Пятая женщина
Шрифт:
Они жили в дешевой гостинице рядом с Кампо дей Фиори. Снимали две комнаты, а прямо над ними на крыше была терраса с прекрасным видом на город. Здесь они по утрам пили кофе и обсуждали свои планы на день. Обсуждение всегда проходило мирно. Что им нужно посмотреть, отец решил заранее. Валландер иногда беспокоился, что он планирует слишком много, не рассчитывает своих сил, и присматривался к отцу, боясь обнаружить признаки рассеянности или забывчивости. Они оба знали, что болезнь не ушла, лишь ненадолго затаилась. Странный недуг, носивший название «болезнь Альцгеймера». Но всю эту счастливую неделю, всю поездку, отец был в отличном расположении духа. К горлу Валландера подкатил комок: путешествие уже принадлежало прошлому, осталось позади, теперь о нем можно только вспоминать. Другого раза не будет. Никогда больше они не поедут
Во время поездки они пережили мгновения настоящей близости. Едва ли не первые за последние сорок лет. Валландер вспомнил о своем открытии: оказывается, они с отцом очень похожи, гораздо больше, чем он думал. Например, оба они — «жаворонки». Узнав, что завтрак в гостинице накрывают в семь часов, отец начал возмущаться. Взяв с собой Валландера, он спустился к портье и, перемежая южно-шведскую речь какими-то английскими, немецкими словами и несвязными фразами из итальянского разговорника, объяснил, что хочет breakfast presto, а не tardi. Ни в коем случае не tardi! Зачем-то, говоря о необходимости завтракать на час раньше, не позднее шести утра, и угрожая, в случае отказа, переехать в другую гостиницу, отец несколько раз сказал: «passagio a livello». Услышав это, портье посмотрел на него удивленно, но с уважением.
Конечно, им перенесли завтрак на шесть часов. Позже Валландер поинтересовался в словаре, что означает «passagio a livello», оказалось: «железнодорожный переезд». Видимо, отец спутал это выражение с каким-то похожим. С каким, Валландер так и не понял, а у отца спрашивать не стал.
Валландер прислушался к шуму дождя. Путешествие в Рим, одна-единственная неделя, осталось в памяти чередой многочисленных и разнообразных впечатлений. Отец не только твердо знал, во сколько ему нужно завтракать, столь же непоколебим и последователен он был в желании показать сыну город, и сам решал, куда стоит пойти. Он планировал маршруты прогулок, и Валландер понял, что отец всю жизнь готовился к этому путешествию. Оно было для него посещением святынь, паломничеством, в котором Валландер удостоился чести его сопровождать. Присутствие Курта входило в отцовский план, ему отводилась роль неназойливого, но надежного спутника. Валландер так никогда до конца и не понял тайного смысла этой поездки. Складывалось впечатление, что отец ездил в Рим увидеть нечто, внутренне уже понятое и пережитое им.
На третий день они посетили Сикстинскую Капеллу. Почти час отец разглядывал потолок, расписанный Микеланджело. Со стороны он был похож на старика, возносящего к небу безмолвную молитву. Сам Валландер довольно быстро устал стоять, задрав голову вверх. Конечно, роспись прекрасна. Но отец, казалось, видел нечто иное. В голове Валландера мелькнула кощунственная мысль: уж не пытается ли отец в огромной фреске на потолке найти изображение глухаря или закат солнца? Однако он тут же устыдился своего предположения. Было очевидно, что отец, который сам был весьма посредственным художником, разглядывает творение великого мастера с восхищенным благоговением.
Валландер открыл глаза. Дождь продолжал барабанить по стеклу.
В тот же вечер, их третий вечер в Риме, у Валландера появилось чувство, что отец втайне от него готовится к исполнению какого-то намеченного плана. Он не мог объяснить, откуда это чувство взялось. Они поужинали в ресторане на Виа Венето, по мнению Валландера, чересчур дорогом, но отец настоял на своем: ведь они в первый и последний раз вместе выбрались в Рим. А значит, надо не экономить, а есть как следует. Домой шли не спеша. Вечер был теплым, по улицам гуляли люди, и отец всю дорогу рассказывал Валландеру о фреске в Сикстинской Капелле. За разговорами они заблудились, но потом все же нашли свою гостиницу. Бунт по поводу завтрака снискал отцу уважение гостиничного персонала, и ключи от комнат им выдали с вежливыми поклонами. В коридоре они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись. Валландер лег и стал слушать звуки, доносившиеся с улицы. Может, он думал о Байбе, а может, просто засыпал.
