Пятьдесят
Шрифт:
– Ты уйдешь, она нет, - вновь прозвучал страшный голос. – Хочешь её с собой?
– Да что тебе надо? Образина, твою мать! – закричал Клайв, в котором, от бессилия и непонимания, поднималась бешеная злость.
– Будешь бороться…старуха… Альтштау. Иди там на дорогу.
– Где - «там»?
– Альтштау.
– Ты хочешь, чтобы я боролся с тобой и пытался остановить?
– Да, так надо. Таково условие. Я должен заслужить жизнь, ты тоже. Я или ты.
– Кому это мы должны? – спросил Клайв, одновременно
– Есть Великий Хозяин. Таково единое решение. Освободивший меня только способен остановить.
– Я не понимаю, что ты сейчас сказал, - Клайв покачал головой.
– Понимаешь,… думай, я это уже говорил… не надо лукавить.
– Да пошел ты!
– Её вернуть? – Грюнфельд вдруг указал на Элейн. – Будешь с ней.
– Если я не соглашусь, получается, значит, я сам убью её?
– Да! – мертвец вроде как ухмыльнулся.
– Пару вопросов можно сначала? – Клайв настолько пришел в себя, что засунув пистолет за пояс, скрестил руки на груди.
Грюнфельд кивнул.
– Я должен пытаться остановить тебя?
– Да.
– Если я не сумею, то буду пятидесятым?
Снова кивок.
– Как я должен это сделать, если не могу причинить тебе никакого вреда.
– Думай. Я говорил….старуха.
– Хорошо. Ты убиваешь, чтобы вернуть себе жизнь? Ты убиваешь всех тех, с кем я знаком?
– Да.
– А если я не буду ни о ком думать? Твою мать, что я говорю – это невозможно! А если я, скажем, погибну на днях?
– Такого не будет….но это уже неважно…важно только в начале было.
– Зачем ты издеваешься над трупами, зачем эти цифры?
– «Шесть» станет последней, дальше считай сам. Мертвые люди мои, мне нужна вся их кровь. Её очень много внутри.
– А почему я понимаю тебя?
– Клайву вдруг пришла в голову неожиданная мысль. – Ты немец. Или в Аду учат говорить по-английски?! Говоришь ты хреново, но понятно.
– Я говорю по-человечески. Люди сами придумали языки, а разницы нет. Ты не слышишь, а чувствуешь слова. Я не могу еще говорить, потому что не могу еще дышать.
– Что ты будешь делать, когда полностью оживешь?
– Я стану свободнее, - в словах Грюнфельда вдруг появилась интонация - он произнес это так, как говорят о чем-то самом вожделенном.
– Не будешь! – Клайв усмехнулся. – Я принимаю твою игру, барон. Мне тоже нечего терять, так что давай, возвращай эту женщину.
– Хорошо! – еще раз повторил Грюнфельд. Похоже, что он был полностью удовлетворен.
В ту же секунду Элейн глубоко вздохнула и открыла глаза. Клайв помог ей подняться :
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Почему он стоит? – она покосилась на Грюнфельда.
– Мы разговаривали, - усмехнулся Берри. – Мне было сделано деловое предложение.
– Я не понимаю.
– Я должен…
– Уходите отсюда, -
И действительно, в ночной тишине они услышали, как где-то на улице , совсем недалеко от дома, раздались хлопки автомобильных дверей. Барон повернулся к ним спиной и, не говоря больше ни слова, пошел восвояси. Огонь, двигаясь вслед за ним вдоль стен, исчез, как только Грюнфельд миновал коридор, а Клайв с Элейн услышали его тяжелые шаги, поднимающиеся вверх по лестнице.
Глава 15. Восемь.
Раздавшийся звонок во входную дверь вернул обоих к действительности.
– Бежим! – сказал Клайв. – Теперь дверь должна открыться.
– Но зачем? – не поняла Элейн.
– Это наверняка полиция. Он же сказал, что много людей идет. Я думаю, что соседи вызвали ее, услышав мои выстрелы.
– Да уже много времени прошло, полиция давно бы приехала. А потом, что в этом плохого?
– Нам никто не поверит, - Клайв уже нащупал замок, и на этот раз ключ действительно повернулся легко. – Я потом сам поговорю с лейтенантом Борсом, а сейчас нас просто посадят в камеру до выяснения. Слишком много зацепок против нас, и особенно, меня.
Он осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу - улица за домом оказалась совершенно пуста. Держась за руки, они почти бегом пересекли двор и оказались возле небольшой калитки, в то время как звонки в доме становились все более и более требовательными. Город спал, и сейчас они были отлично слышны, несмотря на значительное расстояние.
– Здесь код, - прошептала Элейн, видя, как Клайв ищет в темноте замок, - не ключ. 6380.
– Я ничего не вижу, - ответил он, – сейчас подсвечу,…открой сама.
Берри вынул из кармана зажигалку, и вскоре они уже спокойно шли по улице, стараясь не привлекать ничьего внимания. Тут только Клайв заметил, что одежда Элейн совсем не приспособлена для прогулок при такой температуре. К ночи в Сиэтле похолодало, и сейчас сверху на них падал мелкий мокрый снег. Они уже довольно далеко удалились от дома, когда услышали вой полицейской сирены.
– Им никто не открыл, и сейчас будут вскрывать дверь, - сказал Клайв. – Вероятно, вызвали шерифа.
Элейн куталась в снятую им с себя куртку и дрожала.
– Что теперь делать?
– Тебе нельзя сейчас домой, будет много лишних вопросов. Поедем ко мне. Не боишься?
– Я теперь только с тобой ничего не боюсь… Почему он не убил нас?
– Мы оба попали в скверную историю. Я тебе после расскажу, в более пригодной для этого обстановке. Сейчас могу только сказать, что меня, образно говоря, заставляют играть в игру, участвовать в которой я не имею ни малейшего желания, но за отказ пришлось бы заплатить еще большую цену, и первой ставкой была твоя жизнь.