Пять новелл для принцессы книга 7
Шрифт:
Он отогнал воспоминание. Он уехал из столицы, чтобы отвлечься от службы и ничто не должно его беспокоить.
Он бродил по берегу пока сумерки не начали стирать границу песка и воды, сходил за подаренными дровами и развел костер. Действительно, вечер у костра - лучший отдых. Он любовался огнем просто так.
Он любил смотреть в огонь, но дома у очага сновала мать или сестра, отправляя его за недостающими продуктами, или заводя разговоры о глупостях, а порой намекая, что его служба королеве - сомнительное занятие. Через короткое время ему было не до огня в очаге,
Пора подумать о женитьбе. От такой мысли становилось не по себе. Мейхил не желал обычного течения жизни, как дворцовый служащий. Он думал о возможной супруге только потому, что это был повод уйти из семьи, а это, пожалуй, не честно. И не было такой на примете, чтобы ради нее поменять свою жизнь.
Он прогнал эти мысли и всмотрелся в огонь. И в пламени костра сами собой проступили уже знакомые навязчивые черты. Мейхил залюбовался ими, представляя, как от ветра колышутся светлые локоны. Глаза смотрели на него, она не отводила их. И у него внутри возник поток слов.
– Зачем ты ведешь эту жизнь? Какая нужда привела тебя в город? Зачем? И откуда королева знает тебя? А ты знаешь королеву. И пристало ли девушке или женщине облекаться в грубые одежды, выдавая себя за мужчину. Странная, очень странная.
– Спасибо, что зажег огонь, дружище.
Мейхил оказался снова на берегу, плен красивого лица отпустил его. Недалеко стоял низенький человек, при свете костра он походил на бродягу.
– Меня отнесло течением от берега, стемнело быстро, и я мог остаться в море до утра, если бы не твой огонь. Удружил, - говорил он с доброй улыбкой.
– Я не зажигал огня, чтобы кого-то позвать с моря. Я отдыхаю.
– Можно, я погреюсь. Продрог, - попросил маленький человек.
– Прости, если отвлек тебя от размышлений. Ты что-то говорил, когда я приблизился, я подумал, что ты ко мне обращаешься. Судя по твоему взгляду, ты меня не видел. Видимо мысли твои были далеки от этих мест. Вечер хорош. Устал.
Он присел, не дожидаясь приглашения. Мейхил заговорил, наконец, не смущаясь пришельца с моря.
– Я думал о девушке, - сказал он.
– Я видел в огне ее лицо. Это с ней я разговаривал, а думал, что молчу.
– Она красива?
– Да. Я бы счел ее красивой. У нее приятный овал лица. Волосы очень светлые, у наших женщин не бывает таких, и они лежат кольцами. Но у нее суровый взгляд, и характер как у разбойника.
– Ха-ха-ха, - засмеялся человек.
– Прямо дева из чуда при Гирте.
– Что? Откуда?
– Неужели не слышал о такой? По твоим словам будто бы та красавица. В твоем возрасте все молодые люди, выбирая невест, представляют себе образ из легенды.
– Я не знаю этой легенды, - признался Мейхил.
– Расскажи мне ее, я не хочу больше думать о той девушке. Расскажи мне про другую, я охотней ее стану представлять.
– А твоя чем тебе не угодила? Или повздорили?
– Она - преступница. Она в тюрьме теперь.
– Да, ну! Так почему ты ее представляешь?
– Она красивая. Да о чем я действительно говорю! Я устал и брежу. Рассказывай свою историю, -
– И верно. История, - согласился человек.
– Добрая история. Раз поспорили поклонники владыки с поклонниками владычицы, кто из покровителей больше заботиться о своих подданный. Спор был глупый, однако такие-то споры доводят до драки. И они подрались! Самым позорным образом. Ха-ха-ха! А через ту местность, там текла речка и стояла деревушка Гирта, проходил не то путник, не то странник.
– Так путник или странник? Если путник, то твоя история может оказаться правдой, а если ты станешь утверждать, что там проходил странник, то уж наверняка - сказочка детская.
– Стало быть, в странников ты не веришь. Пусть будет путник. Простой прохожий. Путешественник.
– Эх, не люблю я бродяг, - перебил его Мейхил.
– Да не бродяга, слова не даешь выговорить. Тот был невысокий, какой был - никто не помнит, говорят, носил сапожищи высоченные.
– Значит, это был разбойник.
– Что ты прицепился к слову. Успокойся, его побили, быть может, это тебя утешит.
– Да, утешит. Эта обещала побить моих солдат. Вот нахалка.
– Значит, так!
– прикрикнул человек, чем заставил Мейхила замолчать.
– Они его взяли в плен, другие отбили, а потом разобрались, что он чужой, пришлый.
– Точно. Только разбираться никто не стал. А я мог.
– Да ничего ты тогда не мог, ты еще не родился. Тому уж два столетия минуло. Умолкни, а то уйду.
– Продолжай. Буду слушать, - согласился Мейхил.
– И попросили они у чужака совета. А тот говорит, мол, когда увидите самый прекрасный рассвет, то обязательно запомните, какие краски в нем будут. Ведь известно, что у владычицы одеяние как лиловое сияние, а у владыки от черноты - до синего и в голубой. Каких цветов больше - таков и ответ. Ждали они долго, кто говорит десять лет, кто и больше говорит. И уже город выстроили, собрали армии, уступать друг другу никак не хотели. Устали ждать и назначили день битвы. Собрались по две стороны большого поля. А одной армией, тех, кто поклонялся владыке, командовал сам Мелион - большой воин.
– Старик Мелион! Тот, что служит нашему королю? Вот уж не подумал бы, что он мог армией командовать.
– Так ты знаешь Мелиона? Ведь ты мог бы у него все узнать.
– Он не любит таких, как я. Я служу королеве.
– Не повезло тебе. Эх, выходит, меня будешь дальше слушать.
– Буду.
– И они уже двинуться друг на друга собирались. Но возникла заминка и будто бы к Мелиону пришла сама дева. Красавица. Одета скромненько, в мужское, как солдат. Низенькая. И заявила она, что битвы не будет. А соперники упрямы, того и глади станут биться. И она приказал им ждать рассвет. Обещанный рассвет. И распахнулось небо такими красками, что забыли спорщики, где они находятся. И в сиянии стояла фигура то ли воин, то ли дева и краски все лиловые с синим. Будто бы от солнечного света та пришелица преобразилась в красивейшую из женских созданий. Чудо, что тут скажешь. Сошлись армии и помирились.