Путешествия во время пандемии
Шрифт:
— Мы же вроде договорились, что цитаты классиков будем воспринимать критически. Поступки разные бывают. А про любовь… Знаешь, ведь, десятки цитат, что одиночество вдвоем хуже, чем просто одиночество. Если в генах записано, что ты расположен к одиночеству, то никакая любовь не поможет.
— Одиночество — спутник власти. Похоже, гены расположения к одиночеству тут рулят.
— Ну да, не будь таких генов — уйдешь из власти и будешь выращивать капусту.
— Красиво Франсуа Мориак сказал про Париж, что это населенное одиночество.
— Красиво. Это как «одиночество в толпе».
— Это Эдгар По сказал?
— Приписывают то Эдгару По, то Лермонтову, то Маркову. У Эдгара По в рассказе «Человек толпы» есть строка «…они разговаривали сами с собой, словно чувствовали себя одинокими именно потому, что кругом было столько народу». Но мы же не всегда верим классикам. У меня есть небольшой этюд об прекрасном одиночестве среди толпы в Париже.
Одиночество в Париже
— Ехать в Париж надо одному. Иначе, как в Тулу с самоваром. Это еще Чехов сказал.
— Вообще-то, это сказал Корней Чуковский в книге о Чехове.
— Неважно. Главное в Париже — это парижанки.
— По-французски я знаю только «жё нё фюм па» (я не курю). И что, подсаживаюсь я в кафе к парижанке, сообщаю, что не курю, и она моя?
— Там и русских «парижанок» полно. И по-английски там понимают.
Я вспомнил, как в Париже спросил о какой-то улице пожилую парижанку. От страха она онемела: что это? Неужели он из Англии, страны, в направлении которой всегда старался писать ее муж? Или, не приведи Господь, с востока, где не могут оценить мягкость и сексуальность французского языка, где не восхищаются мелодичностью французских песен, где не понимают гениальности французских художников и дизайнеров? Пришлось сказать: «Пардон мадам» и раствориться в толпе.
Но я согласился, что в Париж надо ехать одному. И не в парижанках тут дело — русские женщины не хуже. Нет, я не интроверт, но когда ты один, то город открывается по-другому. Не надо отвлекаться на общение с друзьями, не надо подстраиваться под компанию. Захотел посидеть час в кафе с бокалом вина — нет проблем. Сидишь с блокнотом, по сторонам смотришь, детали отмечаешь.
Вот рядом постаревший Ален Делон. Может не он, но похож. Сидит, курит, кофе пьет, в ноутбук смотрит. Иногда что-то печатает. Смотрит на меня и печатает. О романтике одиночества, наверное.
За столиком две девушки. Салатики, сыр, кофе, белое вино. Одна что-то рассказывает, хватается за голову: «О-ля-ля!» Это о нас, о мужчинах, конечно. О нашем непостоянстве и ветрености. О жадности и ревности. О невнимании и грубости. О-ля-ля! Девушки, я не курю и поверьте, что все мы разные.
Старушка с чаем и пирожными. Нет, не старушка! Старушек в Париже нет. Это женщина, которая много повидала и испытала. Сейчас все позади, можно просто пить чай, поглядывая на окружающих. Завидует молодости? Нет, пожалуй. У молодых впереди столько проблем, разочарований, слез в подушку… Это прошло. Сейчас ей спокойно, можно радоваться теплому дню, вкусному пирожному, вспоминать радостное. Прошлое стало ее будущим, оно всегда с ней, и оно прекрасно.
Вино выпито, можно идти по бульвару. Ты — невидимка. Все смотрят сквозь тебя, и это замечательно. Как будто смотришь фильм — ведь из экрана на тебя тоже никто не смотрит. Ты один на один с городом, со своими мыслями. Надо что-то записать, а то уйдут из памяти магазинчики с фиолетовыми тряпичными козырьками, столики кафе на углу под красной крышей, песочные солидные здания с мансардами, зеленая вода Сены, начинающие желтеть платаны, лавки художников, влюбленные парочки, делающие селфи на мостах…
Ты убежал от рутины, проблемы остались в городах за горизонтом, ты, как заново родился, ушел от своего прошлого. Прошлое придет, но позже. А пока ты стоишь на холме, рядом с базиликой Сакре-Кёр и смотришь на город. Там идет дождь, город растворяется в серой пелене. Дождь идет и на холме, но ты этого не замечаешь. Париж вошел в тебя, согрел. Это город, в котором всегда солнечно и тепло. Даже когда идет дождь и дует холодный ветер.
Ветер
— О ветре можно говорить бесконечно.
— Да, я знал девушку, которая любила ветер. Мечтала, раскинув руки, стоять на горе и ловить ртом ветер.
— Значит, прическа позволяла. Давай покрутим глобус, и ты расскажешь о ветрах.
— Хорошо, будут маленькие этюды по временам года.
Лето
Миннеаполис, жара, июль.
Прилетел южный ветер, но радости не принес.
Ветер родился над Мексиканским заливом. Сначала он пах водорослями, рыбой и грозами. Над кукурузными полями Канзаса он растерял эти запахи, нагрелся и стал просто липкой жаркой влажностью, смешанной с пылью. Влажности было в избытке. Серые горячие тучи нависли над городом, вылили половину своего запаса воды и угрожали вылить еще больше. Вода немного смочила пожухлую траву, мгновенно испарилась и превратилась в новые тучи.
Люди ходили по теплому мягкому асфальту и с надеждой смотрели на север. Там, над канадскими тундрами зарождался холодный ветер. Он был почти готов прийти по коридору между Скалистыми горами и Аппалачами, остудить и разогнать южные тучи, принести прохладу, запахи еловой хвои и скромных северных цветов.
Но это случится потом, когда упадут на землю все яблоки, а их скроют желтые листья.
Осень
Город Пушкино Московской области. Поздний октябрь, вечер.
Пустынная улица. Желтый свет фонарей, дождь ветер гоняет в воздухе последние листья. Впереди меня идет женщина в длинном черном плаще, укрываясь от мокрого ветра зонтиком.
— Как красиво, — думаю. — Романтика поздней осени. Женщина идет на свидание, боится за свою прическу. Надо бы сделать снимок, но нет ни камеры, ни телефона.