Вдруг сон его как рукой сняло. Он почувствовал смутное беспокойство. Надев халат, Валландер спустился к портье. Кругом все спали. Ночной портье, убавив звук, смотрел в задней комнате маленький телевизор. Валландер купил у него бутылку минеральной воды. Портье был молодым человеком, днем изучал теологию, а ночью подрабатывал в гостинице. Об этом Валландер узнал в первый же вечер, покупая у него минералку. У портье были черные волнистые волосы, звали его Марио. Он родился в Падуе и прекрасно говорил по-английски. Стоя с бутылкой в руках, Валландер вдруг, как бы со стороны, услышал, что просит портье подняться к нему в номер и сообщить, если отец ночью спустится вниз или уйдет куда-нибудь из гостиницы. Портье выслушал его, и было трудно понять, удивила его эта просьба, или за время работы в гостинице он успел привыкнуть к самым необычным ночным пожеланиям гостей. Он кивнул, и пообещал тут же подняться и постучать в дверь тридцать второго номера, если отец господина Валландера выйдет из отеля.
Это случилось на шестую ночь. В тот день они побродили по Форуму, побывали в галерее Дориа-Памфили. Вечером прошли по темным подземным переходам от виллы Боргезе до лестницы на Пьяцца ди Спанья, потом поужинали в ресторане, где им принесли счет, от которого у Валландера глаза полезли на лоб. Это был один из последних вечеров в Риме, оба — отец и сын — были им очень довольны, путешествие подходило к концу, и ничто уже не могло омрачить их впечатлений. Отец Валландера был все так же энергичен и неутомим. Они гуляли по городу, зашли в какое-то кафе, выпили кофе и по стаканчику граппы. Вечер был теплым, как, впрочем, и все предыдущие вечера этой сентябрьской недели. В гостинице они получили ключи, разошлись по своим комнатам, и Валландер уснул, едва успев добраться до подушки.
Стук раздался в половине второго. Спросонья Валландер не мог понять, где находится. Наконец он все же отпер дверь, увидел портье, и тот на безупречном английском объяснил, что отец синьора Валландера недавно вышел из гостиницы. Валландер в спешке стал натягивать на себя одежду. Выбежав из гостиницы, он увидел на другой стороне улицы отца, который решительным шагом направлялся куда-то. Валландер пошел за ним, держась на некотором расстоянии и размышляя о том, что ему впервые в жизни приходится следить за собственным отцом, а также о том, что опасения его оказались ненапрасными. Вначале он терялся в догадках по поводу намерений отца. Потом улицы стали сужаться, и Валландер понял, что они приближаются к Пьяцца ди Спанья. Отец не замечал его. И вот на глазах удивленного Валландера теплой римской ночью его отец начал подниматься по многочисленным ступеням лестницы на самый верх, туда, где стояла двуглавая церковь. Там он сел, сразу превратившись в маленькую черную точку. Валландер притаился в темноте. Отец оставался наверху около часа. Потом спустился вниз. Валландер продолжал потихоньку идти следом за ним: никогда еще ему не приходилось выполнять такое странное задание. Они дошли до фонтана Треви, но отец не стал бросать через плечо монетку — он просто стоял и смотрел на воду, бурлившую в огромном фонтане. Свет фонаря падал на его лицо, и Валландеру показалось, что он видит блеск в глазах старика.
Потом они вернулись в гостиницу. На следующий день самолет компании «Алиталия» уже нес их в Копенгаген. Отец опять выбрал место у окошка, а Валландер, взглянув на свои руки, обнаружил, что они загорели. На пароме, идущем в Лимхамн, Валландер, наконец, спросил у отца, доволен ли он поездкой. Тот, кивнув, пробурчал что-то. Пришлось Валландеру удовлетвориться таким ответом.
Гертруда встретила их в Лимхамне с машиной. Они высадили Валландера в Истаде, и когда вечером он позвонил, чтобы узнать, все ли в порядке, Гертруда сказала, что отец уже в ателье и рисует свой любимый сюжет: закат солнца в безветренный вечер.
Валландер встал и пошел на кухню. Половина шестого. Пора варить кофе. Зачем отец выходил ночью? Почему сидел там, на лестнице? Что блеснуло в его глазах потом, у фонтана?
Он не знал ответа на эти вопросы. На какое-то мгновение перед ним приоткрылся внутренний мир отца. И Валландер оказался достаточно умен, чтобы вовремя остановиться, не переходя невидимую грань. Он никогда не спросит отца про ту одинокую прогулку по ночному Риму.
Пока варился кофе, Валландер пошел в ванную. Взглянув в зеркало, он с удовольствием отметил, что посвежел и помолодел за время отпуска. Волосы выгорели на солнце. Благодаря спагетти он, правда, немного поправился. Но на весы решил не вставать. Он отлично отдохнул. А остальное неважно. Хорошо, что поездка состоялась.