Путешествия вокруг света
Шрифт:
14-го числа прошли о. Пуло-Цапату, не видав его; в эти сутки мы были увлечены течением на 37 миль к StW½W. Хотя жара сделалась более сносной, но выпадающая по ночам роса была не менее вредна для здоровья экипажа; поэтому было приказано раскинуть на шканцах, баке и юте тенты, под которыми стоящие на вахте могли укрываться. Продолжая плавание при тихих ветрах и ясной погоде, мы 20 января подошли к островам Пуло-Тимоану и Пуло-Аору; поверив по ним хронометры, взяли курс SOtS и 21-го числа в 2 часа пополудни перешли экватор в долготе 106°22′в. Потом направили путь к о. Гаспару; обойдя его с восточной стороны
23-го числа, прошли узкое место Гаспарского пролива. 24-го числа достигли островов Двух Братьев; пройдя между ними и берегом Суматры, к ночи стали на якорь у Северного острова, лежащего при выходе из Зондского пролива. При приближении к якорному месту от берегов Суматры надвинулась черная туча, и вдруг прошел такой сильный порыв ветра, что мы, без сомнения, потеряли бы мачты, если бы не успели заблаговременно убрать все паруса.
25 января с рассветом, пользуясь ветром с берега и ясной погодой, мы вступили под паруса и, продолжая путь между берегом Суматры и камнем Стром, вошли в Зондский пролив, а к полудню, пройдя канал между Каракатоа и Тамарином, вошли в Индийский океан. Достигнув 12° ю. ш. и 104° в. д., мы выдержали жестокий шторм от W, свирепствовавший с одинаковой силой двое суток при беспрерывном дожде. За несколько часов до ослабления ветра в самую полночь, когда было совершенно темно от покрывших небо густых и черных облаков, мы увидели явление, известное под названием «Кастор и Полукс». Оно открылось нам в виде огненных шариков, сходных блеском и величиною со звездой Венерой. Этот феномен мы наблюдали дважды в одних и тех же местах под ноками марса-реев, в расстоянии от них на фут или полтора. После шторма западный ветер продолжал путь довольно сильно 14 дней подряд. Такое постоянство W ветра и в такой отдаленности от берегов Явы и Суматры, где господствует в это время один восточный ветер, можно причислить к явлениям не совсем обычным.
7 февраля, ночью, когда на небе не видно ни одного облачка, усмотрели мы под созвездием южного венца комету. Мы второй раз видели комету на возвратном нашем пути в Европу.
10 февраля в широте 17° ю., долготе 85° в. мы достигли SO пассата, с помощью которого 17-го числа пересекли Южный тропик в долготе 65°59′29″ в., пробыв между тропиками 162 дня. 22 февраля проходили меридиан Иль-де-Франса [о. Маврикия] в 340 милях от него при весьма крепком ветре от SO, или, лучше сказать, при совершенном шторме и пасмурной погоде. После прибытия на о. Св. Елены мы узнали, что один голландский трехмачтовый корабль во время этого шторма держался миль на сто ближе нашего к Иль-де-Франсу и потерял все три мачты. Кому из мореплавателей нет особой необходимости быть на этом острове, тот поступит благоразумно, если станет держаться от него дальше, особенно в то время года (с половины января до половины марта), когда там бывают сильные вихри, которые нередко причиняют кораблекрушения, а на окрестных островах производят опустошения.
23 февраля в широте 27°ЗГ ю., долготе 51°5Г в. мы увидели принадлежащий английской Ост-Индской компании фрегат «Бомбей», шедший из Китая в Европу. Из переговоров с ним узнали, что он тремя днями раньше нас оставил Зондский пролив; на нем возвращался в Европу с о. Явы бывший там генерал-губернатор барон фон дер Капелла. 2 марта мы с этим фрегатом расстались. На переходе от упомянутого места до 29° ю. ш. и 45° в. д. мы выдержали несколько весьма крепких штормов из SW и NW четверти, которым всегда предшествовали сильнейшие вихревые шквалы при ярком блеске молнии и ужасном громе. Шторм, свирепствовавший
12 марта, силой превосходил все прочие: он развел такую высокую и неправильную волну, что от величайшей качки у нас сломался румпель. Успев вовремя вставить другой, мы избежали опасных последствий, которые были бы неминуемы.
15 марта с помощью свежего восточного ветра мы прошли мыс Лагулас [Игольный], стараясь при обходе держаться края банки этого же имени, где течение несло нас к W по 5 миль в час; 16-го числа, обогнув в самом близком расстоянии мыс Доброй Надежды, пришли к Столовой бухте, куда я намеревался зайти, чтобы запастись водой. Некоторые признаки, предвещавшие бурную погоду из NW четверти, при которой суда, стоящие на якоре в этой бухте, подвергаются опасности, побудили меня заблаговременно предостеречься: заметив на севере поднимавшиеся черные тучи, верные предвестницы крепкого ветра с той стороны, мы стали удаляться от берега, и я признал за лучшее удовлетворить свою потребность в воде на о. Св. Елены. Когда мы уже находились на безопасном расстоянии от мыса, ветер от WNW усилился, и мы шли к N по 8 узлов.
25 марта мы совершили полный круг по направлению от востока к западу и считали время целыми сутками позже; поэтому я предписал следующее 26-е число считать 27-м, а пятницу переменить на субботу.
