Пятьсот лет на Марсе
Шрифт:
От ледника и глубинных шельфовых пород кто-то, когда-то избавлялся совсем по-другому. Только процессы нуклеарного дендрирования смоги бы оставить под землей нескончаемые разломы и речища, и при этом на нужной глубине не повредить ценных минералов. Но тут затаилось что-то еще. То, что разрушало сиггуратную синуарность, не давая Дэну никакой возможности изучить эктопрошлое так, как это было на ледниковом озере.
Дэн взглянул наверх, где повсюду возвышались своды одного большого подземного каньона.
Светимости на стенах почти не было: аллювир угасал, потому что излучение разрушало и его.
Образцы
– и тут Дэн закашлялся точно так, как Элизар тогда, в дромоне. Закашлялся от базальтовой пыли. В теориях ему, похоже, придется разбираться самому, испытав их разрушительное воздействие на себе. Но он об этом не сожалел. Зато он, по крайней мере, смог узнать, что Дарстэн точно спускался несколько дней тому в эти подземелья. И бродил по ним без маски и, наверное, без всякой защиты.
А чтоб им, этим теориям.
В теории Внеземных Туннельных Спутников, на Марсе, весь этот кимберлитово-базальтовый лабиринт был неизученным подземным Тау-Сектором Спутника. А у арведдарских столбчатых базальтов и кристаллов было когда-то совсем другое назначение - изменять тау-реакции в Секторе.
Терралогический возраст Сектора - сотни миллионов лет, зона тектонической анизотропии - весь Элинорский шельф.
Такие же Сектора остались на Церере, на Плутоне и на Хароне. И все были разрушены, как многие Спутники на околицах Солнечной системы, а вот на Марсе - нет. Пока еще нет. И чем дальше Дэн уходил в лабиринты, тем смертоноснее становилось излучение Сектора, сражавшее, словно стрелы Горгон.
Может, Сектор знал о его присутствии. И наращивал интенсивность эктерионных выбросов в нужных каньонах, понемногу отыскивая Дэна и предотвращая его переговоры со Странниками.
И тогда версия с праисторией людей на Марсе и случайно поврежденными корабельными сверхпроводниками отпадала, и сиггуратные излучатели тут тоже были бесполезны. Солнечная система принадлежала кому-то еще задолго до того, как стала принадлежать людям, и в Секторе Спутника людям было бы очень непросто что-то изменить в тау-времени.
Вспомнить хотя бы эстуарии, летающие звезды над шельфом. Им так и не нашлось объяснения.
Дэн стоял в Тахионном Секторе Спутника, - не на земле, как ему казалось раньше, а в Секторе Спутника, - и думал о том, что теория Странников была на Марсе единственной из всех теорий, для которой найшлось сколько угодно доказательств.
* * *
От него требовалось выжить.
Как-то выгадать для себя на Марсе еще несколько дней без сухих бурь, когда он вернется к людям из подземелий.
Там, вне Сектора, еще осталось немало всего незавершенного. Спуск в шахту, в которой мог находиться Астергауд, отчеты в Иминэкси, возвращение гаэдры со Спутника над Плутоном - и разговоры с теми, кто был спасен вместе с Элизаром Дарстэном. Геофизикам и сейсмологам предстояло вспомнить, что привело их с Плутона в Арведдар. А для экспедиторов с Цереры хватит и тех образцов, которые Дэн принесет с собой из подземелий.
В остальном, он все сделал: совершил спуск в Сектор и выяснил, что теория Горбовского в Арведдаре подтверждалась.
Больше не было смысла приводить сюда героев. Ощущение, что Сектор Спутника его изучал, у Дэна не пропадало: под
В подземелья нужно будет направить летающие септоподы. Управляемые геадами, эти зонды добудут гораздо больше данных, чем Дэн, Астергауд или Дарстэн, и тогда стратегии для дезактивации Сектора будут найдены и риска больше никакого не будет.
Пора было искать выход, но Дэн почему-то медлил.
Отовсюду вздымались под излучением скальные отвалы и стены глубинных каньонов и речищ. Тау-Сектор не имел определенных границ, он был рассредоточен по всему шельфу, и может, Дэн еще просто не успел прийти в сектора поражения, оберегаемые ксеноидной защитой. Таурионные источники вроде тех, что подстерегли его в озерных пещерах, могли и тут начать летать вместо септопод. И если он случайно придет в эти сектора, от него ничего не останется. Совсем ничего, и даже никакого воспоминания.
Но что-то его не отпускало, хотя узнав всю правду о Секторе, он просто обязан был снова выйти к людям, чтобы среди экспедиторов не было больше погибших.
А может, он собрал недостаточно образцов?
Хотя что еще могло быть нужно? В Иминэкси давно определили, что эктерионные алмазы Арведдара были замедлителями каких-то реакций. Марс не всегда принадлежал людям, и благодаря Карягину об этом помнил любой исследователь. Грабя Сектор, добытчики минералов тем самым, скорее всего, и привели его в действие на всем шельфе.
Романтизировать тут было нечего: не та эпоха. Все было очень жестко продумано. Три сотни лет заговорщики добывали в Арведдаре тахионные кристаллы-замедлители. Сбивая шаттлы, добытчики проникали на звездолеты-призраки, захватывали на призраках топливо и геад, и продолжали взрывать под Арведдаром породу. Их выдавало одно: на Марсе никто из них надолго не оставался, они вылетали на Плутон и планеты ГСП. Постепенно, добытчиков в Арведдаре становилось все меньше, но Сектора на планетах ГСП требовали особой осторожности. Излучение Сектора на разных планетах всегда выявляло себя по-разному. И получалось, что Становский, Карягин и Берглаев, а также Рита и Эстелла, не могли быть в ответе за всех добытчиков и искателей, что вылетали в свободный поиск.
"Ты многого хочешь, - шептали ему голоса.
– И многого не учитываешь. Марс для людей всегда был пристанищем недолгим. Вы выжили, ушли в свободный поиск и сделали на Марсе все, что требовалось от землян в последние пятьсот лет. Зачем вам битва за Сектор".
Дэн оглянулся - никого.
Когда-то Берглаев говорил о точно таких же голосах. Они одолевали его еще в Сиэне, на башне. Он называл их голосами Сектора. Все прекращалось, когда он возвращался к людям. О том, насколько его слова были похожи на правду, догадаться было легко, но разобраться и всему найти разгадку пока не удавалось. В Секторе все было разрушено избыточным излучением, подточено изменчивой геотектоникой или повреждено добычей кристаллов. Микрокристаллические минералы во льду и базальтах были и топливом, что разлетелось по подземельям; и дендролитами, предохранявшим подземелья от ледников. Потом сплавы где-то впечатались в камень, а где-то камень стал продолжением тахионных схем. Настолько, что за окаменелостями было уже не разобрать, где были у Странников тахионные конструкции, а где базальты.