Пыль моря
Шрифт:
Матросы с горящими глазами принялись за работу. Кайлили породу, выгребали щебёнку и напряжённо всматривались в неё, выискивая заветные зёрна. Работа кипела, а настроение падало.
За весь день отыскали три крупинки алмаза.
– Зря притащились сюда, – устало молвил Сань-Гуй.
– Ничего не зря! – Мишка недовольно глянул на товарища. – Джонку проверили, алмаз нашли, а что мало, так никто и не обещал много. Старые старатели месяцами здесь рылись, а ты хочешь за день всё отыскать.
С трудом матросы заставляли себя рыться в отвалах и считали дни до отплытия. Жара стояла страшная. Укрыться было негде, и только ночь приносила успокоение.
Наконец все с облегчением вздохнули, когда Мишка сказал вечером последнего дня:
– Всё, завтра домой! Хватит!
– По этому случаю надо одарить духов, – воскликнул Син-лин и стал бросать в огонь рисовую кашу и солонину. – Вина бы сейчас, а то духи могут обидеться.
– И что мы добыли в этих камнях? – вяло спросил Сань-Гуй.
Мишка достал мешочек и высыпал на ладонь мелкие крупицы сверкающих алмазов. Все склонились к нему. Губы шевелились, считая камушки.
– Двадцать семь штук, – подытожил Мишка и ссыпал алмазы обратно в мешочек. – Не так уж мало. А один-то ничего, не очень маленький. Так что не очень огорчайтесь. На первое время хватит. С голоду не помрём.
– Не в голоде дело. Слава богам, за это время тратить было некуда, а кой что сохранилось. Да и с умерших собрали. Пока хватит. – Сань-Гуй с довольной ухмылкой оглядел друзей.
– Так и я думаю, – отозвался Мишка. – Жаловаться не стоит, не бедняками покинем остров.
На следующий вечер джонка подошла к колонии Лян. Друзья встретили их радостными криками. Лодка ещё готова не была, но дел осталось немного. Тут же поделили алмазы, и каждый заботливо спрятал их в свои укромные места в одежде.
Дня через три наметили прощание с островитянами. Им оставались крохотные полянки, засеянные пшеницей и рисом. Мишка надеялся, что теперь последним колонистам не придётся голодать. Две коровы давали молоко, а в лесу можно было добыть поросёнка или овцу. Дело не очень хитрое. К тому же мальчишка уже подрос и мог проворно гонять по острову. Мишка научил его заряжать пистолет и оставил немного пороха и пуль. Тин-линь смастерил ему лук по силам и научил малость стрелять. Остальное придёт со временем.
Мишка отозвал Тин-линя в сторонку и, смущаясь, заговорил:
– Тин, у меня к тебе просьба.
– Что за разговор, Миш. Говори, всё выполню, что попросишь.
– Ты знаешь, что дочь остаётся здесь. Вернусь ли я, бог только знает. Хочу попытаться оставить ей маленькое наследство. Не то, что при мне сейчас, а другое, оставленное у И-дуна.
– А я при чём? Как тебе могу помочь я?
– Очень просто. Напиши завещание или что там ещё. Вырастет и сможет получить, если, конечно, доберётся до И-дуна.
– Вон как! Конечно, напишу! На чём только?
– Я приготовил кусок кожи. Специально выделывал тайком от вас. Ну а краску найдём. Можно дёгтем, ещё малость наскрести можно.
Тин-линь старательно выписывал на кусочке кожи иероглифы по требованию Мишки и через полчаса завещание было готово.
Мишка с дрожью в голосе стал благодарить друга. Торопливо понёс письмо старику Ся. Долго тихо беседовали с ним. Рядом находилась Фын и с недоумением поглядывала на взрослых большими чёрными глазами.
Все дела были закончены. Мишка с влажными глазами прощался с дочерью, та прижималась своим худеньким тельцем к его массивной груди и вертела головой, избегая колючей бороды отца. Смеялась и плакала, а Мишка не в силах был её утешить. Комок застрял в горле и не давал говорить.
Старики и дети махали руками, стоя на самом краю берега. Джонка, плавно покачиваясь, удалялась в море.
– Я вернусь, Фын! – кричал Мишка, сложив руки рупором. – Жди меня, дочка!
Фын кричала в ответ, но Мишка уже не расслышал её слов и только наклонялся вперёд, свешиваясь за борт.
– Вот и начинаем опять всё сначала, – тихо молвил Вэйдун и положил на плечо Мишке свою морщинистую руку.
– Да, опять. И сколько так будет ещё?
– Кто его знает. Однако ты зародил во мне мысль и теперь она не даёт мне покоя.
– Что за мысль? Не помню.
– Да о том, что, не пора ли заканчивать шататься по морям. Да и силы уже не те. Последний год мне тяжело было. Годы требуют своё. Надо завязывать. Хватит.
– Думается, что мысль правильная, – Мишка всё смотрел на удаляющийся остров и отвечал бездумно, не осмысливая ответов. Он не мог оторвать глаз от острова. Тот терялся в дымке, и гора уже не казалась зелёной, и всё сливалось в тёмное пятно, подёрнутое пеленой дали.
Ветер свежо гнал пологую волну без барашков, мачты поскрипывали, и парус знакомо шелестел, навевая воспоминания прошлых лет. Джонка шла на северо-запад почти по ветру, легко накренясь, оставляла длинный след, терявшийся в волнах.
Слева по борту показалась полоска земли, и Вэйдун чуть тронул румпель. Следить надо было внимательно. Могут встретиться опасные рифы, которых здесь было множество. Знакомые места ещё по предыдущему блужданию в этом архипелаге.
Ночь выдалась ветреная, никто не ложился спать. Все переживали за джонку и постоянно находились на палубе, всматриваясь в темноту. Но джонка только сильно кренилась, и тогда казалось, что она зачерпнёт волну и перевернётся. Сердца замирали в страхе, руки непроизвольно хватались за что попало. Ветер свистел в снастях и рвал парус, жалобно стонущий в тугих порывах.
Утром ветер стал стихать. Осунувшиеся после бессонной ночи лица повеселели и глаза заулыбались.
– Ну и натерпелся я за ночь, будь она не ладна! – кричал возбуждённо Сань-Гуй. – Думал, что перевернёмся!
– А я думаешь нет? – отвечал Фу Чжи. – Один Вэйдун, как ни в чём ни бывало. Стоит себе на руле.
– А что ему сделается? Он за всё в ответе. С него и спрос, а, Вэйдун?
– А вы всё не верили! Глядите, как идёт. Красота! Пусть кто попробует догнать. Не робей, ребята! Ещё поплаваем!