Пыль моря
Шрифт:
И-дун всецело был поглощён планами предотвратить козни старших внуков Вэй-си. Носился по двору с озабоченным видом, гонял с поручениями нового помощника Ювэя.
Тин-линь постоянно находился под впечатлением неминуемой опасности, часто проявлял нетерпение, и даже растерянность.
Каждый день можно было ожидать появления маньчжур. Но пока их не было, можно было догадываться, что старшие братья ждут неопровержимых доказательств.
Кое-где начали просыхать тропинки на пригорках. От них поднимался лёгкий парок. По такой мягкой и влажной тропинке с юга пришёл в усадьбу долгожданный
Мишка встрепенулся, увидев его сгорбленную фигуру. Она казалась немощной и вялой, но лицо выражало силу и упорство. Не так он уж и стар, как хочет казаться, – подумалось Мишке.
Странника проводили к дедушке Вэй-си, а Мишка заметил, как Сю-дун заволновался. Тут же виднелась беззаботная фигурка Ювэя. Вскоре Ювэй пропал и мимо прошёл И-дун.
– Будь наготове. Пойди, возьми нож, я приготовил. Под любым предлогом не выпускай Сю-дуна со двора. Да смотри, чтоб он кого не послал с поручением.
Мишка согласно кивнул и поспешил за оружием.
Томительно шли часы, но ничего не происходило. Только Ши-хэн чаще обычного прохаживался по двору и покрикивал на работников.
Ювэй не появлялся, Мишка подозревал, что тот где-то затаился, выслеживая Сю-дуна. Мишка старался не попадаться на глаза среднему хозяину, и старательно делал вид, что занят делами.
Так прошло часа два. Странник вышел в сопровождении И-дуна, и тот потащил его в сарай на отдых и обед. Старый Вэй-си проводил до дверей, постукивая палкой. Розовое лицо в сетке морщин и прищуренные глаза внимательно и пытливо оглядывали двор.
Мишка разочарованно вздохнул. Ничего интересного не было, хандра снова настойчиво обволакивала голову, отдаваясь в груди щемящим чувством. Хотел чего-то страшного и необычного в этой кислой и будничной тишине. Душа рвалась к потрясениям. За долгую зиму он так затосковал по бурной деятельности, что не остановился бы и перед смертельной опасностью. К тому же он уже подготовил себя, не задумываясь, бросился бы в свалку. А теперь предстояла нудная работа. Весна всегда прибавляла такой работы, а руки просились к оружию. С удовольствием трогал большой острый нож, спрятанный под халатом. За ношение, узнай об этом кто-нибудь, получил бы не один десяток палок, но ощущение твёрдого и гладкого клинка радовало и возбуждало.
Лишь вечером удалось переговорить с И-дуном.
– Пока ничего интересного. Ювэй всё высмотрел. У него уже было приготовлено место на чердаке. Всё, как и предполагали, так и получилось. Вонючий Сю-дун проковырял щёлочку в потолке и отлично может слушать беседу.
– А что ж вы?
– А ничего. Хозяин предупредил старого, и те вели беседы только о духах, императоре и предках. Сейчас нам надо было убедиться, что у нас верное направление. Теперь легче.
– А если сорвётся? Тот выродок может и так донести.
– А что он донесёт? Первый, который в ямэне отравился, ничего не сказал. И если и этот так же поступит, то не погладят кое-кого по голове. Будут ждать.
– Тогда и нам придётся запастись терпением, – заметил Мишка, и гримаса неодобрения исказила его лицо.
– Не беспокойся, долго это продолжаться не будет. Нам тоже надо действовать наверняка. Здесь торопиться не следует.
Три дня прошли в ожиданиях, но странник редко заходил к старику. Сю-дун не мог сдерживать своего нетерпения. Постоянно вертелся поблизости. Мишка заметил, что у него появились сообщники. Это два китайца из одной семьи, жившей на этом же дворе. Двое братьев Гу с удовольствием взялись помогать в слежке, в надежде на выгоды. Они очень походили друг на друга, трудно было определить их возраст. Но по тому, что они уже давно жили у Дау, можно дать им далеко за тридцать. Невысокие, с кривыми ногами и плоскими лицами, они походили на монголов. Ничем не отличались от остальных, влачили жалкое существование, работая на самых тяжелых работах. Хилость отчётливо проступала на их тощих скулах.
И-дун тоже заметил помощников и забеспокоился.
– Это уже хуже. Может помощников и того больше. Тогда нам с то бой не совладать со всеми. Следи зорче. Надо хозяину доложить.
– Э! Да с этими справиться не мудрено. Чего их опасаться?
– Не бахвалься! Они страшны не силой, а своим языком. А против этого устоять трудно. Присматривайся!
Снег быстро таял, теперь его почти нигде не было. Земля исходила паром и быстро просыхала. Птичий гомон звенел в воздухе, появились ранние пчёлы и мухи.
По городу маршировали солдаты. Мишка знал, что маньчжуры готовят поход на Амур. При мысли об этом сердце щемило, и злость будоражила грудь. Как пригодились бы его сведения в Албазине. Но как их передать? Побег в одиночку не сулил удачи. Мишка часто думал про это, но каждый раз безнадёжно махал рукой. Заикнуться Тин-линю не решался. Тот, Мишка чувствовал это, строил другие планы. В них отводилось место и ему, Мишке. И хоть планы эти были ещё туманными, Мишка знал, что они могут стать реальными в любое время.
Странник оказался интересным человеком. Он проповедовал даосизм и не упускал случая разглагольствовать об учении Лао-цзы, о дао, как о первопричине всего сущего. Он часто сидел на солнышке, и когда собиралось три-четыре человека, начинал объяснять сущность дао.
– Не стремитесь познать многое. Познать дао – вот главное занятие китайца, – он щурил глаз и пытливо всматривался в лица работников. – Вы все знаете по нескольку иероглифов. Они вам ни к чему. С природой слейтесь, идите к природе, избавьте тело от наслаждений и убивайте в себе чувства. Зачем нам знания? Они только отвлекают от познания дао, а дао – родоначальник всего существующего.
Китайцы тихо слушали и не решались спрашивать. Очень трудно осознать дао, но спрашивать у такого учёного человека, проведшего полжизни в пустыне, в пещерах, было страшновато и неловко. А тот продолжал:
– Гармония мира – вот стремления, достойные человека. Не бродите бесцельно по земле. Я третий раз в жизни предпринял это путешествие, и каждый раз сожалею об этом. Время тратится даром. Познавайте мир, не выходя со двора.
– А кто хлеб сеять будет? – тихо и неуверенно спросил чей-то голос, и все недовольно обернулись к говорившему. Тот сник и отступил.