Пятый сон Веры Павловны

Прашкевич Геннадий

– Ты опять говоришь мы…

– Да, нет смысла говорить иначе, – согласился Валентин. – У нас получается. У нас не может не получаться. Мы возвращаем надежду. Мы даем понять, что у каждого человека

есть будущее. Люди слабы, они всего боятся, они закрывают глаза на собственные пороки. Люди предпочитают видеть мир пусть в ложном, но розовом свете. Вот мы и помогаем осознать, что все неприятное и устрашающее в жизни, то, что специалисты называют девиантным, это не есть что-то чуждое, привнесенное извне, а наоборот, является частью собственной жизни, пусть неприятной, но естественной ее частью. И ее нельзя выбить из человека палкой. Понимаешь? Раньше подобные проблемы пыталась решать милиция, прокурорский надзор, многочисленные судьи, воспитатели и учителя, вся эта огромная насильственная и безграмотная система государства, а у Суворова каждый человек решает указанные проблемы сам.

– Но чтобы говорить так уверенно, надо хорошо знать, что творится в головах тех людей, которых вы рано или поздно, ну, скажем так, приглашаете в эти периметры…

– А мы знаем, – твердо ответил Валентин.

– И ты знаешь?

– И я.

– Знаешь даже то, что крутится сейчас в моей голове?

Валентин рассмеялся. В его черных глазах вспыхнул свет, который Сергей до этого видел только в неистовых глазах Мишки Чугунка, и в сияющих глазах Леньки Варакина. Откинувшись на спинку стула, Валентин чуть насмешливо уставился на Сергея. Он явно верил в будущее, о котором говорил. Он явно знал, что это будущее у него нельзя отобрать. И никто не отберет, кстати. Что за черт? – невольно удивился Сергей, внимательно разглядывая старого друга. Что такое делается на свете? Ведь очень сильно вроде ничего не изменилось. Мы все в том же Томске. Знакомое кафе. Друг.

– Конечно, знаем, – уверенно повторил Валентин. – С некоторых пор многие интересующие нас люди находятся под жестким контролем. Столь многие, что это и определит наше общее будущее. Скорость отряда, конечно, определяется слабейшими, но ведут отряд сильнейшие, не забывай об этом. Изменить уже ничего нельзя.

P. S. В романе использованы стихи и письма покойного томского поэта Макса Батурина, хранящиеся в личном архиве одного из авторов, а также личное письмо поэта, любезно предоставленное авторам Андреем Ф.