Пять ночей. Вампирские рассказки

Николаос

— Ну… просто ты ведь вырос в маленькой деревне, так?

— Ну.

— Это значит, что у тебя было какое-никакое религиозное воспитание.

Зак не выдержал и засмеялся — холодно и зло.

— Ну да, какое-никакое. И что?

— Меня удивило, что ты не принял его за дьявола.

Тут Зак снова засмеялся, но уже более расслабленно и открыто, будто ожидал услышать от меня что-то более неприятное.

— Нет, не принял. Он показался мне божеством, у которого не было ничего общего с людьми. Невероятным, ни с кем не сравнимым существом… кем он, в принципе, и был.

— Ясно.

Ты влюбился.

— Дура, — дернул он плечами. — При чем тут. Просто я не могу в красках передать тебе то, что увидел. Трудно было понять, как я раньше мог восхищаться окружающими, — они не стоили и одной пуговицы на его плаще. Теперь они казались мне просто ничтожными, а Демон… я боялся, что он мне просто приснился. Но он не приснился. Он был абсолютно осязаем… и даже очень.

Я не хотела признаваться, что поняла. Два слова — Джейсон Девенпорт. Божество…

— И что потом?

— От глотка этого вина я едва стоял на ногах, и он отвез меня домой на своей машине. До сих пор помню этот запах новой кожи салона, такой дорогой и потрясающе тонкий. Помню каждое слово нашего разговора, хотя это был практически монолог — потому что я не мог двух слов связать. Он подъехал к околице, не включая фары, чтобы нас не заметили — и я видел, как блестят его глаза. Но не боялся — хотя и должен был. Он пожелал мне спокойной ночи, и тут я не выдержал, и спросил, увижу ли его еще когда-нибудь. Я на это совсем не надеялся — как ты сказала, такие как он — не любители глубинки и не задерживаются там без необходимости. Спросил, не надеясь. Но… мне казалось, что я умер бы на месте, ответь он «нет».

— И что он сказал?

В желтом глазу Зака родилась и засияла луна, но он тут же закрыл ее волосами. Можно подумать, что так можно спрятать свет луны.

— Он меня поцеловал. И сказал, что заедет за мной завтра.

Что-то упало ему на тыльную сторону ладони, это была капля крови — в этот раз настоящая. Она застыла на мелованной коже, выпуклая и будто глянцевая. Зак слизнул ее, но капля была не последней. Когда он поднял голову, я увидела две тонкие алые полоски, тянущиеся из обеих ноздрей до подбородка.

— Зак, ты…

— Вижу, не слепой. Дай полотенце.

Я кинула ему пакет с бумажными полотенцами, и целый комок их пропитался почти мгновенно. Зак улегся на софу и плеснул себе в лицо джином.

— Блин, все вроде?

— Да. У тебя раньше такое бывало?

Он мой вопрос проигнорировал, растянувшись во всю софу и закрыв глаза. В этот момент я просто сделала это — взяла и слизнула пару капель крови, доставших до меня, пока он стряхивал руку. Больше всего я боялась, что подниму глаза — а он на меня смотрит. И спросит, что я делаю, а я не смогу ответить. Но этого не произошло.

Минуты через три, когда мне показалось, что Зак отключился, один из его глаз открылся. Зеленый.

— Ты все еще слушаешь?

— Конечно, — ответила я, и не только потому, что мне правда было интересно. В эту секунду я отчетливо уловила его страх, хоть он никогда не выставлял

его напоказ, а я сверхспособностями не владела. Просто так уж вышло, что по роду деятельности мне приходилось часто видеть их страх, и не запомнить его было невозможно. Это не в мимике и не в голосе, это просто есть. Это бывало когда, они просыпались, прямо перед тем как пуля вылетала из ружья им в лицо; тогда, на кухне, когда Зак сидел у холодильника; это было за секунду до того, как он встретился с Демоном глазами в баре — не пятьдесят лет назад, а сегодня вечером. И его страх меня не радовал и не развлекал. Он меня пугал, становясь моим собственным. И то, что я не знала этому причины, меня пугало тоже.

— Он действительно заехал за мной и снова повез в Барлоу. Без денег невозможно было узнать ночную жизнь города в полноте, а у Демона с этим не было никаких проблем. Я не мог пить спиртное, чтобы мать не узнала, и не мог оставить себе одежду, но я мог есть. И слушать.

— И все? — спросила я невинно. Он усмехнулся, глядя на меня со всем возможным снисхождением.

— Не задавай вопросы, на которые знаешь ответ. Я пытаюсь говорить о важных вещах — о том, что мир оказался гораздо больше, чем могло поместиться у меня в голове. Это вызывало восторг — и отчаяние, потому что у меня немного было шансов узнать его хотя бы на ничтожную часть.

— Например?

— Ты помнишь, когда впервые принимала ванну?

К этому вопросу я была не готова. Да ладно — даже если бы и была, не знала бы, как ответить.

— А я помню. Как впервые был в кино. Как впервые ел мексиканскую кухню. И мороженое. Целовался. Пил текилу. Фотографировался. И принимал ванну. Впервые за всю жизнь.

— Я помню, как я впервые целовалась, — пробормотала я.

— Не сомневаюсь, Кэт. Но я помню все так хорошо, потому что произошло это всего за две недели.

— Стоп, погоди. Тебя что, двадцать лет держали в подвале? Потому что даже в монастыре есть библиотека.

Он ожидал этого вопроса, как я ожидала, что ответа не будет. Это оставалось висящей в воздухе тайной деревушки Миррен, в которую я не горела желанием совать нос.

— Считай, что так. Но двадцать лет я едва знал, что терял, а теперь увидел в полной мере. Возвращение назад просто убило бы меня, и потому я предпочел, чтобы меня убил он.

— В смысле?

— Я уговорил Демона подарить мне более широкие перспективы. А он согласился, потому что ему это ничего не стоило.

— Вот так неромантично? — улыбнулась я.

— Вот так неромантично. Он сразу предупредил, что я не смогу с ним остаться, а мне это не было нужно. Мы просто использовали друг друга: он не скучал три недели в этом вшивом городишке, а я получил весь мир и новые коньки.

— Не поняла?

— И еще кто-то говорит мне про библиотеки… — фыркнул он. — Короче, он сделал это и уехал, а я отправился в свое путешествие в одиночку. Демон сказал, что у меня все получится, и возможно, когда-нибудь мы снова встретимся. И он был прав… все у меня получилось.