Пятнадцать суток за сундук мертвеца
Шрифт:
Клавкино лицо наконец приобрело осмысленное выражение:
— Да-а, ты, кажется, права. Бр-р! Больше никогда уколы делать не буду. Так оно безопаснее.
— О чем ты думаешь?!
— О себе. И о тебе тоже. О нашей безопасности. А о чем надо, по-твоему? О трупах? Так ведь им все равно, а нам еще жить и жить. Ты, Афоня, посмотри, что получается: как из дому выходим, так сразу — бац! — покойничек. Эдак чего доброго все население истребим. Карма у нас такая, наверное! — тут Клавка глубоко вздохнула и сделала неожиданный вывод: — Пересидим тут у Сашки, глядишь — и спасем нацию от вымирания.
Подобное настроение у Клавки случается крайне редко. Оно означает лишь одно: сестрица в замешательстве и не знает, какие шаги предпринять. Главное в такие минуты — направить течение мыслей Клюквиной в нужном направлении, иначе она может далеко зайти. Поэтому я быстренько передумала злиться на Клавдию, а вместо этого села напротив и принялась ее гипнотизировать.
— Ну, что ты смотришь на меня глазами голодной гадюки? — не выдержала Клавка.
Я потупилась и решила начать издалека.
— Дома Тырочка некормленая. И вообще...
— Что вообще?
— Ну... квартира без присмотра. Мало ли что? Время сейчас беспокойное, преступность опять же разгулялась... А у нас, между прочим, чужие драгоценности да шубки норковые хранятся. Ох, боязно мне что-то, Клавочка!
Расчет был верным. Услыхав про бриллианты и норку, Клавка ожила.
— Афанасия, надо срочно что-то делать! Нам здесь нельзя оставаться ни минуты!
— Конечно, — согласилась я. — Только вот как выйти? Внизу этот Виктор бдит. Здоровый черт! Сашка ему вчера ясно сказал: вплоть до применения физической силы. Клава, он ее применит, если понадобится, будь уверена!
Однако такое незначительное препятствие уже не могло остановить Клюкву — система пошла вразнос.
— Я знаю, как нейтрализовать этого типа, — отмахнулась Клавдия. — Ты мне поможешь?
Я согласно икнула и затрясла головой в знак согласия. У нее всегда так: едва наступает фаза активности — сразу энергия бьет через край.
Звонок в дверь прозвучал внезапно, хоть я и ждала его. Вздрогнув всем телом, я поплелась открывать.
— Привет, — поздоровался незнакомый парень, габаритами похожий на самосвал. — Ну, что тут у вас?
— А где Виктор? — растерянно проблеяла я.
— Сменился, — пожал плечами самосвал. — Так что случилось?
— В-вода... Она того... Кажется, лопнула... т-там...
В этот момент, как черт из табакерки, выскочила Клюквина вся с ног до головы мокрая и с перекошенным от волнения лицом. Увидев незнакомца, она притормозила.
— А где Виктор? — повторила сестра мой вопрос.
Парень выкатил глаза и нервно задышал.
— Я не понял, — просипел он, — вам Витька нужен или помощь?
Я почесала затылок, соображая, что на данный момент имеет первостепенное значение. Выходило, что ничего: Витька сменился, а душ закрутить мы могли бы и сами. Но у Клавки, кажется, было иное мнение. Она нахмурилась и по-деловому произнесла:
— Помощь. Витька нам без надобности. Топай зa мной, а ты, Афанасия, следом.
Гуськом мы проследовали до двери Сашкиной ванной. Оттуда доносился шум льющейся воды.
— Тебе туда, — приказала Клюква, по-ленински вытягивая руку вперед и одновременно распахивая дверь.
Молодой человек сделал шаг, и дверь тут же за ним захлопнулась.
— Афоня, — прошептала Клавдия, — боюсь, щеколда не выдержит, если этот крендель на нее надавит. Тащи швабру, она в туалете.
До парня, видимо, наконец дошло, какую шутку сыграла с ним судьба в нашем с Клавкой лице. Он взревел так, что у меня заложило уши.
— Господи, чисто зверь! — пробормотала я себе под нос, бросаясь за шваброй. В это время Клюквина пыталась урезонить разбушевавшегося мужчину:
— Слушай, ну что ты орешь, как заводской гудок в день забастовки? Завинти краник — и дело с концом. Ты уж извини... тебя, кстати, как зовут?
— Иван... — рык стал немного тише.
— Ох, имя-то у тебя какое красивое! Настоящее такое, русское. Так вот, Ванюша, ты пойми, это вынужденная мера. На всякий случай, ничего личного. Мы с сестрой быстренько смотаемся по делам, а ты посиди здесь, отдохни. Если честно, данный сюрприз мы Витьке готовили! Так что с него и спрос.
Пока Клавка уговаривала пленника, я широкий конец швабры уперла в дверь, а узкий — в противоположную стену. В ванной наступила тишина: ни шума воды, ни звериного рыка.
— Вот и молодец, Ванюша, — удовлетворенно выдохнула сестра. — Не скучай!
— Клав, а зачем мы этого Иван-царевича в ванной закрыли? — я с трудом попала дрожащими руками в рукава куртки.
Клава снисходительно потрепала меня по плечу:
— Эх, Афоня! Ведь Виктор мог при сдаче смены предупредить Ивана и передать ему Сашкино указание? Мог, — сама себе ответила Клюквина. — И где гарантии, что мы вышли бы из дома? Нету таких гарантий. Вот и получается, что иного выхода у нас вроде как и не было... Не печалься, товарищ гуманист! Придет Сашка и выпустит страдальца.
Это все, конечно, правильно, но как-то неправильно. Я вдруг почувствовала, как внутри заворочалась совесть. Решила, видно, проснуться и порадовать хозяйку своим присутствием. Быстренько затолкав ее обратно, я устремилась за Клавдией, уже открывшей входную дверь.
— Слушай, Клав, а как же мы обратно попадем? У нас ведь ключа нет.
— А зачем нам обратно? — удивилась Клюква. — Чай, не бедствуем, свое жилье имеется. Чего опечалилась? — подозрительно поинтересовалась Клюквина, что я опустила голову и заметно погрустнела.