Пять баксов для доктора Брауна. Книга 3
Шрифт:
Фонарь замигал и потух.
Поднявшись, отряхнувшись и подхватив бесполезный фонарь, коммерсант догнал тетку, и как бы нечаянно пихнул ее в спину. После чего произошло что-то такое, чего он никогда потом не мог объяснить, но зато хорошо запомнил: тонкие костлявые пальцы взяли его за за запястье, и, если можно так выразиться, уронили. Произведя это маневр, тетя Элизабет собралась пойти дальше, но племянник внезапно вытянул свои длинные ноги прямо у нее на пути и старая дама растянулась на земле.
— Ну давайте, — шепотом шипел Саммерс, — попробуйте со мной еще джиу-джитсу! Будет роскошно!
— Сопляк! — тетка треснула его зонтом и встала. — Как был дубиной, так и вырос дубиной! Дочку миллионера ему подавай! Ха, кишка тонка! Ты только и можешь, что изображать милого мальчика перед детьми и старухами. Больше тебе ничего не остается. Ни образования, ни карьеры, ничего! Только амбиции. Весь мир должен рукоплескать — а что у тебя за душой, паразит? Что в голове у тебя, я спрашиваю? Ах! Приключенческие романы! Жюль Верн! Джек Лондон! Ральф, мне кажется, с тех пор, как тебе исполнилось десять лет, твой мозг перестал развиваться, — она посмотрела на сидящего на земле племяника и презрительно усмехнулась. — Боже милостивый, да ты же просто мелкий авантюрист. Неудачник. Оглобля!
Саммерс, которому потребовалось несколько секунд, чтобы поправить шлем и растереть ноющее запяьстье, вскочил на ноги, схватил первое, что попалось под руку и с силой швырнул ей вслед.
От удара тетя Элизабет пошатнулась, схватилась за спину, затем подняла то, чем в нее бросили. Медленно поднесла руку к глазам, тихо опустилась на колени, потом повалилась на бок и осталась лежать.
— Видали мы, — сказал на это коммерсант. — Вставайте. Вставайте, тетушка, нам нужно возвращаться в лагерь.
Миссис Кеннел не двигалась.
— Я, конечно, сделал вам больно, но вы тоже старались, — сообщил Ральф, не сходя с места. — Я не хотел.
Опять никакого ответа.
— Ну, неужели вы думаете, что я, как последний дурак, поверю? — Ральф даже рассмеялся. — Да ну вас. Правда, тетя Элизабет, давайте закругляться. Извините меня за чертей, я, так и быть, извиню вас тоже, и…
С этими словами коммерсант понюхал свою руку. Растер нечто пальцами.
— О, — сказал он, и стал другой рукой нашаривать в кармане платок.
То, что он считал деревяшкой, оказалось истлевшей мумией кошки.
— Тетенька, — позвал молодой человек, брезгливо вытирая испачканные липкой жидкостью пальцы, — тетенька, хватит прикидываться. О боже, какой дрянью они ее залили… У вас фляжка в сумке, и если вы сейчас со мной не поделитесь…
Но проклятая тетка продолжала лежать, безмолвная, в нелепой позе и Саммерс потыкал ее тростью в бок.
— Какая же ты свинья! — слабым голосом сказал Фокс и сел. — Мало того, что изгадил мне платье, еще и, как падаль, палкой!
— Нечего было выделываться.
— Слушай, ты, — Фокс поднял свою тонкую руку и неопределенно повел ею в воздухе, — сделай…
Шлем сидел на нем набекрень, он снял его, вытер рукавом лоб и стал часто дышать носом.
— Тетя?
В два прыжка Cаммерс оказался возле подельника. Он чиркнул зажигалкой. В плясавшем свете огня лицо Фокса, полускрытое вуалью, стало белее бумаги. На лбу и висках выступил пот, черные глаза запали и вокруг них легли тени.
— Там, у меня в кармане, — слабым голосом произнес он, — лекарство. Капли. Найди их, только, умоляю, не той рукой, которой ты швырнул в меня этой…
Глаза его стали опять закатываться.
— …этой гадостью.
Саммерс действовал быстро. Он напоил Фокса каплями, отчего оба мгновенно заблагоухали валерианой и мятной эссенцией, нашел в теткиной сумке виски, тоже отпил, плеснул виски на платок, обтер руки и спросил:
— А скажите мне, тетушка. Давно ли у вас пошаливает сердце?
Тетя Элизабет схватилась за его плечо, чтобы подняться на ноги.
— Ты бы, милый племянник, лучше подумал о том, что испортил мне платье.
— Ерунда, у вас есть еще. Странно, почему она в коридоре? Доктор Филипс никогда не позволил бы…
— Полагаю, ее бросили грабители, — отмахнулась тетка. — Обобрали на ходу золотишко, а саму мумию вышвырнули. Бандиты, что с них взять!
Саммерс прошелся по коридору.
— Эй! — позвал он. — Кто-нибудь! Тете Элизабет плохо! Эй!
Он подождал. Ни звука. Гулкое эхо еще разносилось по стенам лабиринта, заглушая любые звуки. Но рев двигателя снаружи, и просыпавшийся сверху песок и уж тем более отпечатки остроносых туфель на утоптанном грунте спрятать было нельзя.
— Убрались, — ответил Саммерс уже вполголоса и сел на песок рядом с Фоксом. — Ну, можно не суетиться. Сами доложат что надо и кому надо.
— Тогда прекратим ломать комедию, — Фокс обмахивался шлемом. — Что бишь я хотел сказать вам? Ах, да. Вас что-то терзает. Не приходило вам в голову, бестолочь вы этакая, что то, что вам не хотелось бы обсуждать с… ну, назовем это «товарищем», можно поверить другу? Да, я знаю, вы не любите обсуждать таких вещей. Но, видите ли, в жизни бывают моменты, когда необходим совет опытного человека, когда вы чувствуете себя невероятно одиноким, запутавшимся, когда…
— …когда вас до такой степени гложет любопытство, что вы, как старый павиан, теряете последние крохи приличия, — закончил за него коммерсант.
— Пусть так, — согласился Фокс. — После того, как вы швырнули в меня истлевшим трупом, а сами получили от меня по лбу зонтом, очень полезно вспомнить о приличиях. Но все-таки?
Саммерс вздохнул.
— Нет, Алекс, ничто меня не гложет, не терзает и вообще я чувствую себя отлично.
— А ведь я часто вспоминал того юношу в поезде. Я думал, что интересно было бы узнать, что у него получится. «Ну, или не получится» — как вы сами тогда сказали.
— То, что у меня «получится или не получится», — разозлился Джейк, — не имеет отношения к нашему делу.