Пятьсот лет на Марсе
Шрифт:
– Пойдешь за мной дальше, и наткнешься на разряд! Возвращайся к своим пришельцам, - крикнул Дэн, завидев Дарстэна.
Дарстэн сразу отступил и спрятался за выступом в скале.
– Почему ты решил, что я твой враг?
– спросил он у Дэна из своего укрытия.
Что-то не так. Он слишком в себе уверен. А может, вправду искатель, а никакой не пришелец?
– Вас было одиннадцать, и одного ты убил, - сказал Дэн.
– Ты не можешь ничего знать точно.
– Скажи, для чего ты за мной вернулся? Кто там, в Сиэтле, вызвал тебя с Плутона?
Чувствовалось: Дарстэн
– Вернуться за тобой значило остаться для тебя чужаком, - Дарстэн не сдавался.
– Живым, почти земным и вдобавок тобой самим спасенным - но все равно искателем. Там, дальше, гейзеры. Или, ты думаешь, на Спутниках искателям все равно, что может произойти с тобой в подземельях.
– Вас было одиннадцать. На записях прерывался один голосовой график. А Астергауд ждал вас в дромоне, пока вы закончите установку и вернетесь из подземелий. Не говори мне, что этого не было.
– Один из наших погиб в свечениях, когда стрелял по ним из обычного карабина. Да, Астергауд должен был ждать нас в дромоне, но когда мы пришли, его там не было. А сигнал нашего корабля мы потеряли еще до того, как начали спуск в подземелья. Как только вошли в Сектор.
– А что произошло в заброшенной шахте под дромоном?
– Мне дважды доводилось выводить людей из подземелий. Но о шахте я ничего не знаю.
Тогда почему голоса при его приближении так оживились, убеждая Дэна в него выстрелить?
Все в порядке, - сказал он сам себе. Голоса - просто одна из функций защиты Сектора. Слушать их или не слушать - всегда решал тот, кто с ними взаимодействовал.
– Дэн, ты почти в ловушке. Ручей слишком растекся, - вдруг спохватился Дарстэн.
– Я брошу тебе несколько анкеров, а ты закрепи их на скале и попробуй пройти по уступу над землей, где кромка затвердевшей лавы...
Дэн взглянул на землю. Ручей и вправду растекся, но грунт пока не дымился.
Откуда Дарстэн знал, что пройти тудой было уже нельзя? Придется теперь поверить, что Дарстэн - пришелец он или нет - вернулся сюда по доброй воле. И если бы не его анкеры... Какое-то время, пока Дэн карабкался вдоль скалы, ему казалось, что уступ вот-вот обломится, но уступ не обломился. Выбравшись, Дэн сдался. Все равно за жизнь ему осталось бороться совсем недолго. День, а может, и того меньше.
– Много ты всего натворил, прежде чем понял, что пришел твой черед бороться с трудностями?
– спросил он у Дарстэна, с трудом спускаясь на твердую землю.
И сразу подумал, насколько безукоризненно Дарстэн поначалу дал себя победить - а потом с таким же знанием дела одолел Дэна. Все было почти сверхъестественным. Анкеры будто сами собой входили в скалу. И сама по себе сквозь каждый из них протянулась металлическая цепь: руки Дэна были повреждены излучением, и если бы не эта цепь, Дэн на скале ни за что бы не удержался. Теперь бы в шаттл, а потом в город, и чтобы больше никаких смертей.
И Дарстэн как будто угадал его мысли.
– У меня есть с собой биопротекторы. Безопасные болеутоляющие капсулы. Будешь?
Да-да, у Дэна тоже
– Не буду и тебе не советую. Подумай, что с нами сделают тау-пульсары, когда поймут, что мы больше не можем в них попасть.
Вообще Дарстэн был прав. Излучение неумолимо, но верно разрушало тело Дэна, а чувствовать, как твое тело само по себе истлевает под одеждой - нет, наверное, ничего хуже и страшнее. И только необходимость справляться с трудностями помогала выживать дольше, чем позволяли биоресурсы.
Хорошо, что Дарстэн пока был в порядке. Казалось, ему излучение повредить не может. Марсеитские геоскрипты на нем, должно быть, так и светились под его противолучевыми одеждами. И если не будет внезапного выброса тахионной радиации - то Дарстэн, выбравшись из этих подземелий, может, еще и выживет.
– Ты там это... Когда вернешься в Сиэтл или еще куда-нибудь... Скажи им там, что ты все сделал как надо, - попросил его Дэн.
– Скажи, что это я вернул эктиатор к работе, а ты нашел меня уже мертвым.
– Ты еще сам за себя скажешь.
Утешает? Значит, точно марсеит, что выдает себя за искателя. Утешения всегда обезоруживают, а Дэну было жизненно необходимо разобраться в происходящем.
– Ради чего ты провел среди землян триста лет?
– Дэн упер сиггарджетс рукоятью в скалу, и говорил к Дарстэну будто из раскопанного археологами погребения.
– Можно не вспоминать о своей прошлой судьбе и отказаться от любых воспоминаний, но общность с духом своего времени сохранить, - чувствовалось, Дарстэн повторял ответы, которые не менялись тысячелетиями.
– Вы призвали нас на Марс, и мы пришли. Вы лучше других должны понимать, зачем мы были вам нужны. Ты за меня там, у нас, долго дрался. Пока тебя не отозвали в те столетия и годы, что предшествуют марсианской катастрофе. Не помнишь?
– Не будет никакой катастрофы. Это были просто годы, которые я провел вместе с землянами и все, - ничуть не сожалея о необходимости признаваться во всем чужаку, ответил Дэн.
– Не только мне пришлось сражаться за землян по доброй воле. Погибнет кто-то из нас - невелика потеря. А пропавших землян заменить будет некому. Ты не поверишь, но триста лет тому я был почти как ты.
– Мы были на Плутоне. Столетия прошли за считанные годы. Когда тебя нашли, тебя не предали...
Тебя бы на Землю, Дарстэн. Первым же рейсом, когда начнется эвакуация марсианского Сиэтла.
Сотню лет над Марсом бушевали песчаные бури, но огни Сиэтла можно было разглядеть даже с Земли. Сложно будет представить, что эти огни погаснут. Погаснут на несколько дней, пока люди туда вернутся. Или лет. Там уж как получится.
* * *
В былые времена подъемник должен был выглядеть, как на авиастанциях: опознавательные маячки, и на ромбической решетке замысловатый литой орнамент в виде ракет. Но за годы его стены насквозь изрешетили выстрелами добытчики, и с трудом верилось, что он сдвинется с места.