Пятнадцать суток за сундук мертвеца
Шрифт:
— Выключи фонарь, — прошептала Клавдия. — Не дай бог увидит кто!
— Кто ж увидит-то? Нет ведь никого. Ты лучше скажи, как мы внутрь попадем?
Клюквина прижала палец к губам, поднялась по ступеням крыльца и подергала за ручку двери.
— Тут заперто, — серьезно сообщила сестра.
— Не может быть! Кто ж запирает двери, когда уезжает? Странные люди...
В темноте было не разобрать выражения лица Клюквиной, но я знала, что оно не такое, как всегда. Окна, разумеется, тоже были закрыты.
— Вот невезуха! — с досадой воскликнула Клавдия. — Что же теперь делать? Нам надо попасть туда!
— Да. И кажется, я знаю, как мы это сделаем, — сообщила я, внимательно разглядывая большую застекленную террасу.
Пока моя сестрица увлеченно обследовала запертые двери и окна, я успела заметить, что стекла на этой террасе неплотно вставлены в рамы. От малейшего дуновения ветра они начинали дребезжать. Скорее всего, их просто прижали с внутренней стороны гвоздями. Если равномерно надавить на такое стекло, то оно выдавится. Ну, это если повезет, конечно. В противном случае стекло просто разобьется. Надо заметить, что и сами рамы были несколько необычными — они состояли из квадратиков размером со стандартную форточку, и это значительно облегчало нашу задачу. Провозившись минут десять, мы наконец выставили одно из стекол.
— Так, Афоня, ты лезь первая, а я следом за тобой, — распорядилась Клюквина. Судя по всему, к ней вновь вернулись решительность и желание) командовать.
Я послушно выполнила распоряжение, и вскоре мы уже осторожно ступали по холодной террасе, вздрагивая от каждого порыва ветра, тревожившего стекла.
Как и на любой даче, здесь было собрано всякое барахло, которое уже не нужно; а выбросить жалко: два старых дивана, письменный стол со столешницей, отделанной зеленым сукном, два перекошенных комода и круглый стол, покрытый клеенкой. В углу обнаружилась деревянная лестница, ведущая на чердак.
— Да-а, не сказать, что богато живут, — прошептала Клавка, останавливаясь перед дверью, Дверь эта, скорее всего, вела с террасы в жилые комнаты. — Главное, чтоб не было заперто...
На наше счастье (или несчастье?) дверь легко открылась, и мы без труда проникли внутрь темного помещения, освещенного лишь бледным лунным светом.
— Ну, и где мы будем эту карту искать? — спросила Клавдия, прислоняясь к огромному шкафу. — Здесь столько барахла... Что-то мне твоя затея, Афанасия, кажется бестолковой.
Я глубоко вздохнула, потому что Клавкины слова были созвучны моим мыслям.
Из длинной узкой комнаты, где мы находились и которую можно назвать коридором, вели две двери: одна, как выяснилось, на кухню, а другая — в крошечную комнатку. По странной прихоти хозяев эта комнатка была разделена перегородкой из ДСП на две неравные части с арочным проходом посередине. В большей стояла старая кровать с железными спинками и панцирной сеткой. На маменькой половине чудом уместились сервант и кресло-качалка.
— Ну, мистер Холмс, с чего начнем? — язвительным тоном поинтересовалась сестра.
— Элементарно, Ватсон! Ты начинай эти две каморки осматривать, а я в коридорчике покопаюсь. Попробуй представить себя на месте Кольки. Куда бы ты спрятала дорогую для тебя вещь? Явно не на виду. Вот и соображай!
Я оставила Клавке фонарик, а сама вышла в коридор. Мне казалось, что для обыска хватит и света луны.
Помимо шкафа, в коридоре были два стеллажа, доверху забитые старыми журналами «Огонек», «Наука и жизнь», а также школьными учебниками и кое-какими книгами. На полу обнаружилась крышка с металлическим кольцом, ведущая в погреб.
«Если Николай спрятал карту в каком-нибудь журнале или книге, — подумала я, — то едва ли за неделю управимся. А еще и погреб...»
Я в задумчивости поскребла затылок и решила начать поиски со шкафа. В детстве я всегда прятала личный дневник в мамином гардеробе. Именно в мамином, потому что мне казалось, что уж свои-то вещи она не будет перетряхивать в поисках компромата на любимую дочь! Наивная чукотская девочка! Именно благодаря этой «хитрости» мама была в курсе всех тонкостей моей личной жизни и душевных переживаний.
... Он лежал, прижав голову к груди и едва касаясь согнутых колен.
«Господи, он задохнулся! — мелькнула дурацкая мысль. Тут же появилась другая: — А зачем oн залез в шкаф? И вообще, кто этот парень и как он здесь оказался?»
Секунду спустя до меня дошло, что обитатель шкафа мертв. Слишком он был какой-то... неживой, что ли. Свет луны делал парня не только бледным, а просто призрачно-бестелесным.
— Клава! — сиплым голосом позвала я сестру. — Иди сюда, пожалуйста...
— Нашла?!
— Как тебе сказать? Кое-что есть, но не совсем карта. Скорее, совсем не карта...
Клавка появилась в. коридоре и недовольно спросила:
— Что тут у тебя?
Я молча указала на мертвого парня. Клюквина заглянула в шкаф и отшатнулась:
— К-кто это?
— Не знаю. Первый раз в жизни его вижу.
— А что он тут делает?
Внезапно я разозлилась. Ну что она глупые вопросы задает, ей-богу!
— В прятки играет! — резко ответила я. — Буду резать, буду бить, все равно тебе водить! Не задавай дурацких вопросов!
— Слушай, Афоня, давай-ка валить отсюда. Мне совсем этот юноша не нравится. И вообще, что-то много трупов последнее время на нашем пути. Боюсь, это еще не все...
— Тьфу, дура, прости господи! — сплюнула я и перекрестилась. — Чего несешь-то?
— Поверь, Афанасия, уж я-то эти трупы знаю! Стоит одному появиться, все — пиши пропало! Так и попрут, так и попрут...
Я покачала головой, поражаясь внезапной Клавкиной глупости;
— Клава, но мы не можем уйти, даже не узнав, кто это. И потом, карта...