Путин - приемный сын Ельцина
Шрифт:
…Самыми активными проводниками идеи президентства были советники Ельцина бывший философ-марксист Геннадий Бурбулис и придворный юрист Сергей Шахрай. Эти недалекие, но лукавые и ловкие ельцинские подпевалы понимали, что без президентства Ельцин не дотянет на посту главы республики и до конца года. С ним с теплых мест полетит и его камарилья. Правда, ни они и ни кто другой в то время не могли знать, что впереди их ждет еще августовский подарок от членов ГКЧП, поднявших рейтинг Ельцина до небес. Причем в борьбе с теми, кто как раз и пытался защищать общенародное решение о сохранении СССР, высказанное подавляющим большинством на том самом референдуме 17 марта. Эти двое первыми прибежали к Ельцину с идеей протолкнуть президентство с помощью референдума — и не прогадали. Ельцин не забыл их услуги. Потом он назначит Бурбулиса государственным секретарем и первым заместителем председателя правительства, а Шахрая — государственным советником и простым заместителем. Правда, царская милость к Бурбулису была недолгой. Через полтора года президент станет тяготиться его присутствием и прогонит с этого поста. Милость к Шахраю будет более длительной, но непостоянной. Ельцин трижды призывал его в правительство и трижды изгонял. Не вышло из них политиков. Теперь Бурбулис читает студентам политологию, а Шахрай возглавляет Федерацию бадминтона. Как говорится, для чего родились, на то и пригодились.
А тогда Бурбулис, после положительного референдума, возглавил предвыборный штаб Ельцина. Выборы решили совместить с празднованием 12 июня первой годовщины принятия Декларации о государственном суверенитете. Тоже лукавство. И все под Ельцина. Так что свободными и равными выборы были только в законе, но не в реальности. Все еще помнили, что инициатором декларации был Ельцин. И как же после этого, да еще в ее первую годовщину, избрать президентом кого-то другого, кроме как «отца-основателя» возрожденной суверенной республики! Потом подобный прием используют еще раз, когда для второго тура президентских выборов 1996 года простым постановлением Государственной думы выходным объявят обычный рабочий день. Хотя по закону выборы проводятся только в воскресенье.
И тогда, и позже, и сейчас мало кто в стране понимает суть праздника 12 июня. История его хотя и недолгая, но показательная. В том числе в смысле характеристики зрелости наших правителей, да и нас самих. Через год после первых президентских выборов в 1992 году эта дата была объявлена нерабочим днем без всякого названия. Очевидно, уже тогда началось осознание какой-то его несуразности, если не сказать сильнее. С 1994 года он стал называться Днем независимости. С 1999 года — Днем принятия Декларации о государственном суверенитете. В 2002 году был переименован в День России в ранге главного праздника страны. Вот так за десять лет он прошел путь от безымянности к верховенству. Легкость и скорость, с какой меняются его названия, сами по себе уже вызывают вопросы: «Что мы празднуем? Какого масштаба и значения событие стало к тому поводом? Не празднуем ли мы такое, чего должны стыдиться?»
Причин, из-за которых случаются социальные катастрофы в жизни государств, много. Но главная из них — решения правителей. Если и есть общие законы истории, то из них с неумолимостью действует только один: успехи и неудачи народов жестко зависят от верховных правителей и их решений. Под верховным правлением подразумевается единоличное или коллективное правление.
В конце XX века был разрушен Союз Советских Социалистических Республик — первое в мире рабоче-крестьянское государство без господства капитала. Это была одна из крупнейших социальных катастроф в мировой истории.
Наша держава создавалась более тысячи лет тяжкими трудами многих поколений россиян и их выдающихся правителей. И только два из них за всю историю страны не смогли соответствовать своей миссии: император Николай II, оставивший империю как надоевшую игрушку, и президент Горбачев. По выражению самого Горбачева, он за пять лет «перевернул страну» и бросил ее в костер мировой демократической революции.
К этому времени СССР прямо или косвенно на протяжении более пятидесяти лет контролировал половину мира и вместе с США составлял основу глобальной безопасности. В результате гибели Советского государства международные отношения снова оказались в том хаотичном состоянии, которое содержит в себе опасность очередной мировой войны. Следующие один за другим глобальные и региональные кризисы — ее грозные и явные предвестники.
«События такого масштаба, как ликвидация СССР, мы должны анализировать для того, чтобы понимать истинные причины и последствия таких катастроф», — призывает один из лучших наших государственных умов, лауреат Нобелевской премии Жорес Алферов. Славной целью таких анализов должна быть оценка тех фундаментальных решений верховной власти, которые стали роковыми для Советского государства.
