Пять ночей. Вампирские рассказки
Шрифт:
…секс не важен, да неужели… Мизерная часть меня была некоторое время свободна, пока остальное захлебывалось от восторга, упиваясь игрой в четыре руки… и два языка… Может, важен, чтобы вызвать что-то из подсознания, взломать парочку файлов и выволочь содержимое на свет Божий? В таком случае, для кого они это делают? Для себя? Ой, зря. Боюсь, Эркхам — последнее, о чем я сейчас думал. Ведь что ни напишешь на песке, придет волна, и песок снова станет гладким…
…Стоп. Перемотать. Последнее — это точно,
Хотя мне и казалось, что это длится часами, кончилось все быстро. Джиа почему-то не давала мне дотронуться до себя, крепко держала за руки и только прикасалась волосами и грудью, когда мы целовались. Это я-то — не считаю ее человеком? Я — не воспринимаю ее как женщину?.. То, что было сейчас во власти Калеба, превратилось в нестерпимый жар и пульсацию… результат богатой практики или чистый талант?.. В этом становилось больше мучения, чем удовольствия, и в какой-то момент я в припадке бессильной злости укусил ее за язык, и она ответила тем же. Я кончил от вкуса крови. Вот так все просто.
Когда стены стали на место, я ощутил поцелуй в обе щеки одновременно. Потом увидел их лица перед собой, такие похожие, будто в глазах все еще двоилось. И вспомнил.
— Глаз, — прошептал я.
— Что? Что, Уильям?
— У Эркхам… у нее… был всего один глаз… во лбу. А потом он превратился в рот… и она сказала…
— Что она сказала?
— «Тебя не оставят».
Калеб снова уронил на меня голову, прижимая ладонь ко лбу, Джиа уткнулась в его волосы, так, что мне был виден только один блестящий глаз. Я зажмурился, чтобы не видеть, слишком это казалось сопоставимым и страшным.
— Это что-то значит? — спросил я все еще шепотом.
Тишина.
— Кейли.
— Что, Уильям?
— Скажи мне.
Он медленно приподнялся, упираясь руками в кровать и смотря вниз — не на меня.
— Эркхам… — произнес он наконец. Джиа вздрогнула.
— Эркхам… она просто… а, черт, она предсказывает смерть. И она не ошибается. Никогда.
— Чью смерть?
— Не знаю.
Удивительно. Сон приснился мне — значит, умру, скорее всего, я. Можно понять, почему мне об этом не сообщают. Но об этом как-то не думалось, я видел их испуг и мог думать об одном — неужели это из-за меня? Они что, боятся за меня?
— Со мной ничего не случится.
Они переглянулись, и это был взгляд родителей над головой умирающего ребенка, который строит планы на следующее Рождество. Какие мы оптимисты…
— Ничего не будет, — повторил я. — Я не верю ни в какие предсказания, и в сны не верю.
Джиа вздохнула, потом сказала:
— Надеюсь, что мысль материальна. Но поскольку видение тебе было в нашем доме, то все мы можем быть в опасности.
В опасности.
И тут я вспомнил такое,
Идиот. Идиот. Чертов тупой придурок!!!
Никогда еще я так быстро не собирался. В глазах от напряжения стало мутно, как сквозь немытое стекло, я на секунду остановился и увидел только две пары темных глаз — не поймешь какие чьи; две смутные тени, сидящие обнявшись на кровати.
— Уильям, ты куда?
— Последнее дело. Очень важное.
— Хочешь, мы с тобой? — сказал Калеб, и я видел, что он серьезно. Только не это. Не хватало.
— Нет, нет. Я сам. Дождитесь меня, хорошо?
— Куда мы денемся. Мы вечны.
Я склонился к постели и поцеловал их по очереди. Впервые. Полноценно.
Это стучало в моих мозгах как метроном, пока я несся по улице, забыв про все достижения цивилизации, включая такси.
Мы вечны. Мы вечны. Мы вечны.
Господи, пожалуйста, пусть так и будет.
Я уже подбегал к ступенькам, когда снова зазвонил мой распроклятый телефон. Не помню, когда и включил его. Как в сказке, высветился номер Джейсона — я не ждал, но в этом что-то было от моего сна.
— Уилл, — произнес Джейсон.
Только через секунду до меня дошло, что он стоит позади меня. Я резко обернулся.
Темнело, но я прекрасно его видел. Он не был ранен, не казался напуганным или в депрессии: старательно прилизан и затянут в традиционный «нормановский» хвост, его обычная одежда, совмещающая признаки яппи и мачо-хантера. Дела обстояли куда хуже — он выглядел как никогда психопатично. Не знаю, по чему я это определил — может, по тому, как он смотрел на меня, ведь Джейсон Девенпорт, мой друг, никогда так на меня не смотрел. Так может смотреть только Первый из Семи, да и то — на вампира. Но я же не вампир. Мне лучше знать.
— Джейсон.
Он не спешил приближаться ко мне, как и Халли. Наверное, так же настороженно смотрит собака на своего щенка, весь день тершегося среди волчат. Как только я его увидел, мне сразу расхотелось спрашивать, как он посмел устроить несанкционированную бойню, и кем он себя возомнил, что переступает через отвоеванный с таким трудом закон, как через нелепую условность.
— Халли сказала, что ты вел себя странно, — сказал он и обошел меня, на ступеньки, чтобы оказаться выше. — Но я не поверил. Поэтому я взял на себя право вскрыть твое письмо, хотя указанный тобой срок истекает только завтра.
Мое сердце упало. Вниз, вниз, вниз, с быстротой теннисного мячика, брошенного со склона. О нет.
И вдруг, пока я пытался собраться, Джейсон сделал невероятную вещь — сошел и положил руки мне на плечи и притянул к себе, классически и очень по-ковбойски. Этакое благословение старшего брата — это при том, что он младше на два месяца.
— У меня нет слов, чтобы выразить, как я тобой горжусь.
Я смотрел на него, внутренне надеясь, что мои истинные чувства не отражены на лице в полной мере.