Путя не будет
Шрифт:
–Если на то пошло, —прищурилась Клава, сделав шаг навстречу Светлане, —то можешь смело жаловаться, куда хочешь. Анька твоя ничем не докажет, что мой Федька на нее злой умысел имел. Вот тогда точно всей деревней над вашей семейкой и покочевряжимся. Будешь знать, как в моем дому указывать.
–Ишь ты, как запела, —хохотнула Света, выпрямив спину, – прям напугала, что аж поджилки трясутся. Не докажу я, видишь ли. А вот хрен тебе! —Сложив пальцы в незамысловатую фигуру, женщина сунул ее под нос Клавке. —Кто у Федьки лучший друг, а? Не Юрка ли Куцый?
–И дальше
–А то! Твой Федька ему всё об моей Аньке докладывал, ясно тебе?
–Вот дурень языкастый, —прошипела Клава, сообразив, что Юрка – и к бабкам не ходи – все выболтал своей молоденькой женушке, которая (дать голову на отсечение) донесла своей матушке, а та, чтоб ее распластало, по всей округе растрепала. Ведь Тоська, сплетница поселковая, ой как любит языком почесать.
–М-да-а-а, дал бог родственничков, – пробормотала Клава и села на стул.
–Вот так-то, милая моя, —с ухмылкой произнесла Светлана и вышла вон.
Клава, думая о Тосе, злилась на нее, как на злейшего врага. Когда Тоська перебралась сюда из поселка Хвойная, то Клава сразу поняла – спокойное житье ей только снилось. Не общались столько лет, не виделись, а тут вдруг именно сюда ее потянуло. И не важно, что ее муж на работу был приглашен, могла бы и без него в своем поселке проживать.
–Глазья свои как вылупит, аж тошно на душе, —забубнила Клава, представив вытаращенные глаза Тоськи, – того и гляди, сглазит.
Тося приходится Клаве внучатой племянницей по линии матери. Ну если глубоко копнуть, то чуть ли не половина поселка – ее родня. Да куда далеко ходить, по всей Новгородской области родственничков, как пшена в мешке. Тут уж дядька Клавки постарался, по отцовской линии. Да и дед когда-то набедокурил вместе со своими братьями, вот вся округа и заполонилась родственными узами. Старшее поколение уже и забыло, кто кому приходится, а младшему и невдомек. Никто ни с кем не общается, потому как за родню друг дружку не считают. Мало ли, кто там много лет назад в любовь заигрался, что теперь всех родней величать?
–Придется Аньку на вечернюю переводить, —со вздохом сказала Клава и поднялась со стула. —Анька! Неси документы, мамке твоей отдам. Пускай сама этим делом занимается.
Аня была переведена в вечернюю школу, но окончить ее так и не успела, потому что в апреле родила мальчика, которому дали имя Семен. Клава Степановна не понимала своих чувств, то ли рада рождению внука, то ли он раздражает ее. Вот если б Федя женатым был, да на той, которая постарше да поумнее, вот тогда порадовалась бы за сына, а тут чему радоваться, когда теперь и девка Иванова на шее сидит, а еще и мальчонку крикливого на макушку пристроили.
–Чего сидишь и глазом не ведешь? —в комнату пришла Клава. —Не видишь, надрывается?
–Я не знаю, что он хочет, —глаза Ани заслезились от растерянности.
–Жрать он хочет! – прикрикнула на нее Клавдия. —На руки бери! Да быстрей ты телись! —нервничала женщина, в ушах которой звучал детский крик, разливаясь по венам на висках тягучей пульсацией.
–Я не хочу, —слезы отчаяния потекли по щекам
–Да кто тебя спрашивать будет, – подняв ребенка из кроватки, Клавдия сунула его в руки бестолковой молодой мамаши. —Вынимай! —Дала команду, со злостью расстегивая ее халат. —Суй! Да не так, неумеха.
Сделав всё, как полагается, Клава ткнула кулаком в лоб Ани и ушла готовить ужин. Аня сидела, слушая чмоканье новорожденного, всхлипывала и вспоминала тот ужас, который ей пришлось пережить буквально на днях. Когда начались первые схватки, Аня не поняла этого. Болит живот и болит, в туалет по большому забегалась, а Клавдия Степановна ругается, мол, съела что-то не то, вот и поносит. Промучившись с ноющей болью до трех часов ночи, Аня легла. Но через пятнадцать минут вдруг закричала на всю хату. Лиля и Федя всполошились, а Клавдия Степановна и ухом не повела:
–Первый, родится не скоро. Нечего тут орать, как бешеная. Потерпит.
Но Федя, одурев от криков Ани, все же сбегал и позвонил в больницу. Аню увезли, и разродилась она лишь к ночи следующего дня. Чтобы в больнице не началась суматоха по поводу несовершеннолетней роженицы, хитрая Клавдия поехала вместе с Аней. Там договорилась с врачом, и девчонку поселили в отдельную палату, которая до ее приезда была что-то вроде кладовой. Вспоминая облезлые стены без умывальника, с метлами и лопатами в углу, Аня содрогалась и думала, что больше никогда не захочет иметь детей, потому что достаются они в страшных муках.
Но человек предполагает, а Бог располагает. Через три месяца после родов Клавдия заметила, что Аня вновь ждет ребенка.
–Да когда ж вы успели, ироды!! – кричала она на сына, размахивая руками. —Неужели так приспичило?? Федя!! Ты смерти моей хочешь?? За что ты так с матерью?? Чтоб завтра же выскребла, а не то я сама это сделаю!!
Глава 12
Аню так тошнило, что она была согласна на всё, лишь бы избавиться от участившейся рвоты и бесконечных криков Семена, который отказался от груди матери буквально вчера, когда Аня упорно пыталась накормить его. Клавдия, собрав всё необходимое, схватила в охапку Аню и повезла ее в больницу. На аборт. Радуясь, что скоро ее мучения закончатся, Аня и представить не могла, на какие жертвы согласилась. Придя в смотровую, Аня услышала:
–С утра не ела? Раздевайся, ложись. И смотри, язык себе не откуси.
–А я не и собиралась, —опешила Аня, снимая платье и поглядывая на строгую женщину в белом халате и колпачке.
–И куда ты так спешишь, глупенькая? —Качала головой пожилая врач, надевая резиновые перчатки. —Мать свою пожалела бы.
–Она не моя мать, —надув губы ответила Аня, —это мама моего мужа.
–Какого еще мужа? Тебе лет-то сколько, девочка. Ой, только родила и вот опять… И что за мания пошла, у самих еще волосы не везде выросли, а уже к мужчинам тянутся. Мамка-то у тебя щедрая, за роды оплатила, теперь и за аборт. Ох, девочка, разоришь ты ее, чувствую. Ну все, ложись, ноги поставь, зубы сцепила, и не орать. А то всех тут перепугаешь…