. Ты же общаешься с нашими, – добавила она. Мысли о том, что скоро у нее будет 300 кровных «зелененьких», а также о том, что она умудрилась в первый же день встретить богатого привлекательного мужчину, делали ее раскованной. Девушка даже распустила кудри по плечам и накрасила губы. «Боже мой, – подумала Лада-Лида про себя, – ведь на самом деле в этом сложном мире все можно хорошо и ладно устроить, и сделать это можно легко! Надо просто встретить нужных мужчин…»
– Да, я общаюсь с русскими, – согласился Тюна, вполоборота с удовольствием разглядывая ее. – Я построил в Москве вторую очередь аэропорта Внуково, здание одного посольства…
– Впечатляет! – искренне похвалила Лидия. – А почему эта мулатка решила отправить меня на 90-ю стрит?
– Чтобы унизить тебя, – невозмутимо констатировал Тюна. – Есть отели, где работают ирландцы, есть гостиницы, где заняты шотландцы – это престижные отели европейского класса. Гостиницы попроще поделены между филиппинцами – их здесь море, а 90-я стрит – это уже не даунтаун, – значит, там должны быть гест-хаузы трех и двух звезд. Там «вкалывают» славяне. В общем, нас здесь не любят, – заключил мужчина.
– Кого это «нас»? – удивилась Лида.
– Русских и турок, – не смутившись, ответил он.
Но Лида не успела прорефлексировать эту фразу, так как Тюна тут же заявил:
– Сегодня я сниму нам с тобой сногсшибательный отель… Обсудим твою жизнь на будущее. Все будет хорошо!
И Лида тут же окунулась в расслабляющий подтекст этой фразы, забыв предыдущее высказывание.
Тюна старательно ухаживал за Лидией целый день – был предупредителен, внимателен, помогал ей ценными советами, платил за нее без труда. И обходил стороной щекотливые темы – почему она уехала из России, почему совсем одна, почему совсем без денег и др. О себе говорил скупо – в основном, об объектах, которые построил, не то потому, что хотел придать себе вес, подчеркнуть, чего он стоит, как мужчина, не то потому, что не хотел раскрывать своих личных планов. Второе было ближе к истине.
Вечером он снял себе и ей по отличному номеру в гостинице Inn on the 7th, неподалеку от Джаспер-авеню и того бара, в котором они встретились.
Лидия приняла ванну, надела черное платье с кокетливой щелкой – вырезом на спине, подобрала к нему украшения из черного жемчуга, уложила волосы феном. Когда она направлялась к нему по коридору, она встретила некрасивую горничную с белесыми ресницами, в фартучке с воланами. Горничная посмотрела на нее подобострастно и униженно. «Ну, нет! Не может быть, чтобы это прошло мое будущее», – решила русская девушка.
Тюна разглядывал ее с нескрываемым восторгом – он уже успел снять с себя маску делового занятого джентльмена и превратился в праздного и элегантного, не слишком молодого, но еще привлекательного мужчину, который явно очень желал женщину, пришедшую к нему в номер на вечернее рандеву. Сексуальное волнение преобразило его – он выглядел красивым. Лидия всегда ценила таких мужчин – слишком занятых делами, чтоб обращать внимание на свою внешность днем и слишком раскованных вечером.
– По-моему, мы вполне достойны, чтобы выпить виски за сегодняшний счастливый насыщенный день! – торжественно провозгласил Тюна.
И они выпили – еще и еще, под музыку, льющуюся из проигрывателя и веселый гул улицы, разогревшейся за день и жаждущей наслаждений. Вот сейчас Канада была такой, какой Лидия хотела ее видеть – доступной, мягкой, беспроблемной.
«Наверное, я буду перекатывать его как мячик в постели», – подумала Лидия, снимая платье в сладкой истоме. Его полнота и рост все-таки немного раздражали ее. Но опасения были напрасными – Тюна оказался классным любовником. Удавшийся день вполне себе плавно перелился в страстную ночь.
– Вставай, милая, – разбудил ее Тюна в 7 утра. – Я принял решение взять тебя к себе переводчицей. 2 тысячи долларов тебя устроит?
– И что, мы начинаем переводить прямо сейчас? – промурлыкала Лидия голосом счастливой женщины, забыв даже поблагодарить своего благодетеля. – Такая рань…
– Нет, сейчас позавтракаем, выпьем кофе, может быть, немного виски, сядем в мой автомобиль, потом – в самолет, и полетим – сначала в Монреаль, в аэропорт Мирабель («странное пристрастие к аэропортам», подумала Лидия в полусне), а оттуда… , – турок вздохнул и сказал с расстановкой, – в Москву… Вот уже шесть лет я работаю в России.
Лидия тут же проснулась, присела на кровати. «Да, недолго же длилось мое счастье! Какие странные зигзаги судьбы…», – успела подумать она. Одним глазком девушка взглянула на небоскребы. Как ее раздражали с утра эти высоченные глыбы из стекла и бетона, уродцы цивилизации. Серые небоскребы Эдмонтона тогда впервые показались ей языческими птицами, печально спрятавшими голову в крылья.
Россия! Какой острой болью отозвалось это слово в сознании Лидии, какой нестерпимой ностальгической мукой… Но возвращаться в прошлое было нелепо. Выбор был сделан, поворачивать назад было бы слабостью, и нарушением правил кармы. «Как же сложно все устроено в этом сложном мире!» – подумала Лидия, совсем забыв о том, что всего лишь день назад она думала противоположное.
…В 10 утра Лида спустилась в бар гостиницы в том же черном платье и черном жемчуге. Это было данью только что отшумевшему короткому празднику любви. Глаза у нее немного припухли от слез. Но с семнадцати лет Лидия научилась накладывать утренний, а затем– вечерний макияж, соответствующий настроению и ситуации. Она была просто королевой макияжа. И поэтому, когда ей было очень-очень грустно, никому и голову не могло прийти, что это так.
***
Лидия прикурила свой любимый «Кэмэл» от зажигалки, сделанной в форме дамского револьвера «Pistol lighter» – кельнер-филиппинец подмигнул ей, и в шутку изобразил, что он сдается, подняв руки вверх, а потом приложил ладонь к сердцу.