Пятьсот лет на Марсе
Шрифт:
– Ты звала меня? Я пришел. Впустишь меня? Или расстреляешь дриадами?
– спросил он у нее.
Дриады вылетели из-за эктиаторной двери, и в звездолете появилась энергосеть, вся расчерченная светящимися геоскриптами. Таурионные поля в ней неустанно менялись, создавая неисчислимые потоки энергии, и в этой бесконечности по-прежнему терялось время.
Дэн попытался выйти с Дарстэном
Надо, чтобы дверь закрылась, - подумал Дэн. Последнее испытание, устроенное Странниками. Дверь закроется, как только он войдет. А не найдет он в себе сил этого сделать - геада выйдет к людям и овладеет Сектором. Придется в ней погибнуть, чтоб другие выжили. И что там Дарстэн говорил? Что он пришелец? Придется повторить за ним его легенду о пришельцах, чтоб оживить машины, скрытые на этом корабле.
Под все неистовство таурионных полей дверь затворилась сразу, как только Дэн прошел на звездолет.
Он больше ни на что не надеялся. Больше никакие отговорки ничего не могли предотвратить, но ему напоследок неимоверно захотелось узнать, как выглядит марсеитская геада, что так долго морочила землян блуждающими звездами над шельфом. И в ответ она обрушилась на него небывалым излучением, в котором остался лишь многократно, настойчиво вопрошавший его голос, в порядке ли он. Голос принадлежал Адриане, которую Дэн когда-то хорошо знал. Он долго искал ее на Плутоне, в ледниках, когда связь с ней оборвалась, но так и не нашел.
А теперь она сама его нашла. Она пришла к нему живой и слегка припорошенной земляной пылью бескрайних пустынь. Так бывает, когда под ветром выходишь из вездехода и спешишь в укрытие, в первый попавшийся дромон. Церерианская спецгруппа, - подумал Дэн, - наверное, уже деактивировала
– Там, в подземельях Сектора, повсюду были мертвецы. Ты знаешь, что ледник почти разрушен?
– спросил Дэн.
– Мы все успели обезвредить, - сказала Адриана.
– А Дарстэн? Астергауд? Их нашли живыми или нет?
– Им помогли выбраться. Сюда летит Горбовский.
Дэн догадался по теням, что Адриана пришла не одна. Но что за люди были рядом с ней, он определить так и не смог. От угасающего излучения все терялось в остаточных таурионных энергополях.
– Ты думал, что земляне сюда не вернутся? Мы вернулись.
Все правильно. И ни одна геада так бы не сказала.
– Да, Дарстэн остался жив. Когда взлетаем?
– спросила она, как показалось ему, у кого-то еще.
Наверное, она спрашивала об этом уже тогда, когда Дэна перетащили в призрак.
К тому времени, когда она снова с кем-то заговорила, Дэн успел вытянуть на себя последних дриад из сорванной им с двери корабельной схемы, в которую вцепился израненной рукой.
Потом ксенозащита голосами Сектора сказала ему, что спрашивает Адриана у него.
– Когда захочешь. Защита в порядке, - ответил он ей.
Его слова потонули в неудержимом рокоте амбердвигателей.
Он все еще узнавал это небо и эту планету. Это был Марс, все те же Риберийские скалы. Потом ему снова явилась марсеитская эктиаторная дверь, задраенная изнутри наглухо, и те же корабельные помещения. Наверное, он сам призвал к себе когда-то все эти события. Металлобазальтовая поверхность двери отображала его в точности таким, каким он пришел в Арведдар триста лет тому. Он был почти как Дарстэн.
– Полет за пределами световых лет тебя не разрушит. Скажешь, когда доберемся, чтобы в обсерваторном каньоне нас кто-нибудь встретил, - попросил он Адриану.
На Марсе солнце скрылось за шельфовыми холмами, и тысячелетняя светящаяся пыль из пусковой шахты вихрем пролетела над Арведдаром, и выпала в скалы и на ледник.