Пятые приходят на помощь
Шрифт:
Из сеней вышла пожилая, в черном платке женщина и недоуменно уставилась на пришельцев.
— Кто такие? Что надо? — спросила она.
— Мы Аленку ищем,— сказал Витамин.— Вы меня не узнали?
Тетка чуть заметно улыбнулась и уже мягче сказала:
— Проходите, гостям рада бываю...
Аленка сидела за столом и что-то переписывала из толстой книги. Увидев ребят, она торопливо захлопнула книгу и, сунув ее под мышку, убежала в горницу.
«Бог есть любовь»,— прочитали ребята плакатик, висевший на стене. Галка поморщилась.
— Аленушка, господь гостей послал. Что ты, дурочка, убежала? Святого дела стыдиться грешно,— наставительно сказала тетка, приглашая ребят проходить в передний угол.
Аленка смущенно прижалась к косяку.
— Что-нибудь случилось, Вена? — спросила она Витамина.
Тот развел руками: пусть, мол, объясняют старшие.
Тетка с любопытством следила за гостями.
Павлова расправила на столе бумажку с «Живыми помощами» и спросила девочку:
— Твоя?
Тетка впилась глазами в этот тетрадный листок, потом вопросительно посмотрела на Аленку:
— Что это?
— Молитва, — чуть слышно прошептала девочка.— Я ее потеряла...
Галка обратилась к тетке:
— Прямо смешно. Она носит молитвы...— и усмехнулась.
— Что смешного-то? Объясни нам, грешным...— и тетка кивнула в сторону Ромки и Витамина.
Галка встала со скамейки и сказала:
— То, тетенька, смешно, что нет ни бога, ни черта, а Аленка упрашивает, чтобы они плохого чего не сделали... Кого упрашивать?
— Больно ты вострая, дочка,— замахала руками хозяйка,— не гневи всевышнего. Он все видит, все слышит... Молитва-то учиться помогает. Слава богу, учительница не обижается па Аленушку. Или, может, не так я говорю? — обратилась она к племяннице.
Девочка пролепетала:
— С молитвой легко. Когда плохо выучу, то про себя читаю молитву, и меня не спрашивают.
Витамин не мог усидеть на месте.
— Если хочешь знать, то Ирина Владимировна по глазам видит, когда ты можешь «двойку» схватить. И жалеет тебя — не спрашивает,— сказал он.
Тетка приблизилась к Павловой и укоризненно покачала головой. Строго спросила:
— Зачем пожаловали? Или для того, чтобы в моем доме антихристовы речи говорить?
Она взяла из рук Галки бумажку и протянула племяннице.
— Не надо, тетя Феклинья,— попятилась девочка, пряча руки назад.
Феклинья обожгла племянницу взглядом, усмехнулась и обратилась к гостям:
— Дите-то разумнее вас... Не хочет брать бумагу — осквернили вы ее. Ну да ладно, перепишет.
Ромка присмотрелся к Аленке. На ней была школьная форма, но где же звездочка октябренка?
— Она носит звездочку? — шепотом спросил Ромка Витамина.
— Аленка, ты не потеряла звездочку? — поинтересовался Венка.
По щекам девочки покатились слезинки.
— Дома звездочка,— пролепетала она.
Тетка Феклинья насмешливо сказала:
— Я ей не велела приходить ко мне со всякими разными значками. Мирского хватит и в школе — пусть там носит ваши значки, если положено... А здесь о душе лучше побеспокоится, богу помолится...
— «Всякие разные значки»,— срывающимся от гнева и обиды голосом повторила Галка слова тетки Феклиньи.— Да знаете ли вы, что на значке октябренка Володя Ульянов? — И с расстановкой: — Владимир Ильич Ленин!
Феклинья положила руку на плечо всхлипывающей Аленки и примирительно сказала, обращаясь к Галке:
— Мы грамоте-то не очень обучены. Может, что и не так делаю...
— Это точно, что не так делаете, тетенька,— согласилась Галка.— Смешно слушать: звездочку запрещается носить... Мы Аленку в пионеры готовим. Вдруг вы и галстук ей запретите надевать?
Феклинья присела на стул, сказала:
— Неужто баптисты враги ближним своим? Пусть и в пионеры вступает, и галстук носит... Только что — галстук? Красная тряпица, да и только... Аленка—девочка неглупая, сама поймет: галстук — украшение, как и крестик... А крестик мы не носим.
— Галстук —красная тряпица?.. Как крестик?..— возмущенно выдохнула Галка.— Пойдемте отсюда, ребята!
Она открыла дверь и крикнула:
— Аленку калечить все равно не дадим. До милиции дойдем! Галка и на улице долго не могла успокоиться. «Красная тряпица! — повторяла она.— Это галстук — украшение?»
Все началось месяца полтора назад. Аленка почувствовала недомогание, и мать не пустила ее в школу. Самой Анне Ивановне позарез надо было быть на работе — на шахту отгружали стойку, а без нее никто не имел права выдать крепь.
И хотя Аленка стала успокаивать мать, доказывать, что ничего с ней не случится, что побудет дома одна, Анна Ивановна опасалась оставить девочку без присмотра.
С Феклиньей, своей сестрой, Анна Ивановна не была в ссоре, но давно уже они не ходили друг к другу в гости. Анна Ивановна избегала набожной сестрицы: боялась, что та может худо повлиять на Аленку. В тот раз Анна Ивановна подумала-по-думала и решила, что ничего плохого не случится, если Феклинья присмотрит за племянницей. И побежала к ней. Феклинья обрадовалась приходу сестры.
— Проходи, Нюра. В кои-то веки бог принес,— хлопотала она.— Проходи, сестрица моя несчастная, одинокая вековуха-горюха...
— Не такая и одинокая — дочка есть,— прервала гостья Феклинью.— А вот тебя жалко мне. Сгубила ты себя со своей верой, с сыном рассорилась...
Феклинья вспыхнула, спрятала поседевшие прядки волос под платок, сердито посмотрела на сестру.
— И ты, Нюра, подстрекала Алексея, чтобы от веры отошел. А он, кровинушка моя, слаб духом оказался. И не стало у меня сына...