Пять сетов
Шрифт:
Судья колеблется. Взглядом как бы вопрошает всех, игроков и толпу.
— Переиграем! — настаивает Жан.
Движение на скамьях трибун. Некоторые зрители протестуют, желая закрепить выигрыш за Гренье. Другие стоят за благородство в игре. Зрители сильно разочарованы. Чтобы такой сет и кончился таким образом! Никто не видел эту ошибку, никто не обратил на нее внимания.
В решении судьи чувствуется предвзятость. Толпа освистывает судью. Последний объявляет:
— По просьбе господина Жана Гренье мяч
Со скамей раздается как бы крик облегчения:
— Господин Рейнольд, будьте любезны вернуться на свое место!
Молчание.
Рейнольд медленно повинуется.
Становится для подачи.
И раз за разом — он не согласен, не может допустить, чтобы ему делали «подарок» — посылает оба мяча, один в левый, другой — в правый угол площадки и в буре выкриков, невозмутимый, направляется прямо к Жану и вместе с ним — к выходу, ведущему на отдых.
— Игра и партия господина Жана Гренье со счетом 8:6! Счет сетов 2:1. Ведет Жан Гренье! — объявляет судья.
Молчаливо, бок о бок, Жан и Рейнольд исчезают. Зеленое полотнище опускается за ними.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Буря выкриков сопровождает их уход.
Крики слышны даже в раздевалке, где каждого из них поджидает массажист. Они растягиваются на столе для массажа. Отдых. И здесь каждое мгновение на счету.
— Ноги, Лонлас!
Своими чудодейственными руками Лонлас прохаживается по мускулам Жана. Он нащупывает затвердения, узлы мышц, места, где скопились токсины.
Жану необходимо новое усилие воли, чтобы расслабиться, демобилизоваться, не теряя способности вскоре, через мгновение, снова собраться, потому что перерыв — очень короткий... Такой короткий!
— Не сопротивляйтесь,— предлагает массажист.
Есть. Плечи, теперь правую руку; не надо, чтобы под нажимом пальцев образовалась травма: разгоряченные мышцы так уязвимы.
Под влиянием неотступно преследующей его мысли Жан приподымается.
— Нет, не двигайтесь! Что вы хотите?
Жан молчит. Снова послушно ложится, еще раз отдает себя в руки Лонласа. А между тем он страстно хочет все узнать. — Где Рафаэль?
— Он придет.
— Я хочу его видеть.
— Несомненно, сейчас явится.
Он должен был находиться здесь, Рафаэль. Он прекрасно знает, то его игрок нуждается в нем. Он не может не прийти. Разве что... — Вам что-нибудь нужно? — Нет, ничего. — Замечательный, этот последний сет! — Он — орешек,— говорит Жан, думая о Рейнольде. — Вы справитесь с ним! Жан разражается лихорадочной яростной вспышкой:
— Да. Справлюсь! Даже не будь этого зашага, я бы справился с ним!
— Мне это хорошо известно,— говорит Лонлас.— Все это знают.
И правда! Все верят в него. Все, даже мальчишки и женщины, которые пришли сюда впервые, и даже все те, кто попросту только читает газеты. Он не разочарует их.
— Я справлюсь с ним! — повторяет он.
— Так доверьтесь мне, не пытайтесь вставать!
В самом деле, Жан снова сделал попытку привстать. Наступает глубокое молчание. Ловкие руки Лонласа обжигают все тело Жана. Удивительна эта чувствительность тела, даже самой кожи!
— Можно войти?
Какой-то шум у двери.
— Нет!— отвечает Лонлас.
— Да! — говорит Жан.
— Хозяин запретил...
— Хозяин? Какой хозяин?
Злоба вспыхивает в Жане при мысли, что так называют Рафаэля.
— Мы хотим поздравить Гренье! Мы хотим ему сказать...— раздаются голоса.
— Никого не пущу!.. Никого!— сопротивляясь вторжению, повторяет Лонлас.
Верно, не надо никого. Но все же надо бы узнать от кого-нибудь, что с Женевьевой.
— Кто тут?— спрашивает Жан.
— Массан... Грегуар... Женисье...
Это все игроки в теннис. Жан окликает одного:
— Массан!
— Да, Гренье! — через приоткрытую дверь отзывается Массан.
— Что приключилось с Перро?
— Во время первого сета с Ван Оостен она упала...
— Что с ней?
— Не знаю. Мы были на трибуне, смотрели твою игру... Я слышал— ее отвели на перевязочный... Чертовская игра, Гренье!
— Постарайся что-нибудь разузнать!
— Относительно Женевьевы Перро? Мы ходили к ней. Нас не впустили. Рафаэль с ней.
Рафаэль! Везде и всегда этот Рафаэль!
— Пойди скажи ты ему, этому Рафаэлю, что я хочу его видеть еще до конца перерыва. Так надо.
— Безусловно! Ему следовало бы находиться здесь!
— Быть может, она получила серьезное повреждение?
— Упала. Подумаешь, ей не впервые падать! Конечно, досадно из-за финала...
— Пошевеливайся, черт возьми!
— Не расстраивайся, Жан! Мы рассчитываем на тебя. Мы доверяем тебе. Ты выиграешь у Рейнольда!..
— Попробую. Иди... И, ради бога, поживее!
Снова руки Лонласа и неотступная тревога. И бешеная злоба от сознания, что Рафаэль там, возле нее, в то время как он прикован здесь.
— Расслабьтесь!
Только бы Рафаэль пришел до начала игры! Необходимо знать. Остается сет, быть может, два... Надо подвести итог всей встрече. Рейнольд силен. Разница между ними, когда не вмешивается злосчастный рок, лишь в том, что у одного из них большая воля к победе. Жан выиграл два сета из трех. Достаточно теперь, чтобы он выиграл еще один. Надо бы взять четвертый. Он может это. Он отдаст этому все, на что только способен. Прижмет американца к стенке. Выбьет его из колеи. Уничтожит. Жану необходим этот сет, чтобы все было кончено, чтобы не было пятого, чтобы Женевьева не поехала одна — одна с Рафаэлем — в Австралию.