Пути Предназначения
Шрифт:
Ланмаур опять открыл видеоролик Авдея Северцева. До чего же красив гадёныш! И преисполнен той же уверенной свободой, что и папаша. Ланмаур нахмурился: Малугира так и не удалось научить держать спину с истинно вельможным величием, а этот ублюдочный худородок императору фору даст.
— Откуда у гирреанского простокровки могли взяться благородные манеры? — спросил Ланмаур человека.
— В пустоши много людей дворянского звания — и простые придворные, и высокие вельможи. Почти каждый из них открывает если не школу, то хотя бы курсы Общего и Высокого этикета. Это неплохой приработок к скудному казённому содержанию. Ведь у большинства опальников имущество на период ссылки переходит под управление Финансовой канцелярии. К тому же в Гирреане учителей уважают точно так же, как и по всей Бенолии. Если опальник занят учительством, таниарская община принимает его под свою защиту и не позволяет уголовникам, да и жандармам, на него наезжать. В благородных манерах таниарские простолюдины большого толка не видят, но детей на выучку посылают охотно, говорят, что лучше это, чем по улицам со шпаной болтаться.
Ланмаур отошёл к окну, долго смотрел в темноту.
— Северцев действительно возьмёт гран-при? — спросил он.
— Да, господин. Члены жюри в один голос твердят, что теперь их задача — не конкурсантов оценивать, а подобрать Северцеву достойное сопровождение для финального концерта. Соперничать с ним всё равно никто не сможет.
Ланмаур швырнул в угол видеопланшетку.
— Завтра — второй день первого тура, — сказал он. — Прослушивают тех конкурсантов, которых не успели прослушать сегодня. Северцев будет свободен целый день. Чем он намерен заняться?
— С утра репетицией, после учитель прогуляет его по Плимейре, а вечером опять репетиция.
— Так в городе он будет… — Ланмаур не договорил.
— …с часу дня и до четырёх, — закончил человек.
Ланмаур бросил ему конверт с деньгами и жестом велел убираться. Человек подобрал чудом уцелевшую видеоплашетку и выскользнул из номера.
— Первого и седьмого сюда, — приказал губернатор придверному теньму. — А ты следишь за Северцевым. Дашь знать, как только он поедет в город.
Плимейра Авдею понравилась — вся в зелени, стены домов светлые, много фонтанов.
— Так зачем ты взял с собой вайлиту? — спросил Джолли.
— Хочу попробовать себя в настоящем конкурсе.
— Каком? Твой единственный конкурс — «Хрустальная арфа».
— Нет, — качнул головой Северцев, — это ваш конкурс, учитель. Демонстрация достижений вашей школы. А мой конкурс будет вон там, — кивнул он на стоэтажное здание межпланетного торгового центра.
— В смысле? — не понял Джолли.
— В холле отличнейшая акустика, разве вы не заметили?
— Ты хочешь там играть?! Да ты с ума сошёл!
Авдей улыбнулся.
— Учитель, играть в зале, где люди собрались специально для того, чтобы слушать музыку, много ума не надо. Другое дело — овладеть вниманием людей там, где они о музыке даже не вспоминают. И не только вниманием. Если я смогу найти путь к их душам сквозь все повседневные дела и заботы, которыми они отгорожены как стеной… Только тогда я смогу назвать себя настоящим музыкантом.
Джолли отвернулся.
— Мне бы до такой мысли не додуматься никогда. И никому из моих наставников. Но ты другой. — Он помолчал. — До сих пор я учил тебя, но сегодня ты сам стал моим учителем.
— Я не понимаю, — тревожно глянул на него Авдей.
— Среди наставников принято думать, что, обучая, они гранят алмаз, превращают сырьё-ученика в мастера-бриллиант. Это не так. Алмазом является не ученик, а его дарование, и задача наставника — научить своего подопечного самому гранить этот алмаз. Только тогда ученик станет истинным мастером.
Авдей робко прикоснулся к плечу Джолли.
— Я всё равно ничего не понимаю, учитель. Я сделал что-то не так? Обидел вас?
— Я вам больше не учитель, сударь, а вы мне не ученик. Отныне мы коллеги, маэстро Северцев. — Он повернулся к Авдею, пожал ему плечо. — Я счастлив, Авдей. Сегодня я узнал, в чём цель истинного учительства. Назвать ученика коллегой и увидеть, что в вашем общем мастерстве он поднялся хотя бы на ступень выше тебя. Только тогда мастерство будет жить. А что это за мастерство — музыка, как у нас с тобой, или единоборства, как у Кандайса с Олегом, совершено не важно. Потому что главным тут становится только движение вперёд и вверх, только развитие.
— Учитель…
— Нет, — твёрдо сказал Джолли. — Коллега Бартоломео.
— Я не могу, — мотнул головой Авдей. — Нет.
— Вы мастер, сударь, — повторил Джолли. — А теперь идите и напомните всем этим людям, что музыка в их душах звучит всегда — и в горе, и в радости, и в повседневной суете.
Ланмаур сидел в маленьком кафе на девяностом этаже торгового центра. Сектор закрытый, сюда допускают только по специальным карточкам.
За соседний столик сели две молодые наурисны, одна в лиловом платье, другая — в розовом брючном костюме.
— Ты почему опоздала? — спросила подругу девушка в лиловом.
— В холле один парень на вайлите играл, — ответила та. — Это волшебство! Его музыка… Она похожа и на сладкое вино, и на полынный ветер, и на солнечный свет. Я не могла уйти, пока не дослушала.
— В Каннаулите конкурс идёт, наверное, это один из участников решил поразвлечься.
— А билет на конкурс купить можно? — спросила барышня в розовом.
— Прослушивание закрытое, — ответила подруга.
— Жаль. — Девушка в розовом печально вздохнула и тут же мечтательно заулыбалась. — Видела бы ты, какой он красавчик! Я влюбилась. — И вновь погрустнела. — Но я никогда больше его не увижу.
Её подруга немного поразмыслила.
— Всё не так безнадёжно. Финалисты конкурса дают концерт в филармонии. Туда билеты мы купить можем. Но ты уверена, что твой красавчик дойдёт до финала?
— Он возьмёт гран-при, — уверенно ответила девушка в розовом. — Слышала бы ты, как он играл — не сомневалась бы.
— Ладно, — хмыкнула барышня в лиловом. — Посмотрим, так ли он хорош, как ты расхваливаешь.
— У него красота ангела, манеры принца, а мастерство шамана! — заверила девушка в розовом. — И знаешь что? Пошли купим новое платье, а после зайдём в косметологичку. На концерте я хочу быть неотразимой. Он должен меня заметить.
Подруги ушли.
Ланмаур зло оскалился. Этот мерзкий плебей… Зачем ему так много — и красота, и талант, и благородство манер.
Не будь Северцева, гран-при взял бы Малугир. Тогда род Шанверигов смог бы получить должность при дворе. Губернатор — это всего лишь губернатор, на Алмазный Город смотрит только издали.
Если бы не Северцев… Подлый и грязный плебей!
Ланмаур достал телефон.
— Бери его, — приказал теньму.
— А Джолли, Исянь-Ши?
— У тебя что, электрошокера нет? Пусть немного отдохнёт.