Пять баксов для доктора Брауна. Книга 3
Шрифт:
— Струсили, — зло прошептала Эдна.
— Я? — Саммерс тоже перешел на шепот. — Юная леди, если бы я сейчас вас поцеловал, это был бы поцелуй на миллион долларов! Не просто какая-то там мутная история — скандал. Я полжизни мечтал о таком. Но… — он полез в карман за сигаретами, — …не буду.
— Вы полжизни мечтали о таком скандале? — медленно выговорила она, не обращая внимания на камеры. — И отказываетесь?
Он чиркнул зажигалкой.
— Да.
— Почему?
— Потому что вам четырнадцать лет.
— И это все?
Ей больше ничего не ответили. Эдна закатила глаза.
— Как с вами трудно со всеми, я просто не могу. Церемонии, церемонии — вот у меня где ваши церемонии.
Она провела рукой по горлу.
Коммерсант молчал. Он вглядывался в горизонт, пытаясь высмотреть Вандерера.
Тогда девчонка сделала ему знак наклониться.
— Слушайте, — спросила она на ухо, — а что это значит: «поцелуй на миллион долларов»? Шантажируете отца, что продадите фото в «Нью-Йорк Таймс», что ли?
— Если я сделаю то, что вы просите, — тоже на ухо ответил коммерсант, — фото и без всякого шантажа будет во всех газетах.
— А миллион?
— Для меня это равносильно чеку на миллион.
— Его кто-то увидит?
Коммерсант неопределенно покачал головой.
— Жена? — прищурилась Эдна. — Развод?
— Нет. Эдна, нехорошо совать свой нос в дела, которые вас не касаются.
— Минуточку-минуточку, — сказала Эдна. — Очень даже касаются. Если вы меня поцелуете, вам дадут за это миллион?!
Коммерсант не ответил. Он выбросил окурок и снова сунул руки в карманы. По пристани несся Вандерер. За Вандерером быстро шел Кори. За Кори — Засс. Следом одинаково, вразвалку, расставляя носки в стороны, следовала за шефом охрана.
— Ваш отец, — Саммерс показал подбородком. — Идемте.
Но Эдна даже не повернула головы, чтобы посмотреть на отца. Она опять сделала коммерсанту знак нагнуться, и, когда он сделал это, бросилась ему на шею.
Глава тридцать третья. Разговор с Вандерером
Коммерсант стоял, ошеломленный. Поцелуй, конечно, вышел детским — Эдна успела чмокнуть, пока он отдирал ее от себя, чтобы передать отцу. На фото наверняка вышло сущее безобразие. Саммерс не мог бы описать охвативших его чувств, но ощущал, себя как если бы надрался вдрызг. Однако, голова была удивительно ясной. Он знал это чувство.
Кураж.
Миссис Кеннел протолкалась через толпу и щелкнула застежкой сумочки — достала лорнет.
— Что это? — с неудовольствием сказала она, оглядев сначала двоих полицейских в фесках, потом адвоката, потом по очереди каждого в собравшейся толпе. — Ах, это вы, герр Засс. Magnifique [28] !
28
Великолепно! (фр.)
— Я узнал все! — кричал немец. — Я подам на вас в суд! Я устрою вам очную ставку с дирекцией Службы Древностей!
Пока он скандалил, тетка крутила лорнет на пальце.
— Очень мило, дорогой господин Засс, — произнесла она. — Прекрасно. Я тоже хочу видеть дирекцию.
— И я бы не отказался, — сказал ее племянник.
— Мы бы имели дивную беседу. Да, дорогой?
Тетя поправила ему галстук, заботливо пригладила торчащую щетину над его лбом, потрепала по щеке.
— Бедный мой мальчик! Оклеветали, оплевали, ограбили! Ну ничего, герр Засс, вам это так не пройдет.
— Was es bedeuted? Что это значит?
— Это значит, — охотно пояснил Кеннел, — что полиции будет интересно послушать, как мистер Вандерер хотел похитить мумию, хотя закон запрещает вывозить древности из страны, а вы ему в этом помогали. Как вы ненавидели меня и всячески старались подставить. Как вы рылись в наших вещах и оскорбили тетю. Тетя, мы же позвоним министру, правда?
— Правда, милый, правда. Мы сделаем это из ближайшего почтового офиса. Вот только закончим с этим грязным скандалом и я выпью чашечку кофе. А вы, мистер Вандерер, я просто удивляюсь, как вы можете иметь дела с человеком, который позволяет себе такие фокусы! Я уверена, что он связан с анархистами!
Вандерера, впрочем, эта беседа не интересовала. Он кивнул Зассу и сделал небрежный жест шоферу. Тот распахнул дверцу и тут началось светопреставление.
Эдна билась в истерике. Она хватала отца за руки, умоляла поговорить с Ральфом и кричала, что ей теперь незачем жить. Засс грозил тетке судом за клевету. Тетка Зассу — министром. Кругом толклись репортеры. Хлопал магний.
Вандерер отвел коммерсанта в сторону.
— Женат? — спросил он.
— Вам-то что?
— Да или нет? — рявкнул промышленник.
— Нет, — огрызнулся коммерсант.
— Ну, так бы сразу и сказал, — Вандерер судорожным движением достал портсигар, закурил трясущимися пальцами и спросил: — Невеста?
— Да вам-то что! — взвился коммерсант.
— Я мог бы избавиться от тебя, засранец. Это было бы проще всего. Но, дьявол меня раздери, Эдна, — Вандерер сделал короткое движение головой. — Пойдем куда-нибудь, выпьем.
Пара репортеров нахально подошла совсем близко, и он заорал:
— Убирайтесь! Без комментариев! Уберите их, Хэтфильд!
Последнее, что слышал Саммерс, удаляясь с Вандерером в сторону бара, слова Кори:
— Господа, в чем дело? Ничего не случилось, господа. Девочка поцеловала дядю на прощание. Расходитесь.
Охрана осталась снаружи, чтобы, как выразился Вандерер, даже крыса не могла проскользнуть.
— Послушай, в самом деле… — говорил он. — Что, нельзя пить? А, ты же болен, — он мрачно смотрел, как Саммерс придвигает к себе стакан сельтерской. — Ладно, давай о деле.