Пятый свидетель
Шрифт:
Он снова взглянул назад.
— Так не пойдет, Мик. Видите ли, это были не мои деньги. Не я их заплатил.
— А кто? Джерри Кастилле?
Его взгляд на мгновение метнулся в сторону. При упоминании имени его словно невидимым кнутом хлестнуло. Теперь он точно знал, что братья Мак сломались и все выложили.
— Да, я знаю и о Джерри, и о Джо из Нью-Йорка, — продолжил я. — У бандитов нет понятия чести, Герб. Братья Мак готовы петь, как Сони и Шер. А песня будет называться «Ты попался, малыш». Я упакую вас в прелестный пакетик и, если вы не исчезнете сегодня же из Лайзиной и моей жизни, отправлю его в офис окружного прокурора, где случайно работает
Дэл уперся локтями в стол и наклонился ко мне. Я впервые увидел в его взгляде отчаяние.
— Не знаю, что, черт возьми, вы задумали, но вы даже не представляете себе, с кем вам придется иметь дело.
— Послушай, засранец — можно мне называть тебя засранцем? — мне плевать, с кем придется иметь дело потом. Сейчас мое дело — ты, и я хочу, чтобы ты вон убрался из моей жизни и…
— Нет-нет, вы не поняли. Я могу вам помочь. Вы думаете, что знаете, что происходит в этом деле? Ни хрена вы не знаете. Но я могу вас просветить, Холлер. Я могу помочь вам доплыть до берега, на котором все мы будем загорать.
Я откинулся назад и положил руку на спинку сиденья с мягкой обивкой. Теперь озадаченным оказался я. Небрежно отмахнувшись, я сказал:
— Ну, просветите меня.
— Вы думаете, я случайно оказался на ее пикете и сразу предложил делать кино? Черта с два! Меня туда послали. Я подкатился к Лайзе еще до того, как завалили Бондуранта. Думаете, все это получилось случайно?
— Кто вас послал?
— А вы как думаете?
Уставившись на него, я почувствовал, как все аспекты дела начинают сливаться воедино, словно притоки, впадающие в одну реку. Гипотеза невиновности, судя по всему, не была гипотезой. Лайзу действительно подставили.
— Оппарицио.
Герб лишь коротко кивнул в знак подтверждения. И в этот момент я увидел направлявшуюся к нам по коридору Лайзу, с сияющими глазами и снова принятым для зала суда победным видом. Я снова повернулся к Дэлу, хотелось задать ему еще множество вопросов, но времени не осталось.
— В семь вечера сегодня. Приходите ко мне в офис. Один. Расскажете мне об Оппарицио. Обо всем расскажете, иначе… иначе я отправляюсь в окружную прокуратуру.
— Только должен предупредить: я не стану давать никаких показаний. Никогда.
— В семь вечера.
— Мы с Лайзой договорились поужинать сегодня.
— Значит, придется изменить планы. Придумайте что-нибудь. Будьте у меня ровно в семь. А теперь пора.
Когда Лайза приблизилась, я уже начал выбираться из кабинки, одновременно достав телефон и вызывая номер Рохаса.
— Мы закончили, — сказал я. — Подбери нас перед входом.
Когда заседание суда возобновилось, обвинение вызвало в качестве свидетеля детектива Синтию Лонгстрет. Это окончательно убедило меня в том, что в финале сочиненного Фриман «Болеро» первую скрипку будет играть наука. Весьма умно задуманный спектакль: исподволь привести к развязке, которую нельзя ни поставить под сомнение, ни опровергнуть.
Детектив Лонгстрет теперь не выглядела такой суровой и неприступной, какой я видел ее в первый день в ван-нуйсском участке. Прежде всего сейчас на ней было платье, в котором она больше напоминала школьную учительницу, нежели детектива. Мне уже доводилось наблюдать подобные метаморфозы, и они всегда беспокоили меня. Делалось ли это по наущению прокурора или по собственной инициативе, но я неоднократно замечал, как женщина-полицейский на свидетельском месте становилась мягче и привлекательнее для присяжных. Однако посмей я высказать подобное соображение судье или кому бы то ни было другому, меня бы немедленно обвинили в женоненавистничестве.
Так что в большинстве случаев приходилось лишь ухмыляться и глотать уловку.
Лонгстрет Фриман использовала для того, чтобы описать вторую половину следственного процесса. Ее показания главным образом касались обыска и находок, сделанных в доме Лайзы Треммел. Здесь я никаких сюрпризов не предвидел. Дав возможность суду под протокол удостовериться в честности и добросовестности свидетельницы, Фриман перешла к делу.
— Получили ли вы у судьи ордер на обыск, который санкционировал доступ в дом Лайзы Треммел? — спросила она.
— Да, получила.
— Каков порядок? Как вы убеждаете судью в целесообразности выдачи такого ордера?
— Нужно сделать запрос, в котором излагаются предполагаемые обстоятельства дела, а также перечисляются факты и улики, которые привели вас к заключению о необходимости обыскать данное помещение. Я упомянула показания свидетельницы, которая видела подозреваемую вблизи банка, и собственные показания подозреваемой, в которых содержались противоречия и несоответствия. Ордер был выдан судьей Компаниони, после чего мы проследовали в дом на Вудленд-Хиллз.
— Кто такие «мы», детектив?
— Мой напарник детектив Керлен и я, мы также решили взять с собой видеооператора и бригаду специалистов по осмотру места преступления, чтобы зафиксировать все, что могло обнаружиться в ходе обыска.
— Значит, весь ход обыска записан на видео?
— Ну, я бы не сказала, что весь. Мы с напарником разделились, чтобы ускорить процесс, а оператор был только один, так что он не мог одновременно находиться с нами обоими. Поэтому процедура была такова: когда мы обнаруживали нечто, что могло оказаться уликой или что мы хотели изъять для исследования, мы звали оператора с камерой.
— Понятно. Вы принесли сегодня с собой эту видеозапись?
— Да, она уже находится в видеоплейере и готова к воспроизведению.
— Отлично.
Далее присяжным предоставили возможность познакомиться с полуторачасовой видеозаписью под аккомпанемент пояснений Лонгстрет. Камера следовала за полицейской бригадой, прибывшей к дому, который они обошли вокруг, прежде чем войти. Когда на экране появился задний двор, Лонгстрет обратила особое внимание жюри на огород, где выращивались травы, с помощью железнодорожных шпал поделенный на террасы и недавно перекопанный. Великие режиссеры называют такие эпизоды эпизодами-предзнаменованиями. Истинный смысл данного эпизода обнаружился позднее, когда камера снимала внутренность гаража.