Пятая планета

Вавикин Виталий

– А мне плевать! – Полин снова замахнулась веником. Шакал поджал хвост и кружил возле коляски, словно готовясь к прыжку. Плач ребенка стал громче, надрывнее. – Флавин! – закричала Полин. – Флавин, пусть твой друг уйдет и заберет свою собаку! Флавин! – ее голос сорвался. Шакал зарычал, сжался в пружину и прыгнул на Полин. Его передние лапы ударили ее в грудь, сбили с ног. Полин упала на спину, ударилась головой. Шакал прижал ее к полу, заглянул в глаза, машинально продолжая рычать.

– Иногда это тело становится очень сложно контролировать, – услышала Полин его голос. Струйка слюны вытекла из пасти шакала, упала ей на щеку. – Это зверь. Понимаешь? А зверя не нужно будить.

Даже если им управляет номмо. Он все равно может вырваться.

– Номмо? – Полин жадно хватала ртом воздух. – Так вы первородный? Вы тот, о ком рассказывали Флавин и Габу? Но… – она хотела сказать что-то еще, но мысли поплыли куда-то вдаль, прочь. Полин даже не поняла, что потеряла сознание. Глаза закрылись на мгновение, а затем она уже поняла, что лежит на диване. Синглар и Флавин сидят за столом и пьют кофе. Ребенок сидит на кровати. Шакал перед ним на полу. Ребенок и шакал смотрят друг на друга. Ребенок улыбается, и, кажется, что шакал улыбается тоже. – Так это… это… – Полин громко сглотнула. – Флавин? Это что… – она вспомнила рассказы Габу об отце ребенка. Вспомнила рассказы о малани. Вспомнила, и ей показалось, что она сейчас снова потеряет сознание.

– Не волнуйся, – шакал повернулся к ней. Желтые глаза вспыхнули. – Когда был зачат этот ребенок, у меня было другое тело.

– Это, правда? – Полин повернулась к Флавину. – То, что эта псина… этот… то что он сейчас сказал?

– А что он сказал?

– Что раньше у него было другое тело.

– И не одно, – добавил шакал.

– Флавин?

– Думаю, да, – сказал Флавин, морщась от горячего кофе, обжигающего губы. – Надеюсь, что да.

– Я тоже… надеюсь… – Полин снова шумно сглотнула. Флавин предложил кофе. Она села за стол. Все казалось нереальным, неестественным. Где-то далеко рассмеялся ребенок. Ребенок номмо. Ребенок первородного. Ребенок, которого не должно было быть в этом мире. В этом сером и скучном мире.

– Не волнуйся, мы скоро уйдем, – сказал ей шакал. Полин кивнула, посмотрела на ребенка, на Флавина, на шакала.

– Твой кофе, – Синглар по-хозяйски подвинул ей чашку. Полин снова кивнула, сделала несколько спешных глотков, обожгла губы, поморщилась. Флавин обернулся, посмотрел на настенные часы за своей спиной. Полин проследила за его взглядом. Был почти полдень. Безликий полдень еще одного безликого дня.

– Скоро Габу придет на обед, – сказал Флавин. Синглар кивнул. Полин тоже зачем-то кивнула, сделала еще несколько глотков кофе. На этот раз осторожно, бережно, стараясь не обжечься. Снова послышался смех ребенка. Шакал подпрыгнул, описал в воздухе причудливый пируэт и ловко приземлился на лапы. Девочка на кровати неуклюже захлопала в ладоши. Шакал снова подпрыгнул. Полин отвернулась, посмотрела за окно. Где-то там был ее мир. Ее скучный, бессмысленный мир. Одинаковый, однообразный.

– А вот и я, – сказала Габу, открыв входную дверь своим ключом. Она поздоровалась с Полин, потрепала своего ребенка за щеку и пошла мыть руки. – Останешься с нами на обед? – предложила она Полин. Полин кивнула. Габу улыбнулась, начала разогревать приготовленную еще день назад пищу. – Кажется, вечером пойдет дождь…

– Можешь не притворяться, – тихо сказала ей Полин. – Я все знаю.

– Знаешь что? – Габу растерянно хлопнула глазами.

– Что вы уйдете сегодня.

– Уйдем? – Габу посмотрела на Флавина, на Синглара. – Интересно, кто это так решил?!

