Путешествия в Мустанг и Бутан
Шрифт:
Я был шокирован. Мне приходилось видеть телесные наказания, но уж по крайней мере они назначались за проступок. А тут просто заставляли человека усерднее танцевать! Искусство и насилие — две вещи несовместимые, так мне всегда казалось. Выходит, я ошибался.
Мы, на Западе, сплошь и рядом бываем шокированы физической грубостью и в то же самое время не обращаем внимания на психологические мучения. Современный человек страшится физической боли, но моральные муки он находит абсолютно «пристойными».
Тримпон Тонгсы рассказал мне много интересного о социальной структуре бутанского общества. Если воспользоваться знаменитым изречением, то здесь все люди равны, но некоторые «равнее» других.
В Бутане нет ни торгового, ни ремесленного сословия. Есть только крестьяне. Нет даже дворянства, за исключением ближайших родственников короля.
Это общество тем не менее разделено на три общественные группы: крестьяне, владеющие землёй, — их называют «треба» (налогоплательщики); затем арендаторы монастырских земель — их называют «траба» — и, наконец, дети обеих категорий крестьян, которые не наследуют родительских наделов, а поступают в монашество или идут служить в дзонг.
Первая группа крестьян — треба — владеют не только землёй, но и семейными домами. Налоги они платят в форме отчислений от урожая и повинностей дзонгу; иногда эти обработки занимают два, а то и три месяца. Треба составляют подавляющее большинство бутанского населения. Они выбирают деревенских старост, а уже те выдвигают из своей среды рамджама, которого король может назначить на более высокий пост тримпона или ньерчена.
Безземельные крестьяне — траба — тоже умеют свои дома, но трудятся на монастырских землях. Речь в данном случае идёт не о монастырях, расположенных в дзонгах, но о бесчисленных обителях, рассеянных по всей стране. Траба не имеют права продавать или передавать свои наделы, однако они вольны обрабатывать их по своему усмотрению, отдавая монастырю в виде ренты солидную часть своего урожая.
Третья группа состоит из тех, у кого нет ни земли, ни дома. Это младшие сыновья, на которых не распространяется право наследования. На их долю остаётся только служба — богу или королю.
Таким образом, главной поддержкой государства являются землевладельцы — треба. Налог им назначается не с владения, а подушно. Повинности и выплаты натурой (деньги ещё не имеют хождения) крайне многочисленны.
Семья не только отдаёт часть собранного урожая риса, ячменя и гречихи, но ещё и поставляет в дзонг дрова; их заготовляют в больших лесах, принадлежащих государству. Крестьянин обязан поставить также в крепость три мешка «домашней земли» — так называют смесь жжёной глины с золой из очага, идущую на изготовление бумаги для священных книг. Крестьяне обязаны привезти в дзонг некоторое количество коры.
В каждом доме над лампой-жирником подвешен камень, на котором собирается копоть. Раз в году треба должен принести в крепость полную меру этой копоти — из неё делают чернила. В некоторых районах крестьяне делают масло, но, как правило, оно поступает от кочевников, чьи налоги включают также молоко, мясо и. другие субпродукты, такие, как шерсть и кожа.
Налоги различны в каждой долине и зависят от величины надела и количества душ в семье. Ко всему добавляется «улаг», о котором мы уже рассказывали, — извозная повинность, когда крестьянин обязан предоставлять своих лошадей и мулов.
В Бутане нет профессиональных рабочих и специфической торговой прослойки. Таким образом, крестьяне вынуждены сами изготавливать для себя орудия труда и инструменты, ткать материю, делать бумагу и ковать мечи. В каждой семье кто-то специализируется на ремесле, при этом, разумеется, не выключаясь из крестьянской работы. Бутанцы поистине мастера на все руки — плотники, маляры, каменщики, кузнецы, резчики по дереву, красильщики и т. д. Раз в год из каждой семьи отряжается один мужчина для работ в дзонге; там он получает только пищу. Работы могут длиться до трёх месяцев, и эта повинность считается наиболее тяжкой. Крестьяне строят крепости, расширяют монастыри, возводят мосты и красят здания, принадлежащие государству.
Согласно народной традиции, всё отцовское состояние наследует старший сын. Младшие дети поэтому остаются без крова и средств к существованию. Они могут стать монахами, как и поступают многие, поселяясь в деревенском или крепостном монастыре; в крепости, кстати сказать, они могут рассчитывать на определённую карьеру, ибо обители играют активную роль в управлении районом. Второй выход — сделаться там же, в дзонге, солдатом, чиновником или кладовщиком. Как и монахи, они получают из крепости питание и одежду, больше ничего.
Существует ещё и третий путь для сыновей, лишённых прав первородства: они могут жениться на единственной дочери требы, которой после смерти отца отойдёт земельный надел; таким образом, зять сам со временем становится требой.
Младший брат может также войти в дом на правах второго супруга. Обычай полиандрии, с которым я столкнулся в Мустанге, распространён в тибетском мире, но в Бутане он менее популярен. Старший брат, хотя и делит свою жену с младшим, остаётся хозяином в доме и отцом всех родившихся от такого «тройственного» союза детей.
Наряду с полиандрией в Бутане встречаются и случаи полигамии, когда мужчина заводит двух-трёх жён*.
На первый взгляд семейная организация в Бутане, за исключением полиандрии, во многом напоминает средневековую Европу: младший сын становится священником, средние — солдатами или слугами в господском замке, а старший наследует отцовское дело.
При желании человек волен покинуть монастырь или оставить службу в дзонге: они не связаны пожизненным обязательством. К тому же хозяин их — не конкретная личность, а дзонг, то есть государственное учреждение, руководимое, как мы уже видели, выборными лицами крестьянского происхождения. Именно в этом заключена неповторимая оригинальность общественного устройства в гималайском королевстве.
Естественно, как и всюду, здесь есть исключения. В Бутане это запы и ку, как ещё называют рабов. Слово «зап» в переводе означает «работник»; они не могут уйти по своей воле из крепости или владеть имуществом. Запы составляют незначительное меньшинство в Бутане. Среди них много выходцев из Дуара. Их нельзя купить или продать, поскольку хозяином является не конкретное лицо, а дзонг, то есть государство. У них есть свои дома, семьи, и они получают пищу вне зависимости от того, заняты работой или нет, больны или здоровы. Ежегодно им выдаётся по новому кхо.