После очень быстрого одиннадцатидневного плавания от мыса Доброй Надежды мы 29 марта пришли к о Св. Елены. Подходя к рейду, послали в город на шлюпке офицера с известием о нашем прибытии; на этой же шлюпке к нам приехали доктор и лоцман: первый для освидетельствования, нет ли на шлюпе заразных больных, а другой — чтобы ввести нас в гавань. Когда они исполнили свое дело, мы стали фертоинг против города Св. Иакова [Джемстаун] и по здешнему порядку подняли на грот-бом-брам-стеньге белый флаг в знак того, что на судне нет заразных болезней. После этого началось сообщение шлюпа с берегом. Здесь мы услышали горестную весть о кончине государя императора Александра Павловича. С особой признательностью я должен сказать, что губернатор о. Св. Елены, бригадир Александр Ваккер [Уокер], принял нас с искренним доброжелательством и благоприязнью. Он прилагал всевозможное старание, чтобы сделать наше пребывание приятным: часто приглашал на балы и обеды и в полной мере удовлетворял все наши просьбы.
Первым нашим желанием по прибытии на о. Св. Елены было видеть Лонгвуд — то место, которое в наш век, или, лучше сказать, на наших глазах сделалось историческим: там жил и умер Наполеон. Хотя здешние порядки не позволяют иностранцам осматривать внутренность острова, но для нас было сделано исключение из правила. На третий день мы отправились в Лонгвуд верхом, имея проводником назначенного начальством офицера.
Вид города Джемстауна на острове Св. Елены
Гравюра по рисунку В. Тилезиуса («Атлас к путешествию вокруг света И. Ф. Крузенштерна)
Лишь только мы оставили город, который лежит в ущелье между двумя круто возвышающимися скалами темного цвета без всякой зелени, как начали взбираться по извилистой дороге на утесы почти неприступных гор, в которых были проведены и другие дороги, подобные той, по которой мы ехали, шириной около 3 саженей, поднимавшиеся вверх со многими поворотами; эти дороги для предохранения от падения в пропасти с открытой стороны ограждены каменной стеной. Эти висящие над безднами пути довольно покойны и безопасны, исключая весьма редкие несчастные случаи, когда от гор отрываются камни и увлекают все с собой.
Достигнув самой большой высоты острова, где наш взор обнимал всю верхнюю поверхность его, мы были изумлены противоположностью бесплодных окраин этой дикой земли с прелестными, живописными картинами внутренней ее части. Путешественник, приближаясь к о. Св. Елены, видит со всех сторон одни черные высокие остроконечные скалы, рождающие самое мрачное и унылое понятие о нем, но, находясь на упомянутом возвышении, убеждается, что природа скрыла в безобразной и страшной оболочке очаровательные уголки. Впрочем, не обо всем острове можно это сказать, а только о западной или подветренной части; восточная же, или наветренная сторона, где жил Наполеон, в полной мере соответствует первому впечатлению: дующий беспрерывно пассатный ветер наносит так много облаков и тумана, что берег почти весь год наводняется частым дождем и очень влажен, отчего вся эта сторона совершенно бесплодна и только местами там произрастает зелень.
Сколь пронзителен и вреден должен быть здешний воздух, служит убедительным доказательством некоторый род тонких деревьев, растущих только в окрестностях Лонгвуда: они не поднимаются в высоту более сажени и растут криво, наклонясь под углом более 45°, по направлению пассатного ветра.
Прежде всего мы поехали к могиле Наполеона. По мере приближения к пределам прогулок знаменитого пленника местность становилась суровее и земля бесплоднее; наконец, отъехав от города около 6 верст, мы спустились по узкой тропинке в довольно живописную лощину, покрытую тучной зеленью. «Здесь покоится прах Наполеона», — сказал нам проводник. Не доезжая несколько саженей до его могилы, мы сошли с лошадей и подошли к ней пешком. Нас встретил старый инвалид, живущий в хижине близ могилы и имеющий надзор за ней; получаемые им от любопытных посетителей доходы идут на его пропитание. Он привел нас к широкому камню без всякой надписи. Пять старых тенистых ив осеняли могилу: вот памятник человеку, который, пожелав пленить мир, сам умер пленником. Инвалид предложил выпить воды из той самой кружки, из которой Наполеон во время прогулок обыкновенно пил чистую, холодную ключевую воду, вытекающую здесь из-под утеса. Эта небольшая лощина, прикрытая от влажного пронзительного пассата высокими утесами, находится под влиянием прекрасного, свойственного здешнему поясу климата, и этот маленький участок украшен разнородными цветами и другими растениями. Это место — единственное в назначенных для прогулок Наполеона пределах, где можно дышать здоровым воздухом и с отрадой провести время под покровом светлого неба. Наполеон в хорошую погоду приходил сюда пить чай и неоднократно выражал желание, чтобы и по смерти его не разлучали с этим местом, которое в продолжение его ссылки доставляло ему утешение. Хотя желания этого человека, некогда дававшего законы народам, во время заточения редко исполнялись, но если смерть не совсем примирила с ним врагов, то по крайней мере сделала его право на это священным, и прах Наполеона положен там, где он сам предназначил. С полчаса провели мы на его могиле, невольно предаваясь размышлению о силе и слабости, величии и ничтожестве человека. Потом записали свои имена в книгу, предназначенную для этого, и пустились в Лонгвуд.