– Думаю, он, – Полин указала взглядом на притихшего шакала.

– Он? – Габу долго смотрела на него, затем тихо выругалась, ушла в спальню. Оставленная на плите еда пригорела.

– Я выключу, – сказала Полин, хотя никто кроме нее и не собирался

этого делать. Молчание угнетало. Серое, громоздкое молчание, как и весь мир за окном. – Кто-нибудь будет суп? – спросила Полин. Флавин и Синглар отрицательно покачали головой.

– А я похлебаю, пожалуй, – сказал ей шакал. Она налила ему суп в тарелку, поколебалась мгновение, затем поставила тарелку на пол. Он подбежал к еде, негромко зарычал, заставляя ее отойти и начал жадно лакать. «И это первородный?» – подумала она, увидев, как он ест.

– Это всего лишь шакал, – услышала она голос в своей голове. – Первородному не нужна еда. Но это тело… Иногда противостоять его инстинктам и потребностям становится очень сложно.

– Понятно, – Полин кивнула, посмотрела на ребенка. Из спальни вышла Габу. Она переоделась в джинсы и кофту. В руках у нее была небольшая сумка, которую она брала на прогулку с дочерью.

– Я взяла только то, что пригодится ребенку, – сказала Габу. Шакал одобрительно клацнул зубами, вылизал пустую тарелку. Флавин и Синглар поднялись из-за стола. Никто не замечал Полин, словно ее и не было здесь. Они просто уходили. От нее, из этой квартиры, из этого мира.

– Можно мне с вами? – спросила Полин. Габу остановилась. Флавин и Синглар уже вышли за дверь. Замыкавший процессию шакал завертелся на месте, пытаясь поймать надоевшую блоху. – Я не буду обузой, – Полин заглянула Габу в глаза. – Пожалуйста. Я не смогу здесь без вас. Уже не смогу. – Она подумала, что все эти уговоры бесполезны и подавила подступившие к глазам слезы. – Пожалуйста, – сказала Полин, обращаясь теперь только к шакалу.

– А пусть идет, – сказал он и недовольно зарычал, так и не сумев избавиться от блохи. – Никогда больше не буду вселяться в тела животных. Никогда! – он хрипло тявкнул несколько раз и побежал по лестнице вниз, клацая когтями о бетонные ступени. Они вышли из дома.

– Не хочешь проститься с отцом? – спросила Габу. Полин задумалась, затем спешно качнула головой.

– Снова ночевала у сестры?

– Угу.

– Тогда понятно, – Габу улыбнулась. – Хочешь понести ребенка?

– Хочу, – Полин улыбнулась в ответ. Серая толпа подхватила их, понесла куда-то прочь из этого бесконечного города. – Когда я была маленькой, мне казалось, что у этого города нет конца, что весь мир и есть этот город, – сказала Полин, надеясь, что Габу слышит ее. – А потом я встретила тебя и Флавина. Познакомилась с вашей дочерью. Узнала ваши истории… – они свернули в серую подворотню. Знакомую подворотню. – И все изменилось, – растерянно сказала Полин, огляделась по сторонам, борясь с охватившим ее чувством дежа вю. Серый мир остался где-то далеко, в прошлом. Или будущем. – Такое чувство, что я здесь уже была, – сказала Полин, увидела дверь, увидела струившийся из-под нее туман, вздрогнула. – Здесь был еще старик, – сказала она.

– Старик? – Габу растерянно огляделась по сторонам. – Когда?

– Я не помню, – Полин увидела, что дверь в стене начинает открываться, попятилась назад. Тумана стало больше. Он заполнял подворотню, скрывал выбоины в асфальте, лужи, мусор. Полин показалось, что сейчас она снова потеряет сознание. Если из двери выйдет старик в рыбацком плаще, то точно потеряет. – Возьми, пожалуйста, ребенка, – попросила она Габу.

– Хочешь остаться?

– Нет, просто… – Полин замерла, увидев на пороге окутанный туманом силуэт, решив, что это тот самый старик, которого она видела когда-то здесь, но не помнит. Старик, который был стар и немощен. Старик, который пугал ее. Или же это были дверь и туман? Или же все вместе? Силуэт в дверном проеме вздрогнул, перешагнул через порог. Девушка. Полин шумно выдохнула.