Пьяная Россия. Том третий
Шрифт:
(Бормочет под нос неразборчиво)
(Задумчиво)
– Как бы мне припарковаться?
(Зло)
– Машин-то понапокупали, приткнуться некуда!
(Заискивающе)
– Молодой человек, а молодой человек стоишь, ничего не делаешь, помоги припарковаться!
(Вздыхает)
– Наконец-то. С таким счастьем и в автомаркет!
(Ворчливо)
– Денег не печатаю, станок денежный сломался. Ну и не помогай, следующего раза может и не будет!
(Раздумчиво)
– Так, что-то мне надо было купить? А, вспомнила, фары! Хорошо, хоть инспектор не заметил, что я без фар езжу!
(Заискивающе)
– Будьте
(Бормочет, вспоминая)
– Все люди – братья, все люди – человеки!
(Вздыхает)
– Ну вот, моя дорогая и единственная, фары купила, теперь можно и автосервис.
(Заискивающе)
– Здравствуйте, товарищ инспектор! Еще раз! Вы что, за мной охотитесь? Может, я вам понравилась? Вы одиноки, я одинока! Знаете, женщины после двадцати пяти опасны, на любого мужика кидаются!
(Усиленно моргает и, кокетничая, хихикает)
(Удивленно)
– Бешенство, у кого бешенство? Я не болею, меня никто не кусал! А что выяснять? Припарковалась на тротуаре?
(Неразборчиво ругается)
(Искренне и воодушевленно)
– Я исправлюсь! Честное слово, исправлюсь!
(Растерянно)
– Фары, где потеряла?
(Воодушевленно)
– Припарковалась я тогда в стену дома. Права? Нет, не купленные. Сдавала, честное слово, сдавала! На четвертый раз сдала! Инструктор меня на дорожку перекрестил! А припарковаться мне молодой человек помогал, да вот он и сам! Как пятилетний? Он пятилетний? Нет, он карлик! Ах, ребенок?
(Искренне удивляется)
– Надо же!
(Возмущенно)
– А за что забираете права? Чтобы я, что? Пошла снова учиться? Учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал великий Сталин! Кто завещал? Ленин? В первый раз слышу о каком-то там Ленине… Пешком?
(Смиренно)
– Хорошо, иду! До свиданья, товарищ инспектор, чао какао! Берегите мою машину! На штраф. стоянку? Поняла!
(С наслаждением, вздыхая)
– Погода, ну прямо хороша, а тротуары ровные, без выбоин, вот где ездить надо!
(Громко кричит)
– Стоять, бояться, я через пешеходный переход иду! Сама дура, думаешь, крутую иномарку купила, так все позволено, это для тебя, автодуры, депутаты «госдуры» ночей не спали, закон принимали, чтобы вы автодуры, нас, пешеходов пропускали, вежливо притормаживали, ноги никому не отдавливали. Кто, дура? От дуры и слышу!
(Неразборчиво бормочет)…
Скетчи о первомае
Нет более благодарных людей, нежели любители горячительных напитков. Вслух, со слезами на глазах они благодарят силы природы, подарившие им на майские праздники хорошую теплую погоду!
Какая радость для патриотично настроенных граждан России пройтись на первомайские праздники сразу с несколькими политическими партиями! И в качестве трофеев захватить флажки, бантики, воздушные шарики с логотипами партий! Патриотов, при этом не смущает, что коммунисты, к примеру, терпеть не могут единороссов, а лдпровцы недолюбливают коммунистов! Главное, успеть перебежать и пройдясь с одной колонной демонстрантов, тут же примкнуть к другой!
Россия – страна крестьян и в этом убеждаешься, наблюдая, как в первомайские праздники перегруженные дачниками пригородные поезда, с ощетинившимися лопатами, граблями, еле-еле ползут, теряя по пути своих пассажиров, высаживающихся едва ли не на ходу у многочисленных дачных поселков.
Бесполезно укорять дачников отсутствием у них патриотичного настроения, когда вместо первомайской демонстрации и парада Победы они предпочитают сажать картошку на своих садовых участках. «Ну что же!» – тянут дачники. – «Мы „ура“ откричали, теперь ваша очередь радоваться и маршировать!»
Некоторые выпивохи любят сравнивать первомайские праздники с новогодними, а на вопрос, какие же праздники лучше? Предпочитают промычать, что первомайские. На вопрос, почему? Отвечают едва ли не хором, дескать, теплее на скамейках засыпать…
Олесь
Памяти ярославского журналиста Александра Голицына
Саня Платонов или попросту Платоша неверными шагами шел по ночному Ярославлю к дому своего друга Олега Осина или попросту Олеся. Электрические лучи городских фонарей светили Платоше, в принципе, исправно, но все равно он пару раз упал и даже в лужу, потерял ботинок и дальше шагал, уже ступая одной ногой в носке, а другой в ботинке. По дороге он пару раз присаживался к стенам спящих домов, мучительно соображая, а куда он, собственно говоря, идет? А вспомнив, что к Олесю же подпрыгивал, нетерпеливо на месте и тащился дальше.
Платоша был пьяницей. Пил он каждый день, но умеренно. Перепои, такие, как сейчас, происходили только в обществе дружков, в кафушке и, как правило, в день зарплаты. Тогда Платоша ничего не соображая, таскался по улицам, нередко попадая в вытрезвиловку, бывало его била в темных переулках и в парках молодятина, но всегда и неизменно он старался все-таки, добраться до дома Олеся, где, по его мнению, ему сочувствовали, выслушивали и понимали. Олесь вовсе не пил и даже никак не выпивал, но при этом выделялся своими странностями. Причем, причуды, которыми он в изобилии осыпал всех и каждого, были для него, вполне естественны, можно даже сказать, что он их вовсе не замечал.
Олесь блистал талантами, хорошо играл на фортепьяно, за плечами у него было музыкальное училище, и он преподавал пение в какой-то там школе, ну, когда-то, по молодости. Потом бросил музицировать, кинулся в пучину журналистики. Ему не сиделось в одной редакции газеты, как всем прочим, нет, за год он успевал проработать в двух-трех редакциях, со всеми там перессориться и так далее. Наконец, Олесь поступил на телевидение и плотно застрял, готовить телевизионные новости города, ему показалось очень интересным. Он без устали носился по всему Ярославлю, выискивая «горячие» факты, развил целую сеть агентуры, на него работали все отделы милиции, все больницы и даже дежурная часть мэрии, куда стекалась информация, события дня. Иногда Олесь выбирался в деревню, чаще летом, где у него имелся старый дом. Возле дома он, несмотря на протесты жены, посадил одуванчики и валялся в них летом, блаженствуя и засыпая.