Пятые приходят на помощь
Шрифт:
— Так уж и не стало,— сказала Анна Ивановна.— Через улицу живете...
— То уже не мой сын,— сурово заметила Феклинья.— То человек чужой, заблудшая овца...
Очень не понравился этот разговор Анне Ивановне. Она уже раскаивалась, что пришла в баптистский дом за помощью, хотела повернуться и уйти. Но представила больную Аленку одну, вспомнила, как вместе росли с Феклушей, когда-то веселой краснощекой девчушкой (недаром отец в шутку ее называл Свеклой), и Анна Ивановна подумала: что же это я делаю, сестру родную избегаю.
И сказала:
— Аленка заболела. Пришла бы подомовничала, врача встретила...
— Конечно, конечно,— закивала Феклинья.
Помнит Аленка, как в тот день за окнами свистел ветер, стучала от его порывов раскрывшаяся калитка, с крыши падали прозрачные сосульки и, разбиваясь о землю, неприятно дзынь-кали.
У Аленки разламывалась от боли голова, хотелось пить. Она посмотрела в окно и увидела серый слежавшийся ноздреватый снег, такие же серые деревья, тяжело и обиженно махавшие ветками, одинокую нахохлившуюся ворону, уцепившуюся за сучок, и от всего этого девочке сделалось так тоскливо, что в груди что-то защемило и она уткнулась в подушку. Феклинья намочила полотенце и положила его на горячий лоб девочки.
— Господи, прости ты нас, грешных, подними ты на ноги сиротинушку,— жалобно обращалась она к невидимому богу. Аленка представила, что он, этот бог, сейчас смотрит на нее и решает: вылечить или не вылечить? Девочке стало жалко самое себя, и она заплакала.
— Поплачь, родненькая. Слеза душу облегчает,— шептала Феклинья.— Господь не обидит нас, не обойдет своим радением. Уж я помолюсь.
Потом пришла врач. Она торопливо осмотрела девочку, сделала укол, также торопливо написала рецепт и исчезла.
— Вот они, врачи нынешние. И слова от них не услышишь. А слово — оно лучше лекарства бывает...
Тетка Феклинья говорила правду. Это Аленка понимала.
В больницу класть девочку соседи не советовали — там не обеспечишь домашнего ухода, и Анна Ивановна, наблюдая, как старательно хлопочет около племянницы Феклинья, совсем успокоилась. Не до божьих разговоров, когда человек с температурой, думала она. И уходила на работу.
Феклинья и не говорила девочке о боге. Но из всех ее реплик и восклицаний было ясно: только он, всевышний, печется о здоровье людей.
— Говорила тебе, что господь не забудет нас своими милостями,— обрадованно сказала она, когда девочка впервые попросила поесть. Аленка еще не могла подниматься с постели, иногда впадала в забытье. Как-то раз увидела сон. Будто с облака на парашюте спустился Иисус Христос и подошел к Аленке — та ловила на лугу бабочек.
— Быстрее выздоравливай,— сказал Иисус.— Дарю тебе свою милость...
Когда девочка рассказала этот сон Феклинье, та восторженно зашептала:
— Божья благодать на тебя снизошла, доченька.
Аленка не понимала, что такое божья благодать, и спросила:
—
— Как не хорошо?! О лучшем и думать нельзя. Сам господь тебя под присмотр взял, заботится о тебе.
В общем-то девочку мало интересовали заботы бога о ней. Ей хотелось увидеть одноклассников, свою учительницу, поговорить с ними. Потому что бог был пока для девочки чем-то нереальным, расплывчатым и непонятным. Больше того, Аленка еще сомневалась, существует ли он вообще? Ведь все, с кем до этого она встречалась, о боге либо не говорили, либо рассказывали что-нибудь смешное.
Школьные товарищи не приходили. Правда, однажды Аленке показалось, что тетка Феклинья разговаривает с Венкой, но тетка развела руками:
— Почудилось, дочка. Да и забудь думать о них, ведь они о тебе не беспокоятся. Нет у тебя товарищей.
И будто между прочим заметила:
— Вон и учительница приходила. Не пустила ее к тебе — спала ты.
— Как же так! — обиделась Аленка.
Феклинья успокоила племянницу:
— Дочка моя маленькая. Думаешь, твое здоровье ее интересует? Просто боится, что ругать будут, если не сходит к ученице...
Аленка этому не верила, потому что Ирина Владимировна была всегда с ребятами добра и ласкова. Она надеялась, что учительница навестит ее еще раз, но та не пришла. Девочка загрустила.
И выходило так, что учительница и ребята ее забыли, но зато около Аленкиной кровати во время болезни вместе с теткой Феклиньей постоянно находился невидимый, но добрый бог.
И когда Феклинья попросила племянницу вслух почитать святую книгу, девочка стала читать охотно и с интересом. А потом очередь дошла до разучивания молитв.
Феклинья радовалась:
— Алешу отучили от веры безбожники — новую овцу в господен храм приведу,— шептала она.
Девочку наставляла, чтобы при матери не упоминала о боге. Феклинья не хотела скандала.
Глава девятая
САМСОНОВ ЗАМЕНЯЕТ БОТИНКИ
Павлик Звягинцев прибежал домой босиком. Он порадовался, что родители не заметили этого. Но Паша Наоборот знал: рано или поздно отец хватится ботинок и тогда придется с ним объясняться.
Звягинцев ругал себя за то, что по-заячьи удрал с телеги. Ведь ничего плохого он не сделал, и бояться ему было нечего. После уроков Павлик отправился к Витамину.
Телега стояла во дворе. Ботинок на ней не было. Паша скис, но на всякий случай спросил, не находил ли Витамин что-нибудь интересного на телеге.
— А что? — с любопытством спросил Венка.
— Мало ли чего,— неопределенно ответил Паша Наоборот.
Скоро Звягинцев знал, что лошадь ночью привела учительница Ирина Владимировна, Венкиного отца долго не было, он клянется, что провалялся пьяный в канаве.