В ряду таких решений и событий Декларация 12 июня была действительно роковой. Когда I съезд народных депутатов РСФСР принимал Декларацию о государственном суверенитете, за нее проголосовало 907 депутатов, против — всего 13. Только чертова дюжина народных представителей была в состоянии оценить, какую смертельную угрозу союзному государству эта Декларация представляла. Это произошло за полтора года до развала СССР, но, по мнению специалистов и политиков, было первым и решающим шагом на пути к союзной катастрофе. Как же могло решение верховного органа власти пусть и крупнейшей республики столь трагически повлиять на судьбу всего Союза? И не получили ли мы то, что заслужили, посылая в высший орган власти таких незрелых представителей?
Следует вспомнить, что в это время в СССР и его главной республике России было возрождено вечевое правление — съезды народных депутатов. По инициативе тогдашнего правителя Михаила Горбачева в Конституции Союза и республик были внесены изменения, в соответствии с которыми государственной властью стали органы, не приспособленные для этой роли. Вече как орган верховного правления в истории России и других стран известно. Оно существовало недолго и показало свою непригодность, потому что, как правило, вырождалось в тиранию аристократии, борьбу кланов и заканчивалось хаосом и диктатурами. Однако именно эту форму правления избрал Горбачев, который, став руководителем Союза, очень скоро понял, какой непосильный груз взвалил на себя. Очевидно, это была его попытка на уровне подсознания «свалить» ответственность за неминуемые негативные результаты своего правления на крикливое, но слепое и глухое коллективное народное представительство. И это в условиях глубокого финансово-экономического кризиса, когда, наоборот, требуется сверхоперативность в оценке ситуации и принятии важнейших решений. Каждому ясно, что Съезд народных депутатов СССР, состоящий из 2250 депутатов (Съезд народных депутатов РСФСР состоял из 1068 человек), для этой роли не подходит. Каждому, но не Горбачеву. Он уже действовал неосознанно, в состоянии паники, как отчаявшийся игрок. Как раз в это время, через два года после прихода к власти, он признал: «Мы не представляли сложности финансовых и экономических проблем, которые придется решать». После этого заявления и начинаются хаотичные политические реформы. В их числе внесение в декабре 1988 года названных выше изменений в систему высших органов государственной власти.
Действующая до этого система правления складывалась на протяжении десятилетий. Вначале она была похожей на предложенную Горбачевым. Но с 1936 года по причине громоздкости и неэффективности съезды Советов упраздняются. Неизменным оставался Договор об образовании СССР 1922 года, в соответствии с которым РСФСР была одним из учредителей нового союзного федеративного государства. Семьдесят лет он был прочной правовой базой жизни первого в мировой истории государства и общества, основанного на государственной собственности.
По действующей Конституции, каждая из входящих в СССР республик имела право свободного выхода. И конечно, РСФСР тоже. Теоретически с выходом ее из состава СССР он сохранялся. Но на практике это означало конец союзного государства, так как оно создавалось по инициативе и на базе РСФСР. Россия — костяк Союза, и она не могла ни покинуть его, ни войти в него как бы заново без риска разрушения этой конструкции. Сложность и новизна этой государственной модели объяснялась также национальными и социально-экономическими особенностями объединяемых республик. И революционной ситуацией, каковая на тот момент существовала. Однако эта модель выдержала много испытаний, в том числе и в ходе борьбы не на жизнь, а на смерть с германским фашизмом. Очевидно, что она могла бы жить и дальше, если бы не возникла горбачевско-ельцинская идея обновления Союза (надо отдать должное мудрости ныне покойного лидера Украины Владимира Щербицкого, который был единственным, кто еще в июле 1988 года на заседании Политбюро заявил Горбачеву: «Не надо трогать союзный договор 1922 года и заключать новый. Это опасно»).
К середине 80-х годов прошлого века в СССР действительно начала ощущаться некоторая избыточность интеграции. Хрестоматийным стал пример ее проявлений, когда цена коробка спичек, как и структура органов местной власти, определялись в Москве. Но в ходе изменений нельзя было выплескивать с водой и ребенка, то есть следовало устранять избыточность, а не ликвидировать сам Союз. Ситуацией воспользовались сепаратисты, которые везде и всегда ждут своего времени. Неожиданно активно повели себя великорусские сепаратисты во главе с Ельциным. Венцом их усилий стало принятие Декларации о государственном суверенитете как «естественном и необходимом условии существования государственности России.». В самом факте ее принятия были и странность и лукавство одновременно, потому что на это время Россия, как и другие республики СССР, государственным суверенитетом обладала. Но был он ограниченным (например, как сейчас у стран — членов Европейского союза). Без ограничений суверенитета не бывает федераций и союзных государств.