Пятьдесят три письма моему любимому
Шрифт:
– Прости, Трой. – Я с силой нажала кнопку на ручке. – Но мой список клиентов переполнен.
Долгая пауза.
– Правильно ли я понял, – голос в трубке стал стальным, – что ты отказываешься со мной работать?
– Я… Хм-м… – Я крутила в пальцах телефонный шнур, изо всех сил желая, чтобы связь прервалась.
– Ясно.
Связь прервалась.
Я с усилием разжала руку, сжимающую трубку.
Это было просто. Я еще раз взглянула на телефон.
Слишком уж просто.
Спустя час
– Что… Что ты тут делаешь?
– Пришел к тебе, не так ли? – Прислонившись к двери, он скрестил руки на груди и уставился на меня в упор изучающим взглядом.
– Ты о чем?
– Единственная причина, по которой ты отказалась со мной работать, та, что ты боишься. – Он сделал пару шагов в мою сторону.
– Это просто смешно! – Я возблагодарила того, кто придумал делать кресла на колесиках.
– Чушь! – Его руки ударили по столу.
Я стиснула края папки, которую держала в руках.
– Шейда, поцелуй меня. – Его голос был густым, как медленно текущий сироп. – Это просто не может быть так прекрасно, как я себе представляю. Я уйду отсюда, и мы оба будем свободны.
Он наклонился вперед, расставив руки во всю ширину стола. Я увидела на его бицепсах одинаковые татуировки. Темно-синие витки колючей проволоки выглядели как короны из шипов. Я была готова поспорить, что он никогда в жизни ничего не приносил в жертву. Невзирая на крест, висящий на шее. Нахмурившись, я взглянула ему в глаза.
Большая ошибка.
Так вот что это такое, когда тебя засасывает в крутящийся водоворот торнадо. В один момент меня закружило в невозможно темном кольце вокруг ярко-голубых зрачков, а в следующий – все померкло в затеплившейся чувственности его губ.
Сколько ударов сердца нужно, чтобы пересечь расстояние в тридцать сантиметров? Сжать это напряженное, гудящее, покалывающее поле между нами?
Он ждал, не шевелясь и не дыша.
Я, не думая ни о чем, двигалась.
Что угодно, лишь бы избавиться от этой безумной, мощной тяги, существующей между нами.
Первое касание наших губ – я думала, оно будет как ярко-белый удар тока, но нет. Оно оказалось мягким, легким и очень-очень тихим.
«Ха! – возрадовалась я. – Я могу это сделать. Могу разорвать заклятье».
Моя радость продолжалась секунды две. Пока его руки не дотянулись до меня, не обхватили мое лицо. И он не поцеловал меня в ответ.
И вся эта пляшущая, обманная, затаившаяся в ожидании энергия не взорвалась. Она проникла мне в кровь, захлестнула меня изнутри. Я отпрянула, но он не отпускал меня, удерживая на месте, пока его губы прижимались к моим. Жаркое, дикое счастье пузырилось в моих венах, пока он влек меня сквозь этот головокружительный ураган. Мои пальцы едва не выпустили папку, желая вцепиться ему в волосы и ощутить их упругость.
Но,
Мои глаза распахнулись.
– Спасибо. Это все, чего я хотел. – Он повернулся и вышел за дверь.
Через несколько минут я услышала в кабинете Боба его голос, спокойный и холодный, как лед. Он просил показать ему ту или иную недвижимость.
Господи. Я вертела на пальце обручальное кольцо до тех пор, пока кожа под ним не побелела. Как я могла? Как я могла, зная, что этими же губами он целовал Джейн? И Хизер. И Фелицию.
Мои глаза защипало от слез.
Что в этом Трое Хитгейте такого, что никак не отпускает меня?
4. Земля и небо
3 июля 1995 года
– Добро пожаловать домой, – обняла я Джейн. – Выглядишь потрясающе.
– Смотри, какой загар. – Она вытянула руки. – В Греции было чудесно!
– Да и тут неплохо. – Я огляделась вокруг.
Просторный бревенчатый дом, укрытый в потайной бухте на озере Бейс. Сквозь могучие сосны, растущие на берегу, посверкивала вода.
– Он принадлежал семье Мэтта в трех поколениях. Будет так здорово провести тут лето.
– А потом? – спросила я.
– А потом у меня столько дел! Нам надо будет найти жилье. Потом я начну его обставлять. О, и еще мама Мэтта хочет, чтобы я помогла ей с благотворительностью. Можешь себе представить? Я вся такая светская?
– У тебя отлично получится.
Это было правдой. Между нами всего четыре года разницы, но мы с Джейн словно из разных миров. Она любила гламур и блеск, ужины с влиятельными людьми, я же предпочитала тихие домашние вечера, простые ритуалы – уложить детей спать, разобрать свежевыстиранное белье, сварить ароматный домашний суп.
Мы обернулись на скрежет шин по гравию. К дому подъезжала машина. Силуэт водителя – узкая талия, широкие мускулистые плечи – невозможно было спутать ни с кем.
Я с силой втянула воздух. Прошло несколько недель. Кожа Троя потемнела, как будто он проводил время на солнце. Он направился к нам своей ленивой расслабленной походкой, затянутый в узкие джинсы и черную майку.
– Трой, тебе удалось! – Джейн бросила накрывать на стол и побежала к нему навстречу.
– Друзья? – она чмокнула его в щеку.
– Друзья, – ответил он.
Его глаза скользнули по длинному столу под дубом и замерли на мне.
– Мило, – сказал он, но смотрел при этом не на старинные лампы на столе, не на кувшины, в которых стояли яркие подсолнухи.
Он оглядел меня – от красного платка, подвязывающего волосы, до белого летнего платья и плетеных сандалий.
– Привет, Шейда!
– Трой. – Кивнув, я занялась сервировкой стола.
– О, прекрасно, – сказала Джейн, глядя на подъезжающий фургон. – Это Райан. Трой, давай зови всех. Мама, папа и Мэтт там, на кухне, с детьми Шейды.